Яна Икрамова - Та, которая заблудилась

Так вот, о недостатках тюрьмы. Помимо плохого освещения, кормят тоже не ахти. И один раз в день к тому же. Но, к чести сказать, стабильно. Не забывают про меня. Спать, понятно, здесь тоже неудобно. Труп бывшего матраса в качестве спального места совершенно ни на что не годился. Но самое страшное началось на третий день моего пребывания в застенках. Да, именно, бич всех заключенных всех тюрем любого мира коснулся и меня. Ко мне пришли насекомые. Видимо, первые пару дней они еще не знали, что я здесь. Свое незнание они успешно компенсировали, полностью искусав меня на вторую ночь. Причем кусали со знанием дела – я даже не проснулась. Но пробуждение мое сопровождалось жутчайшим зудом по всему телу. Когда я поняла, с чем столкнулась, впервые на меня накатило отчаяние. До этого момента ничего не казалось столь страшным. Я судорожно сжимала кулаки и со слезами на глазах уговаривала себя не прикасаться к зудящей коже. Расчесы делу не помогут. Слезы текли по щекам и по губам, отчего защипало ранку на лопнувшей нижней губе. И мне пришлось уговаривать себя прекратить плакать. Я разговаривала сама с собой и упрашивала себя успокоиться. А потом уговаривала себя не уговаривать себя. И еще больше сжимала кулаки. Ладони немели, но я довольно скоро перестала это замечать. Насекомые, наевшиеся, пока я спала, решили было продолжить пир. Так что я встала и начала бродить от стены к стене, надеясь, что смогу стряхнуть их с себя. Сперва я подумала было раздеться, но в камере было довольно прохладно. Да и вряд ли бы это помогло. К тому же в платье я чувствовала себя увереннее. Я гладила вышивку на рукаве и вспоминала Терера. Он меня не предал, он мне помог. Он мой друг. Как и его брат. И леди Малена. И конечно, Лина и Вел. Только бы с ними было все хорошо. Когда я думала о том, что хрупкую Линку грызут такие же насекомые, где-то внутри в грудной клетке у меня что-то сжималось. Лишь бы с ними ничего не сделали!

Находясь в подземелье, трудно определить, какое сейчас время суток. Первые пару дней я более или менее ориентировалась по внутренним потребностям организма. Если хочется спать – значит, уже ночь, если проснулась – утро. Потом, измученная своими переживаниями, искусанная насекомыми и просто уставшая, я стала засыпать и просыпаться, совершенно теряя ощущение времени. То мне казалось, что я спала целую вечность, но за это время я даже не получала не одного нового укуса, то казалось, что закрыла глаза только на миг, но успела отлежать руку до полного онемения. В какой-то момент я не выдержала и, встав посреди камеры, закричала. Закричала так отчаянно, как только могла. Сначала я просто орала, стараясь делать это как можно громче. Потом начала кричать, осыпая самым отборным матом Серпентария и всех его приспешников, и мага, затащившего меня в этот проклятый мир. Запас ругательств скоро истощился, а в горле противно запершило. И я села на пол, совершенно потерянная и обессилевшая.

Именно в этот момент я услышала шуршание. Первое, что пришло мне в голову, заставило меня отскочить в самый дальний угол. И впервые в жизни обратиться к Богу с самой искренней молитвой: «Господи, только не крысы!» Крыс я не боялась, но небольшой стаей они вполне могут меня сожрать заживо. В моем состоянии я не отобьюсь. Так что сиплый голос откуда-то из темноты я восприняла как откровение Божие.

– Кто это?

– А вы кто? – как можно вежливее поинтересовалась я, поскольку голос мог принадлежать только видавшему виды человеку.

– Я здесь пленник.

– И я.

– Назови свое имя.

– Тата.

– Я Торин.

– Приятно познакомиться.

Мой невидимый собеседник неопределенно фыркнул, видимо прочувствовав иронию момента. А я наконец нашла то самое положение, из которого можно было увидеть его камеру.

– Если подойдете ближе к решетке, смогу вас разглядеть, – сообщила я.

Мой собеседник заворочался, и я увидела смутный силуэт, прижавшийся к прутьям. В тусклом свете мелькнули седые патлы. Так я и знала, старик. Я подошла поближе к своей решетке и медленно прошла вдоль нее, надеясь, что пленнику в какой-то момент будет меня видно.

– Да, – донеслось до меня, – я видел тебя.

– Ага. Давно вы тут?

– Думаю, давно. Несколько месяцев. Мне приносили еду шестьдесят три раза. Но я начал считать не с первого дня.

Довольно логично. Кормят раз в день, значит, он тут уже не меньше двух месяцев. Не самая радужная перспектива.

– А вам оттуда не видно других камер?

– Нет. Я здесь один. Был.

– Со мной были друзья, и я…

– Это очень большие подземелья.

– А вы много о них знаете?

– Когда-то мне о них рассказывали. И еще приводили сюда как гостя.

– Сомнительное удовольствие.

– О, мне как раз рассказывали о том, что отсюда невозможно сбежать. И демонстрировали.

– Так они вас провели по подземелью, показывая, как тут все устроено, а потом просто закрыли тут?

– Нет, я попал сюда значительно позже.

– Все равно жутко.

– Ты права.

– Раз вы знаете тут все, может, расскажете мне?

– Зачем? – Голос его звучал устало и совершенно безразлично.

– Рассчитываю убраться отсюда как можно скорее.

– Невозможно.

– Тогда просто расскажите, как веселую историю. Все равно сидите и скучаете.

Какое-то время старик молчал. Потом засипел снова:

– Что тебе рассказать?

– Это очень большое подземелье, да?

– Да.

– Но какая-то планировка все равно должна быть. Как располагаются камеры?

– Есть один вход. Он же и выход. Чтобы попасть в подземелья, нужно спуститься вниз по лестнице, затем пройти мимо масляных залов через металлические ворота. От ворот ведут два коридора. Левый шире, он прямой и в нем больше камер. В правом множество ответвлений. Все они заканчиваются такими отдельными камерами, как твоя.

– Значит, мы где-то в одной из ветвей этого правого коридора? – переспросила я, вспоминая путь, которым пришла сюда.

– Да. И уверяю, мы забрались в самый конец.

– Что не может не характеризовать нас как самых отъявленных злодеев, – не удержавшись от грустной иронии, подытожила я.

– Верно! – просипели из темноты.

– Значит, в подземельях нет стражи?

– Нет, здесь есть только один выход. Достаточно стеречь его.

– Ворота?

– Именно так.

– Подождите, а что там за воротами? Какие-то залы, вы сказали?

– Масляные залы.

– А подробнее?

– Вон там на стене горит светильник.

– Да и я все удивляюсь, как он не потух до сих пор.

– Именно для этого существуют масляные залы.

– Я вся внимание.

– Эта история началась много десятилетий назад. Здешнему отцу настоятелю понадобилось решить проблему с освещением монастыря. Обычай требовал, чтобы в каждой келье горел светильник со священным маслом. Масло все время выгорало, послушники забывали подлить масла или неразумно расходовали столь дорогой материал, чтобы горело ярче. А отец настоятель очень хотел, чтобы во всем был порядок. Решение он искал не один год. А найдя, долго не мог его принять. Но в конце концов ради блага монастыря ему пришлось найти в себе силы, чтобы смириться и пойти на небольшую хитрость. Когда-то меня столь благосклонно принимали в этих стенах, что открыли мне тайну. Разумеется, я дал слово никогда не разглашать ее. Однако, учитывая нашу общую участь, полагаю, что сия тайна не выйдет за пределы этих стен.