Вадим Крабов - Рус. Заговор богов

– По недомыслию своему ты отказался от Силы – отдал Защитнику. И как он тебя защитил? – продолжал вещать Френом. – Теперь все, в мире больше не осталось бесхозной Силы. О Звездной тьме забудь – не подчинится она тебе. – И угадал же! Мелькнула у Руса мыслишка по поводу изгнанного Бога. – Скоро хозяин вернется, и печать твоя ему не помешает. Она только ваших, людских магов сдерживает. Ты, возможно, доживешь до его прихода. Если дурить перестанешь. Эльфы – живучие. А женушка твоя и сынишка – вряд ли. Не скалься, не страшно, – усмехнулся Френом в ответ на выходку Руса.

Человек себя обругал: не хотел показывать эмоций, а на слова о Гелинии и Гнатике среагировал. И тут же со злостью подумал: «Это мы еще посмотрим, Френомушка!..»

– Гы-ы. Злишься? Любовь – это ваша, людская, слабость и сила. Запоминай мои слова, советую, долго я тебя учить не намерен. На заемную Силу излишне не надейся: боги могут отнять ее в любой момент. Как я статер назад сделал. А представь, если бы это случилось в бою? Мы лишь попустительствуем, дозволяем магам пользоваться частью нашей сущности. Сразу скажу: Духов твоих я отнять не смогу, сильно ты их перекроил своей Волей. Только ты сам успел убедиться – их любой шаман на время изгоняет, в самый неподходящий момент. Уяснил? Ну, молчи, упрямец. – В этих словах послышалась огромная, воистину божественная гордость за сына.

Любой другой человек непременно бы купился: забыл бы о смерти, которую посылал ему «отец», о боли, о лишении Силы. Отбросил бы неприятные воспоминания, как отряхивают с обуви грязь пред сияющим дворцом могущественного правителя, и возгордился бы. Еще бы! Лишь избранные удостаиваются приглашения. И рассыпался бы в благодарностях. И стал бы абсолютно счастлив. Рус же не выразил ничего. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Гы-ы! – снова идиотски, совершенно по-дикарски усмехнулся Френом, оправдывая свой образ. Блистательный замок, невольно возникший даже в Русовом воображении, сразу померк. – Не кичись своей глупостью, – добавил отчим, но, вопреки ворчливой строгости этих слов, пустил в пасынка Силу. Всю, разом.

Рус задохнулся, оглох, онемел, отупел от блаженства. Он на вкус ощущал все ее нюансы и наслаждался каждым оттенком. В ней, единой, чувствовались сладость Жизни и гнилостность Смерти, соленость Воды и терпкость Огня, горечь Земли и кислинка Света. Пасынок Френома узнал Силу каждого своего Духа, весь тысячный сонм. И ему было не до учета их количества…

– Хо-хо-хо!.. – раскатисто хохотнул дикарь и вернул голову Руса на место. Правда, «сынок», пребывавший в нирване, этого должным образом не оценил. Хотя заметил. – Как любят выражаться в твоем безбожном мире: «Почувствуйте разницу!» Никогда не понимал идиотизма называть друг друга во множественном числе. Не хочешь объяснить зачем?

За время короткого божественного монолога Рус успел полностью «прийти в себя», что бог, разумеется, видел.

– А черт его знает… – промямлил пасынок, трогая руками шею и осторожно вертя головой.

– Наконец-то! – ухмыльнулся Френом. – Вы изволили нарушить обет молчания, сударь, так поясните, почему вас много? Только что да, вас было как бы двое.

– Да иди ты! Сам прекрасно знаешь! Не коси под дурочку.

– Гы-ы… Да откуда же мне, жалкой дикарке, разбираться в ваших цивилизованных мудростях? – И заросшая массивная мускулистая фигура, сравнимая с много лет не бритым располневшим культуристом, одетая в перекинутую через плечо звериную шкуру, скрывающую левую половину накачанной груди и ноги до середины бедра, выполнила изящный дамский реверанс. Будь Рус в ином настроении, то непременно бы рассмеялся. Но задал глупый вопрос:

– А почему я раньше вкус Силы не замечал?

Бог скривился, как от зубной боли. Весь его облик выражал смесь удивления с презрением. Рус заторопился и поинтересовался о более важном:

– И почему ты имена Богов не называешь? Раньше, помню, не стеснялся… – Мгновенно очутившись рядом, Френом сгреб «пасынка» за грудки и поднял над землей. Рус от неожиданности заткнулся и выдержал пристальный взгляд, зовущий в невообразимую глубину.

– Ты же сейчас даже Слов не видишь, глупец! А лезешь в мои дела, будто ровня мне. Будто не променял ты свою божественность на жалкое земное существование. Тебя снова убить?

«Точно! Слова не вижу, – очнулся Рус. – А ведь после «Ссоры» всегда их замечал!!! А как же «универсальная защита»?!» Сунул ладонь за оттопыренные куртку и свитер и похолодел. Амулета не было.

– Нет, сынку. Пожалуй, скорее меня от твоей потешности разорвет, чем я тебя угроблю. – С этими словами Френом поставил парня на место. – Об именах сам догадаешься и не вздумай здесь и сейчас проорать хоть одно. – Пасынок с готовностью кивнул.

– Твое тело распылено по Силе, забудь о своем карманном Слове, – проговорил Френом как бы между делом, словно отмахиваясь от мухи. – Ну и мозги достались этой Воле! – воскликнул, сожалея. Вроде как в сердцах посетовал. Как настоящий любящий родитель – с долею шутки и оттенком гордости.

– Хорошо, преподам тебе еще один урок, хотя, видят боги, как не люблю я это дело!

«Ага, папаша, так я тебе и поверил. Ты целое «Завещание» этрускам надиктовал и учить, оказывается, не любишь?» – мысленно усмехнулся Рус.

– Когда-то прыткий бог Торговли, сам Силу не имеющий, составил контрабандистам структуру «носителя Силы». Эффект от него поменьше, чем я тебе счастье устроил, но и его хватает для привыкания. Ох, как он теперь веселится! Тебя-то не манит? – Рус честно к себе прислушался и отрицательно помотал головой, боясь словами прервать очередную порцию откровений. А Френом возобновил речь на середине Русова «прислушивания», не дожидаясь от человека ответа, словно заранее его знал. Да точно знал, без всяких «словно»! – Так тот бог… заметь, я не называю Имени, «ибо: Имеющий Имя, да услышит!», а оно нам надо?

Френом ответил цитатой из собственного «Завещания», и только сейчас Рус заметил схожесть этих слов со слышанной на Земле фразой, имеющей вроде другой смысл, явно не божественную «прослушку».

– А бог Торговли, только между нами, болтун редкостный. Он контрабандистам многое говорил, все тяжкие последствия в красках расписал. Людишки тогда от души хохотали, не поверили. Теперь пачками мрут. Все боги, – выделил слово «все», – никогда не лгут смертным. Вижу твое возмущение и повторю: никогда ! Между собой мы можем врать сколько угодно, а разумных можем запутать правдой, умолчать, недоговорить, оставив самого разбираться в смыслах, или – пошутить. Но так, чтобы человечек мог легко догадаться о шутке. Паучиха – не шутила. Что побледнел? Если ты о закрытости своего внутреннего мирка печешься, так это зря. В него никто без приглашения не попадет. Просто я тебя насквозь вижу, мы с тобой Духами связаны. Понимаю не всегда – сознаюсь. Величайшая так же тебя читает, из-за посвящения.