Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью

С такими невеселыми мыслями я уснул обычным сном без сновидений.

Валялся я около месяца. Последнюю неделю пытался вставать и делать зарядку. В последний день двигался уже вполне уверенно. Капельницы и уколы перестали ставить еще раньше и сегодня обещали выписать… в камеру. В постоянном медицинском наблюдении я больше не нуждался, оставалось просто есть и шевелиться.

Чего я только не передумал за это время! Самым обидным было то, что я упустил великолепную возможность учебы у древнего мага. Но что теперь сделаешь, время назад не вернешь. Или можно? Должна существовать возможность с Игорем пообщаться, раз он во мне устроился. Но подождать придется. Сначала до стихий надо добраться, свободное сознание заново освоить. Странно, при прошлых ранениях подобного не было. И «девочек» видел, и сознанием гулял. Причина либо в том «сером» плетении на наконечнике болта, либо в полнейшем истощении, либо… фиг знает в чем. Как мне вообще выжить удалось? Игорь тоже этого не понимал.

О колдовских способностях в данный момент особо не переживал – ауры видел прекрасно и совершенно не важно, за счет каких сил; значит, и остальное восстановится.

Один раз приводили Зину. Я тогда почти не разговаривал. Она поплакала надо мной, обцеловала, затребовала ножницы и подровняла бороду. Похвалила, что я хорошо выгляжу, на древнюю развалину уже не похож. Напоследок призналась в любви. А я только хлопал глазами, отвечая «да – нет». Я был ей искренне благодарен, мне было ее жалко, но не любил. На ее месте для меня стояла Лиза.

Как она там? Чувствую, что с ней все хорошо. Поволновалась, но сейчас успокоилась настолько, насколько это возможно при такой неопределенной разлуке. Удивительно! Знания о ее чувствах словно сидят где-то в укромных уголках сознания и совсем не мешают. Даже наоборот, стимулируют к жизни. Я это сейчас понял, после Нигде, а до того не задумывался. Надо было прочувствовать отсутствие этих знаний, чтобы понять.

Несколько раз появлялся следователь, Александр Сергеевич Шувалов. Везет же мне на Пушкиных – Верес так же именовался. Несмотря на запреты врачей, он пытался со мной общаться. Я поначалу не мог, а после молчал специально. Успеем побеседовать, потерпит. В камере и начнем. Ставлю сто против одного, как любят говорить американцы, что он сам ко мне заявится, а не вызовет в кабинет. Я здесь «вери импотент персон», в моем присутствии только шепотом изъясняются, боятся, что подслушаю. Зря. Я сейчас слабее младенца, но никому этого знать не обязательно.

Из комфортабельной палаты в стиле люкс, за которую состоятельные больные бешеные бабки платят, меня перевели в мрачные подвалы Лубянки.

– Встать! – раздался голос из прорезанного в двери зарешеченного окошка, и почти сразу лязгнул засов.

Я сел на застеленные чистым бельем нары. В целом камера была уютной. Параша, умывальник, стол, табуретка и откидные нары. В подобной Ленин трудился, из хлебной чернильницы на бумагу молоко наносил, революцию организовывал. Я же ничего написать пока не успел. Но пари выиграл: вошел следователь собственной персоной.

– Не вставайте! – с ходу заявил Шувалов, улыбаясь очень к себе располагающе.

Я подниматься и не думал, поэтому на его приказ-просьбу внимания не обратил.

Одним слитным движением, с каким-то полууголовным шиком Александр Сергеевич сел на табурет как раз напротив меня.

– Вас как называть: Игорем, Егором? – погнал он с места в карьер.

– Егором. Родители знают? – Я тоже решил обойтись без политесов.

– Нет. Стоит сообщить?

– Не стоит.

– Я сам пришел поговорить, без протокола.

– Ценю. За что я здесь, не напомните?

– Убийство двух и более лиц. Спланированное, хладнокровное, с особой жестокостью.

– Вот оно как! Сознаюсь во всем, не раскаиваюсь, могу подтвердить все на следственном эксперименте, рассказать о своих действиях с точностью до поворота головы. Довольны? – Горбатого лепить мне было ни к чему.

– Сотрудничество со следствием всегда приветствуется и принимается во внимание судом… – заученно произнес он и замолчал. Побарабанил пальцами по столешнице, отбивая ритм «мос-ков-ский-спар-так» и глядя на меня с задумчивым прищуром, и выдал: – Вы совершенно не боитесь? – спросил с подкупающей искренностью.

– А вы? Рядом со мной… – спросил я как можно более зловещим тоном, придвинувшись к следователю чуть ближе.

Хотел резко, но получилось беспомощно, как-то по-клоунски. Не в той я форме, ой не в той. Тем не менее короткая волна страха по его ауре промелькнула, но виду он не подал.

– Нет, не боюсь. Мы изучили вас вдоль и поперек, и я уяснил, что вы муху без причины не обидите. А сейчас и вовсе… не в форме.

Внешне я снова выглядел молодым, но телесная слабость неимоверно бесила. Меня не побрили и не подстригли, мне, наоборот, резинку подарили, чтобы было чем волосы в хвост перетянуть. Футболки, рубашки, белье, джинсы – всю одежду, кроме уличной, вернули. Правда, ремень зажилили и теплые кроссовки выдали без шнурков.

– А вас, скорее всего, посадят надолго, если не пожизненно. Не опасаетесь?

– Нисколечко! Не посадите вы меня. По крайней мере, в обычную зону. Я вам нужен.

– О как! До такой степени, что мы готовы закрыть глаза на массовое убийство?

– Даже если бы там были невинные младенцы, закрыли бы. Возможно, относились бы по-другому, содержали не так, но в целом – закрыли бы.

– Вот вы какого мнения о нашей службе! – искренне возмутился он. – Да я бы не посмотрел тогда на все ваши умения!

– Другие бы нашлись, – сказал я, безразлично пожимая плечами. – И я их понимаю. Представляете, что сулит государству изучение меня? Будь я хоть дьяволом во плоти. – При этих словах Александр Сергеевич еле заметно вздрогнул. Я криво усмехнулся. – Но я не такой, успокойтесь. Существование той личности вообще подлежит сомнению. – Здесь я слукавил. Например, Вартараара, темного божка, вполне можно поименовать этим словам. – В общем, располагайте мной. Отдаюсь, так сказать, в руки Родины. Надеюсь, они чистые.

Шувалов расслабился, немного ссутулившись, и скрестил руки, невольно глянув на ладони. Словно именно его верхние конечности олицетворяли тот светлый образ, который был сформулирован еще первым чекистом – Феликсом Эдмундовичем.

– А вы наглец! Кто вы такой? Только честно, – спросил заинтересованно, незаметно изучая меня с ног до головы, будто заново открывая.

– Оператор пси-поля, – ответил неожиданно для самого себя.

– О-го-го! Не маг, не колдун, не шаман, а просто «оператор»?

– Представьте себе. Но те названия мне тоже подходят, не вижу разницы. Кроме шамана, конечно.

– А чем вам шаман не угодил? – поинтересовался с хитринкой.

– А тем, что вы уже знаете его работу. Кстати, спасибо вам за Розу с Зиной, они реально меня спасли. Так вот, шаманы камлают, призывают духов, занимаются предсказаниями и так далее. А мы, волшебники, колдуем потихоньку, без камланий.