Анатолий Махавкин - Прайд (СИ)

Превозмогая ледяные волны боли, сотрясавшие тело, я взмахнул рукой, отгоняя мерзавку прочь, а второй – вцепился в рукоять кинжала. А-а! Чёрный стержень оказался раскалён, словно его только вынули из плавильной печи. Меня трясло в ознобе, а ладонь горела адским пламенем. Почти ничего не видя от боли, я ещё раз махнул свободной рукой и услышал испуганный возглас. Пальцы, коснувшиеся было медальона, отдёрнулись и послышались удаляющиеся шаги.

Исторгнув оглушительный рык, я дёрнул за раскалённую рукоять и повалился на бок, сжимая дьявольское оружие в обожжёной руке. По золотистому листовидному лезвию стекали клочья голубоватого тумана, превращаясь в синие капли, исчезаюшие с тихим шипением.

Боль начала уменьшаться, но холод, сковавший тело никуда не делся, продолжая заполнять меня осколками битого льда. Все эти ледяные иглы пытались пройти сквозь кожу, отчего ощущался непрерывный зуд, изводивший почище боли. Возможно, стоило изучить новые для меня ощущения, но не сейчас, когда последние крохи жизненной энергии истекали из меня голубой мглой. Я отлично понимал, каждое мгновение отдыха приближает к неотвратимой гибели. Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ!

Медленно, как в в кошмарном сне, я протянул вперёд правую руку и мириады ледяных криссталов прорвали-таки кожу, превратив её в лохмотья. Во всяком случае почувствовалось именно это. Зарычав от боли, я перенёс вес тела на вытянутую руку и преодолел бесчисленные километры ковровой дорожки. Это было бескрайнее расстояние, наполненное торчащими шипами острейших сосулек. Страдание оказалось слишком велико, и я не смог удержаться от крика. Вопль непрерывно вырывался из оскаленного рта, сменяясь лишь утробным рычанием, когда боль становилась абсолютно непереносима.

До мертвеца у двери я добрался, будучи лишь на сотую долю процента живее, чем он. Больше всего хотелось остановиться и отдохнуть хотя бы несколько мгновений. Хоть одно! Пальцы скрючились, а ног я и вовсе не ощущал, будто за мной ползли две оледеневшие колоды. Проклиная огромный труп, слишком большой, чтобы обминуть, я начал восхождение. Спустя тысячи лет мне удалось переползти через него и выкатиться в коридор.

К наружной двери я дополз, пребывая в блаженном забытье. Просто, вынырнув из чёрной бездны, заполненной ледяными вихрями боли я обнаружил себя перед щелью, ведущей наружу. У меня даже не было сил порадоваться тому, что беглянка оставила тайный ход открытым. В противном случае я бы попросту отдал концы, ибо встать на ноги и привести в действие секретный механизм, мне было не по силам.

Вцепившись в створки выхода обеими руками, я понял, какой-то предмет не даёт правой как следует ухватиться за холодный камень.Через века усердных размышлений до одуревшего, от боли, мозга дошло: я продолжаю сжимать в ладони злосчастный кинжал, рана от которого, постепенно убивала меня. Сил, отпустить проклятое оружие не оставалось, поэтому я выполз в коридор, воспользовавшись только левой рукой.

Что делать дальше – я не знал. Сил больше не было. Абсолютно.

Лёжа на спине, я просто смотрел на бледный фонтан голубого пламени, бьющий из раны.

Пока я силился понять, что же это такое, кристалики льда внутри срослись в одну огромную льдину. И этот айсберг медленно увеличивался в размерах, очевидно стремясь разорвать моё тело на куски.

– Довольно необычное место, для отдыха,– донёсся знакомый голос, явившись из какой-то неведомой дали, – даже для столь странного существа. Впрочем, кто я такой, дабы судить о привычках джиннов? Может быть все они предпочитают отдыхать в холодных и неуютных коридорах этого распроклятого дворца?

В голубом тумане, скрывающем мир, появилась прореха, где ослепительно сияло крохотное светило. Впрочем, через мгновение, свет слегка потускнел, и я разглядел человеческое лицо. Лицо Драмена. Архитектор склонился надо мной и на его физиономии блуждала загадочная ухмылка.

– Возможно я могу чем-то помочь? – спросил он сам у себя и потеребил серьгу в ухе, – но джинн может рассердиться на меня за нарушение его покоя.

Джинн был бы только рад, но к сожалению, не мог об этом сказать.

– Но что это за прекрасная вещица, – воскликнул Драмен, взглянув на кинжал в моей руке, – думаю джинн не осудит мою страсть к прекрасным вещам.

Рассмеявшись, человек протянул наманикюренные пальцы и попытался забрать оружие. Однако, стоило ему коснуться чёрной рукояти, как из неё выстрелила алая молния, ужалив человека в ладонь. Драмен завопил и утратив равновесие, опёрся о мою руку. По его искажённому лицу прошла волна боли и крик переместился куда-то в область ультразвука. Но всё это было неважно по сравнению с происходящим со мной. Я ощутил поток живительного тепла вливающийся в израненное тело. Голубой фонтан, бивший из раны, вспыхнул красным и постепенно иссяк. Лёд внутри, быстро таял, и я почувствовал горячие потоки, заполняющие тело.

Драмен вопил, точно раненое животное, которое потрошат не дожидаясь гибели. Его глаза, затуманенные наркотиками, просветлели и в них плеснулся ужас, смешанный с пониманием своей участи. На лбу архитектора вздулись вены, словно он из последних сил пытался разорвать связь с чёрной дырой, поглощающей его жизнь. Я мог бы объяснить ему, все его старания тщетны и гибель неизбежна, но зачем? Момент возвращения к жизни был слишком сладок и не хотелось тратить слова на подобные мелочи. Нет, я конечно симпатизировал этому наркоману, но сложившаяся ситуация не оставляла иного выхода. Здесь всё было просто: или – я или – он. Понятное дело, живым должен был остаться именно я, Драмен-то всего навсего человек.

– Всё-таки, – прохрипел архитектор, упав на колени и качаясь из стороны в сторону, – всё-таки полуночный лев добрался до меня! Я видел сон, сон в котором тяжёлая лапа легла на город и схватила моё сердце. Но я не думал, так ск-к…

Чёрные точки зрачков закатились и дёрнувшись в последний раз, Драмен опустился на пол, распростёршись поперёк коридора. Отдав мне всю свою энергию, этот человек, образно выражаясь, отдал и концы. Однако его жизненной силы оказалось маловато, для полного восстановления после полученной раны. Когда я начал подниматься, то ощутил слабость в ногах и лёгкое головокружение. Следовательно, самое время подкрепиться. И чем скорее – тем лучше.

И вдруг, словно повинуясь неведомому толчку, я оторвал взгляд от мёртвого Драмена и поднял голову. В самом конце коридора, около поворота, ведущего ко входу, стояла скрытая в сумраке фигура. Низко опущенный капюшон прятал лицо незнакомца и только глаза сверкали, неотрывно следя за мной. Неизвестный казался изваянием, но стоило мне сделать один единственный шаг в его сторону и тёмный силуэт растворился в тени, исчезнув за углом.