Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью

– Вы их сами поблагодарите, позже. А еще хочу вам напомнить, что вы, волшебники, и людей иногда в сердце закалываете. Не по злому умыслу, разумеется, а чтобы сил набраться.

Уел он меня этим заявлением. Не объяснять же ему сейчас все различия между мною и «серыми»? Разговор долгий.

– Знаете что, Александр Сергеевич, я вам потом все объясню. Я таких колдунов больше вашего ненавижу, мне есть за что. А сейчас я устал и хочу есть. Аппетит у меня, знаете ли, повышен, сил набираюсь. Мне тем более сказали, что у меня особое довольствие – по просьбе.

Шувалов шутливо поднял руки, мол, сдаюсь.

– Хорошо-хорошо. Но в следующий раз я приглашу вас к себе. Не возражаете? – последнее с издевочкой.

– Буду рад, – ответил я совершенно серьезно.

– Конвой! – позвал, стукнув кулаком по двери. – До встречи, Егор Михайлович.

– Ронович, – поправил я его. – Если Егор, то отчество – Ронович. Михайлович – для Игоря. Запомните, пожалуйста.

Перешагнув порог тюремной камеры, Шувалов словно пересек невидимую черту. Лицо его резко изменилось: там, рядом с Егором, оно излучало благожелательность, искренность и любопытство, а здесь, «на свободе», мгновенно стало мрачным. Точно подметил молодой нахал: будь на месте Егора один из тех, кто занимается жертвоприношениями, с ним носились бы не меньше. Очень уж заманчивые перспективы это сулит для страны. Да что страна – для всего человечества в целом! Разрешили бы тогда принести жертву в этих стенах? Если бы это зависело лично от него, то нет, а руководство… Ну, Егор, надавил же на больную мозоль!

Дни потекли за днями. Я постепенно набирался сил, по мере возможности тренировался, медитировал. Астрал так и оставался для меня закрытым. А без него я теоретик. Я и теоретизировал. Читал лекции в отделе «П» и ждал, когда ко мне вернутся стихии.

Меня неоднократно обследовали. Прокрутили во всевозможных приборах, по сравнению с которыми новейший компьютерный томограф казался древней рухлядью; проанализировали все что можно и что недопустимо; одной только крови высосали столько, что стадо вампиров подохло бы от зависти. Кроме этого, меня изучали мои же слушатели из отдела «П» и двое гражданских уфологов из Питера. По их отчетам я был «обычным» экстрасенсом, видящим ауры. Правда, очень хорошо видящим, все их представители были намного слабее меня в этом плане. Зато переплевывали в других областях. Особенно меня поразил пожилой мужик – телекинетик. Он действительно двигал спичечный коробок, не потребляя ни капли маны и жизненную энергию не тратя. По крайней мере, без свободного сознания, которое мне было так же недоступно, как астрал, я не замечал в нем никаких изменений.

Объяснил, как действуют амулеты «серых». Настолько, насколько сам разобрался. Рассказывал по памяти из того времени, когда осматривал их свободным сознанием.

Техномагическое устройство «подчинения», в условиях невозможности создания «пелены разума», на меня подействовало. Не так безусловно, как на других, но все же. Чувства приглушались, точно уши на высоте закладывало, и в ответ на команды «хозяина» возникало желание их выполнить. Тяжело, но я мог сопротивляться. Не знаю, сколько бы я выдержал, – не проверяли. Прибор быстро выключали, потому что силу в нем экономили – мана утекала буквально ручьем. Я навскидку придумал несколько вариантов уменьшить потери, но, разумеется, промолчал об этом.

Про старинную брошь поведал, что она – примерно такое же устройство, но действует исключительно в руках «серого» мага, оно гораздо экономичнее и качественнее современного техномагического прибора. После этого рассказа во взоре одного молодого экстрасенса с неплохими зачатками мага жизни расцвел такой букет вожделения, что я решил еще раз прочесть лекцию о сути «чернокнижия»:

– Понимаете, в чем дело… Сам факт жертвоприношения безнравственен, с этим никто из вас, надеюсь, спорить не будет. – В небольшой аудитории собрался весь отдел «П» и несколько экспертов из других служб. – Не буду говорить о том, что убийство – грех, это вы и без меня знаете… Не ухмыляйтесь, я серьезно. Да, я сам грешен, но я никогда не лишал человека жизни просто так и тем более ради удовольствия и получения силы. Там, – это слово произнес задушевно, многозначительно кивая на потолок, – мои поступки взвесят… честно скажу – не ведаю, кто это будет делать, но будут однозначно, и посмертие мне обеспечат такое, какое я заслужил… – последнее прозвучало грустно.

Я чуть ли не впервые задумался о судьбе своей души. Пример Рона, который доволен своим посмертием, вселял надежду, однако… мысли о смерти не бывают веселыми. Если только это не юмор висельника, который есть нарочитая бравада перед неизбежностью, игра на публику.

Я кашлянул в кулак и возобновил проповедь:

– Да черт с вами, о себе думайте сами, но решать судьбу души человека никто не вправе. А во время жертвоприношения именно это и происходит. Душа однозначно отправляется к демонам на вечные муки. Это наихудшее посмертие. А оно, посмертие, ждет всех нас, вне зависимости от нашего «верю – не верю» в какой-то там загробный мир.

Большинство взглядов было заинтересованными, но… сильно сомневающимися. А Фарид, тот молодой экстрасенс, так и вовсе кривился.

– Душа отправляется к демонам независимо от земной жизни, хоть человек муху за всю жизнь не обидел, хоть сознательно сто беззащитных детей погубил, – четко проговорил я, обращаясь большей частью к Фариду.

Он отвернулся. Но своего мнения, как мне показалось, не изменил. Не отказался бы он попробовать, когда на кону такие возможности, и в первую очередь – власть.

«Что ж, я ему не родитель, пусть сам воспитывается…» – огорченно подумал я.

– Кроме того, – продолжил я тоном усталого проповедника, который старается не обращать внимания на царящий в помещении скепсис. – Получая часть жизненных сил жертвы, вы посвящаете свою душу божеству, которое освятило это жертвоприношение. Пусть вы не будете знать его имени, но только бог может разрешить использование силы Смерти, и после этого ваша душа будет всецело принадлежать ему. Он станет определять ваше посмертие. Захочет – отправит к демонам, которые перерабатывают прану – так называется субстанция, добываемая из души человека, богам очень нужная – и она становится как бы слаще для них. А захочет… не знаю, что сделает. Да что угодно!

Я помолчал.

– Но главное, – и это важно для всех! – с каждой жертвой открывается канал к нижнему миру, миру демонов, и в один прекрасный момент они явятся сюда во плоти и крови. И Земля со всем своим оружием ничего им противопоставить не сможет. Попируют они здесь всласть, хорошенько проредят человечество. А для оставшихся людишек установят свои законы и станут разводить нас, как кроликов. Чтобы плодились и размножались на их радость и силу. Такой вот апокалипсис… Не верите? По ехидным шепоткам вижу, что нет. Увы, подтвердить свои слова ничем не могу, но дожидаться их прихода не советую, – закончил, остро жалея о потерянных магических способностях. Я бы жизненной энергией пожертвовал, но показал бы этим Фомам неверующим иллюзию того демона, которого я в батвийском храме замочил, да Фиона бы еще ужаса добавила. А так…