Анатолий Махавкин - Прайд (СИ)

Но ещё не всё потеряно – я повернулся к Илье, намереваясь произнести эдакое, иронично-насмешливое и обнаружил, его поглощённым изучением незнакомки, замершей посреди коридора. При виде умиротворённой физиономии спутника, подготовленная реплика замерла у меня на языке. Похоже, нам вновь встретилась девушка мечты и всей жизни, в придачу. Это было не очень хорошо. В этот раз я не собирался устраивать бесконечные мелодраматические сериалы. Хватило и одного раза…

– Тебе не надоело? – устало спросил я, – опять? Всё равно ни черта не получится. Ты будешь разочарован, вспомнишь Вилену и примешься меня проклинать.

– Я и не переставал это делать! – с неожиданной яростью отрезал Илья и сверкнул глазами, – а Вилену я не забывал никогда. И вообще, дай мне право оставаться собой!

– Странно противиться своей природе. Рано или поздно ты поймёшь это.

– Зачем?! Стать таким, как ты? Или как они?

Дрожащим, от ярости, пальцем он ткнул в ухмыляющихся кошек, игнорирующих нашу перепалку. Вот уж где образец выдержки. Временами.

Наш проводник закончил убеждать разноцветного щёголя и тот, холодно кивнув в нашу сторону, вновь взял спутницу под локоть. Я улыбнулся ему самой сердечной из своих улыбок, изобразив тот издевательский поклон, который отвесил мне наш проводник. Девушка рассмеялась и увлекла, задыхающегося от ярости, балбеса за собой.

Как только они скрылись за дверью, в конце коридора, наш проводник рысью метнулся к нам. Забавно он выглядел: на посеревшем от ужаса лице высыпали бисеринки пота. В бегающих глазках стоял страх и странное уважение, а в голосе звенело недоумение.

– Господин, вы выбрали неудачный объект, для шуток, – пробормотал он, задыхаясь, – вы, сей час, восстановили против себя Нарита Чаруки.

– Этот красавчик? – легкомысленно поинтересовалась Галя, обмахиваясь каким-то странным сооружением из перьев, отдалённо напоминающим веер, – кто он?

– Командир дворцовой гвардии, – пояснил проводник и наморщил лоб, уставившись на Галин веер. Видимо пытался понять, откуда она его достала, – первая шпага Силверстоуна. Сам я не имел чести видеть, но говорят, будто манера его фехтования безупречна.

– Я вот одного не пойму, – сфокусировать на нём взгляд оказалось для меня непосильной задачей, – я почему-то не припомню, чтобы о чём-то тебя спрашивал или разрешил открывать рот.

Его голова дёрнулась, словно от удара по лицу, а в глазах мелькнуло безумное выражение зверя, загнанного в ловушку. Вялый рот открывался и закрывался, обнажая ряды жёлтых зубов. Я терпеливо ожидал окончания этой пантомимы, гадая, чем она закончится. Но проводник оказался крепким орешком и быстро взял себя в руки. Буркнув нечто непонятное, он двинулся вперёд.

Нас ожидала новая дверь – массивное сооружение из тёмного дерева, лишённое каких-либо признаков ручки.

Провожатый порылся в своей попугайской одежде и достал плоский золотистый ключ, замысловатой формы. Ключик с лязгом вошёл в незаметную щель, которую я принимал за часть орнамента.

– Похоже этой комнатой последний раз пользовались довольно давно, – заметил я, наблюдая за усилиями, которые прилагал мальчишка, пытаясь совладать с замком.

– У нас не очень часто бывают гости столь высокого положения, – прошипел он, налегая на ключ и точно вспомнив, добавил сквозь зубы, – господин.

Замок громко щёлкнул и дверь отъехала в сторону, утопая в стене. Перед нами оказалось небольшое помещение овальной формы, с огромным окном, во всю стену. Казалось, сделай шаг за невидимую черту – и полетишь вниз, с огромной высоты. Впрочем – это не пугало, а скорее возбуждало.

– А здесь миленько, – сказала Ольга, переступая порог и утопая в невероятно пушистом ковре, – даже уютно.

– Комната специально подготовлена для того, чтобы высокородные гости могли, не испытывая затруднений, ожидать аудиенции у князя. Стоит подать сигнал и к вашим услугам будут лучшие напитки и яства.

Ну, с яствами мы обождём.

Я опустился в кресло и оценил его удобство: сидеть здесь можно практически бесконечно. Рядом располагался невысокий круглый столик, на полированной столешнице которого лежал музыкальный инструмент, напоминающий оставленный мною в траве. Я взял его в руки и сдул лёгкий налёт пыли, покрывающей лакированную поверхность.

Галя плюхнулась в соседнее кресло, где изогнулась по кошачьи, опустив милую головку на моё плечо. Ольга величаво опустилась на софу около прозрачной стены, откинувшись на гору подушек. На ногах оставались только наш провожатый и Илья.

Но, если первому так полагалось, по статусу, то второй видимо решил выказать нам своё глубокое фи. Он подошёл к окну и упёрся в него лбом. У каждого свой способ сходить с ума – препятствовать не стану. Пока всё это не помеха веселью. Тем более наш Тень и раньше не очень стремился к общению со своими ближайшими друзьями. Ха! Вспомнилась Лисичанская кличка, видимо роскошью навеяло.

Проводник замер у двери и ожидал наших приказов. На его крысиной физиономии можно было прочитать целую гамму чувств – от лёгкого опасения, до жгучего интереса.

Я пробежался по струнам, пробуя звучание на вкус. Нет, всё же – это были разные инструменты. У этого звук оказался чище и глубже. В общем, разница как между простолюдином и дворянином. Дерево одно и то же, а обработка – другая.

Когти легко скользнули по серебристым нитям и по воздуху поплыла едва слышимая мелодия. Проводник встрепенулся и уставился на меня, словно видел в первый раз.

– Господин умеет играть на жальде? – изумился он, – это весьма трудное искусство

Я приложил палец к губам, призывая к тишине, и он заткнулся, всё ещё ошарашено глядя на меня. Мои глаза закрылись, и я разрешил пальцам делать с инструментом всё, что они захотят. Изнутри, из глубоких пропастей, покрытых тьмой выплывала мелодия, сплетённая с меланхоличным текстом. Я знал, чьи это слова, но мне было на это наплевать.

Тайна, покрытая мраком,

Движенье ладоней, во тьме,

Загадка, сокрытая знаком,

Тёмным, таинственным знаком,

Что где-то таится во мне.

Я сам, лишь движение ночи,

Частица её темноты,

Живу, как она напророчит

Дышу, как она лишь захочет

И нет во мне света звезды.

Во мне не ищи искупленья,

Тебе я защиты не дам,

И нет никому здесь спасенья