Ирина Успенская - Конт

– Зачем? – последовал неожиданный ответ.

– Что значит – зачем?

– Зачем мне становиться королем? Я прекрасно себя чувствую без короны.

– Ради спасения королевства! – последовал пафосный ответ.

Виктория с восторгом слушала ксена. Оказывается, и Наместник, и оба Приближенных спали и видели, как бы убить дикого, но симпатичного бастарда, а на трон посадить династию из захудалого соседнего королевства, хотя в их родной стране имелись достойные люди. В стране процветало махровым цветом все, что могло им процветать. Начиная от лживого Храма, обворовывающего своих прихожан, и заканчивая соседями, которые с попустительства Наместника растаскивали страну на кусочки. И вот группа товарищей, возглавляемая будущим Приближенным или, может быть, даже Наместником, озаботилась сохранением целостности и процветания родного королевства. А если конт волнуется, что ему придется править, то зря! Править он не будет! Он будет символом, путеводной звездой, памятником самому себе, а править будет группа товарищей. Конечно, речь ксена звучала более завуалировано, но Виктория поняла ее именно так.

– А деньги? – перебил конт Искореняющего. – Перевороты всегда стоили очень дорого. Откуда деньги?

– Пусть вас это не волнует, – попробовал увильнуть от вопроса ксен. – Есть люди, которых заботит будущее страны!

– Мне было бы легче принимать решение, если бы я знал их имена.

Ксен на мгновение задумался, но потом, видно, решил, что либо конт выйдет отсюда их марионеткой, либо его вынесут трупом.

– Герцог Вас’Хантер. Его род идет от древних королей, он тоже имеет права на трон. Но герцог великодушен, его устроит, если править будут его внуки. Вы женитесь на дочери герцога. Красивая молодая кирена пятнадцати лет.

У конта зло сощурился единственный глаз. Все распланировали, гады! Кайрату – деньги и амнистию для его рода, этому хлыщу – Храм, герцогу – плащ серого кардинала, а королю – малолетку.

– Герцог мертв.

– Мертв его брат-самозванец, а истинный герцог озабочен процветанием соседнего государства…

Виктория его уже не слушала. Никогда она не станет сотрудничать с тем, кто обрек Тура на такую участь. Как все банально! Столько шума из-за трона? Зачем он им? Зачем им власть? Ответственность? Заботы?

– Он не согласится, – раздался голос Кайрата. – Он знает, где корона, и сам хочет сесть на трон. Пытки вам тоже не помогут. Он не боится боли. Когда-то мы напились и спустились в пыточную поиграть с одной дерзкой рабыней. Так вот, он взялся голой рукой за раскаленный прут и при этом хохотал. А потом попросил меня избить его деревянной палкой. Сказал, что хочет попробовать, что ощущают люди, подвешенные на крюке. Его это только возбудило…

– И я тебя использовал? А ты и не сопротивлялся? – не удержался Алан, не думая о последствиях.

В этот раз конт успел увидеть, как прут летит прямо в лицо, и подставил руки. Запястья обожгло. Черт! Как же больно!

– Барон! Неужели вы не видите, что он вас провоцирует?

– Тварь! – прошипел Кайрат, бросая прут на угли.

«Неужели угадала? – удивилась Виктория. – Да нет! Этого не может быть! У реципиента никогда не было таких мыслей! А если были? Ужас! Надеюсь, барон умрет раньше, чем успеет об этом рассказать».

– Каков ваш ответ, кир Алан?

– Да пошел ты, – ответил конт по-русски.

– Где корона? Мы точно знаем, что ваша кормилица вынесла ее из королевской резиденции за день до смерти короля.

– Не в курсе.

Виктория перешла на русский язык, на случай, если вдруг не сможет молчать. Если не случится чуда, то она здесь умрет. Душа как-то легко приняла эту новость. Не было страха. Смерть – это всего лишь переход из одного состояния в другое.

– Он не скажет, – повторил Кайрат. – Я знаю того, кто сможет нам помочь. Он захочет денег, но он сумеет заставить Алана делать то, что вам надо. Или заставит его говорить.

– Кто это?

– Брат Катес.

– Он здесь, на фронтире? Найди его. Мы не знакомы, но я слышал о нем как о специалисте и истинном борце с анчутами. Говорят, Длань тоже здесь?

– Никогда не встречал. А вот с братом Катесом работать уже приходилось. Да и Алана он знает.

– Найди его, – повторил ксен.

– А что делать с этим?

– Отдай его «братику». Из-за него я лишил нашего друга утренней дозы, и он теперь зол, как стая диких тау. Только предварительно свяжи конта и предупреди Айро Третьего, чтобы не убивал нашего гостя.

В этот раз конта били двое, били ногами, обутыми в сапоги с железными накладками, а когда мужчина потерял сознание, его просто заперли в камере. Без воды, без еды и даже не проверив, жив он или нет.

Через двое суток дверь открылась, и в нее вошли ксены в сопровождении двух амбалов. Один из братьев был старым знакомцем, а вот второго Алан рассмотреть не смог. Много ли увидишь, лежа на полу в позе зародыша, да еще одним глазом. Тело превратилось в один большой синяк. Язык распух от жажды, а одежда пропиталась кровью и мочой. Сознание то уходило, то возвращалось, и каждый раз, проваливаясь в небытие, конт мечтал не вернуться. Апатия захлестнула мозг. Он был готов умереть и смирился со смертью.

– Разденьте его и положите на стол, – раздался тихий знакомый голос. – И напоите.

Твою!.. Вот теперь Виктории стало по-настоящему страшно.

– Брат Катес, может быть, привязать узника?

– Не стоит, брат.

Алан жадно пил воду, обливаясь, давясь. Он боялся, что у него отберут ковшик с протухшей, но такой желанной влагой, поэтому едва не захлебывался, спеша напиться.

Амбалы кинули его на стол и замерли у двери. Ксен склонился над лежащим мужчиной. Из-под капюшона раздался голос:

– Кир Алан, мне жаль, но ваш «брат» умер. Сегодня. Так обидно. Стоило мне приехать, чтобы помочь ему занять трон, как он решил свести счеты с жизнью и повесился в своей комнате. Говорят, у него была больная психика. Такая трагедия для страны. Теперь у нас надежда только на ваше послушание и сотрудничество. Вы ничего не хотите мне сказать?

– Я узнал тебя. Да пошел ты, урод!

– Надеюсь, через несколько дней вы передумаете.

В чувственных пальцах ксена мелькнула тонкая длинная игла.

Никогда еще Виктория так не кричала. Ни в этом теле, ни в том. Схватки, роды, зубная боль, почечные колики – все это казалось мелочью по сравнению с раздирающей тело непрекращающейся болью. Каждая клетка кричала, каждый капилляр готов был взорваться изнутри. Казалось, кожа плавилась, обжигая мышцы, хотелось сорвать ее и выдрать из себя эту боль. Но она не могла поднять руку, не могла шевельнуть пальцами, могла лишь кричать, захлебываясь кашлем и слезами.

– Вы не передумали? – почти нежно спросил брат Катес, складывая иголки в деревянную резную коробочку.

– Д-да по-ш-шел т-ты, – выстучали зубы.