Андрей Дай - Андреевский крест

— Глянь, Андрюха, — успевший, пока я разглядывал окрестности, пробежать укромное, укрытое от реки и грунтовки кустами, место до самой каменной стены, зал Коленок. — Тут мужик под зонтиком.

— Че? — не сразу понял я.

— Наскальные рисунки, — авторитетно заявил Поц. — Олени какие-то и человечки. А этот, в центре, самый здоровый и под куполом.

— Так а я о чем базарю?! — вспыхнул Санек. — В натуре тут аборигены царя какого-то хоронили.

— Осталось отгадать, где тут, — выговорил я, прикасаясь кончиками пальцев к выбитым в отвесной скале картинкам. Если бы не вода, не влага пропитавшая все вокруг, едва-едва чувствовавшиеся изображения были бы надежно скрыты одинаково светло-серым камнем от любопытных глаз.

— Походу тут, пацаны, — подпрыгивая на месте от возбуждения, определил Поц. — Тут шишка какая-то, и камни выложены… Типа Андреевским крестом. Как на лапе у древней бабы.

— В натуре, — обрадовался Санек. — Тут тебе, Поц, древние мореманы привет зарыли. Якорь, блин, в полный рост, к твоему фрегату.

— В хозяйстве сгодится, — пробурчал наш механик-водитель, с силой попытавшись вонзить лопатку в самый верх совсем чуть-чуть, сантиметров на двадцать, возвышающегося над площадкой бугра. Только сталь взвизгнула, вспыхнула пара искр, и на этом раскопки застопорились. Под тонким слоем дерна и песка обнаружилась броня из хорошо подогнанных один к другому плоских каменюг. Снова и снова мы искали свободное от преграды место на поверхности шишки, и снова и снова натыкались на увеличенные раз в десять, блин, "тротуарные" плиты.

— Не, здесь лом нужен! Иначе их, бляха от ремня, не вывернуть!

Признаюсь честно! Когда снизу, со стороны реки, раздался незнакомый голос с характерным южным акцентом, я даже присел от удивления. Наверное, даже ментовский бобик с мигалками не смог бы поразить меня в тот момент больше, чем самый обычный, одетый в вылинявшую солдатскую полевую форму, парень боком сидящий на лошади. Или загорелый до полу негра, или просто — коренной алтаец.

— Ты кто, блин? Индеец? — первым очнувшийся от наваждения, спросил Коленок. Недобро так спросил. Нехорошо. Зная нашего Санька так же хорошо, как я, на месте туземца уже приближался бы к китайской границе.

— Так это, — растопырил кругленькие на круглом же улыбчивом лице глаза всадник. — Знамо кто. Я это, Васька я, бляха от ремня. Елдинский, стало быть, пастух обчественный. Стадо тута, стало быть, бляха от ремня, рядом, в трех верстах. Ну и я с им.

И добавил, с явной надеждой в голосе:

— Башка трещит с похмелюги, бляха от ремня. Мож это? Мож есть че? Лекарственное? Выж эта. Туристами будете? Туристы всегда помогают…

— Я те ща полечу, — бросив жалобно звякнувшую лопатку, шагнул к приблудному ковбою Санек. Благо успел поймать бойца за рукав. — Анальгину пропишу…

— Лом найдешь? Полечим, — предложил я, и тут же шепнул рвущемуся в бой соратнику:

— Не пугай работника. Самим что ли плиты ковырять?

— Так это, — обрадовался индеец. — Имеется железяка-то. В зимовье, бляха от ремня. Только это. Мож на машинке на вашей подскочим. Все же три версты…

— Тебе ускорение придать? — прорычал Санек. — Могу помочь.

— Да я это… Еду уже, еду.

И правда. Васька из Елды ловко перекинул ногу через голову смирного своего конька, выкрикнул что-то явно матерное, но воспринятое животным за команду к началу движения, и вскоре исчез за кустами.

— Класс, Андрюха, — аккуратно подобрав брошенные лопаты, одобрил мое решение хозяйственный Поц. — Я уж думал, придется бросить раскопки.

— Не боись, — оскалился Коленок. — Отроем твой якорь, морячек. Темнеет только вот. Пошли что ли, братва, костер зажжем, да накатим помаленьку. Пописят.

Нам с Михой оставалось только согласиться. Это было самое разумное. Не знаю, как наш механик-водитель, а я в успех нашей археологии уже совершенно не верил.

Ездил ковбой долго. Мы и палатку поставить успели, и сосиски пожарить, и выпить три раза, прежде чем послышалось цоканье подков по камням. Вдруг возникший в круге света от костра Васька с длинной железной палкой в руке, показался мне каким-то другим. Суровым краснолицым воином из чингисхановой орды. Настоящим хозяином этих богом забытых мест. Надменным и невероятно опасным. Я даже оглянулся на угадывающийся во тьме силуэт джипа, где спало верное оружие идейного вымогателя. Это я биты бейсбольные имею в виду, если кто не догадался.

— Насилу сыскал, — улыбнулся туземец, спрыгивая с лошади, и в один миг став прежним — жаждущим халявной выпивки бесхитростным аборигеном. — Каменюги-то вам для каких целей понадобились? Вона ужо, как встали. И еды скока…

— Че еда, — хмыкнул Санек. — Видишь я ем? И ты садись рядом, закуривай…

Я снова поморщился. Потому, что уже знал, что Коленок выдаст следующей фразой. Что-нибудь вроде: "по понятиям, в питье и куреве отказывать нельзя". И не ошибся. Как не ошибся и в предположении, что у Васьки найдется тара под водку. Обычная, эмалированная кружка с обмотанной кожаной лентой рукояткой и черными полосами многолетних отложений чайной заварки внутри.

— Ну, за ударный труд, — провозгласил я очередной тост. — У нас, Вася, в конституции написано — каждый, мол, имеет право на труд!

— И право на отдых, — заржал Коленок, подливая пастуху водки в кружку. — Ты пей, Вася, пей. Лечи башку.

Дальний путь, скудная еда или много спиртного — сейчас уже и не скажешь. Только дальше все происходило словно как не со мной. Будто бы я смотрел на эту комедию сквозь толстое и не совсем прозрачное аквариумное стекло, а говорил и действовал вовсе кто-то другой. Не я.

И раньше доводилось слышать, что водка как-то по особенному влияет на азиатов. Но видел такое впервые. Сколько там наш индеец выпил? Грамм двести? Вряд ли больше. А эффект получился такой, будто литровый флакон из горла выхлебал. Речь как-то в один миг стала несвязной, движения ломанные. На простые вопросы гость стал бубнить что-то непонятное и все пытался завалиться на бок и уснуть. Косил, короче, от работы, сволочь!

Да не тут-то было! Санек наш от груди триста килл легко жал, что ему худенький алтаец?! Вася был взят за шиворот, поставлен на ноги, и пинком ноги отправлен ковырять непокорную броню, скрывающую от нас тайну древней бабы.

Подвел лом, на деле оказавшийся всего на всего обрезком ржавой водопроводной трубы в три четверти дюйма с расплющенным концом. Васька честно засунул инструмент в щель между камнями, и навалился всем телом. Санек даже помочь не успел, хотя — я видел — уже даже шагнул, как труба согнулась и пастух кубарем покатился с каменной шишки. И проявил, блин, признаки жизни только когда к губам сердобольный Миха поднес кружку с водкой.

Потом мы кажется еще пробовали кататься на боевом скакуне нашего Чингачгука, и что-то там с освоением нового вида транспорта пошло не так. Потому как за что-то же Коленок бил Ваську?! Не за просто же так! Тем более, что ни я ни Поц спасать индейца не спешили. Значит, были согласны с причинно-следственными связями.