Дмитрий Лепетов - Орг. Призыв аватара

– Рассмеялся?

Гоггенф удивлённо воззрился на меня и сказал:

– Вот именно! Просто расхохотался. И не ответил на вопрос. Сказал, что это будет моим заданием – разобраться, что тут смешного.

– Ну, тогда тебе самому придётся думать – мне нельзя тебе помогать.

– Вот и думаю… – Гоггенгф на самом деле на минуту погрузился в размышления. – А потом он долгие годы занимался магией… Когда началась война, гномы приняли сторону Эллары, воюя вместе с Ором и Ханором. Однажды у Гала появилась идея использовать демонов в сражениях. Он уже владел заклинанием всевидящего ока и мог уничтожить демона, где бы тот ни находился. Поэтому, отпуская демонов, знал, что те подчинятся и ярость их будет направлена только на противников.

– Тогда ясно… Никак не мог понять, почему выпущенный демон станет выполнять приказания. Ведь на свободе может делать что ему заблагорассудится.

– Ну да. Я почему-то раньше над этим не задумывался, а теперь вижу: мало засадить демона в кольцо, нужно заставить его себе подчиняться.

– Что же посоветовал тебе праотец Гал? Не ходить к демонам? – спросил я с надеждой.

– Нет, он сказал, что нужно следовать своей природе. Раз тянет сражаться, я пойду в поход. Но готовиться буду тщательно.

– Вот это мне по душе. Не знал, как сказать тебе раньше, но храбрость не отменяет тонкого расчёта. Великие воины были великими стратегами.

Гоггенф кивнул и вновь задумался. Было видно, что он не уверен, сможет ли стать стратегом. Я решил ободрить друга и сказал:

– Гоггенф, книг по стратегии немного. Сходи в библиотеку, и увидишь сам. Прочитай их – и сделаешь большой шаг вперёд.

Посмотрев Гоги в глаза, я добавил:

– Ты воин в душе, и если решишь чего-то добиться, то добьёшься.

– Ты прав, Орг. Я добьюсь. – Гоггенф уже принял решение, и за него можно было не беспокоиться. Потом мой друг добавил: – А давай на следующей неделе устроим пир для Мелионы? Буду рад снова увидеть вас у себя. И Крех будет в восторге – любит гостей и приготовит что-нибудь особенное.

– Спасибо, Гоггенф. Я уже в предвкушении. Сегодня же передам Мелионе твоё приглашение.

Эх, сессия, сессия… Получив билет на экзамене по теоретической физике, Игорь сел и начал готовиться. Сегодняшний экзамен был самым сложным испытанием зимнего семестра. Теоретическая физика на самом деле исключительно сложный предмет, требующий великолепного знания высшей математики и физики. В списке рекомендованной литературы значился восьмитомник нобелевского лауреата Ландау – они что, совсем с ума посходили?! Зачем будущим практическим специалистам теоретическая физика, которой продуктивно занимаются несколько сотен человек в мире? Это было выше его понимания. Плюс ко всему лекции читал древний девяностолетний маразматик профессор Скобелкин. Говорят, когда-то на кафедре были и нормальные лекторы, но в кризисные годы они устроились на более завидные места.

Каждая лекция начиналась с того, что Скобелкин долго и подробно рисовал и объяснял одну и ту же диаграмму, которую все студенты уже знали наизусть. Тридцать лет назад профессор принимал личное участие в разработке этой диаграммы и чрезвычайно этим гордился. А вторая половина лекции напоминала издевательство: осознав, что отстаёт от графика, профессор начинал со страшной скоростью писать формулы и тут же стирать их, освобождая место на доске для следующих построений. Стоило отстать от него на несколько секунд, как у тебя в конспекте оставался лишь обрывок непонятной формулы. Вдобавок ко всему слабый слух профессора делал попытки студентов его переспросить абсолютно бесполезными, так что проку от таких лекций не было никакого.

Целую неделю Игорь потратил на подготовку к экзамену, но даже сейчас чувствовал, что неплохо знает лишь сорок вопросов из ста, а остальные – весьма поверхностно. Большинство студентов их факультета чувствовали себя так же – экзамен по теоретической физике ни у кого не вызывал оптимизма.

Игорь внимательно прочитал вопросы билета и начал писать.

– Разрешите отвечать без подготовки? – вдруг раздался рядом знакомый голос.

Преподаватель и остальные студенты недоверчиво подняли головы: звёзд теоретической физики на потоке не было. Кто это такой смелый?

– Вы уверены? Спрашивать буду строго! – Скобелкин, которого отвлекли от чтения газеты и разглядывания девичьих коленок, нахмурил обычно безмятежно благообразное лицо.

– Да, я готов, профессор.

Игорь поражённо наблюдал, как его приятель Сергей уверенно идёт к столу профессора. Но как? Этого не может быть… Уже три месяца Сергей вёл себя странно – будучи ранее одним из лучших студентов, он, казалось, совсем потерял интерес к учёбе. К экзамену по теоретической физике он не готовился, и Игорь серьёзно беспокоился, что Сергей может завалить сессию.

Сергей занял место перед профессором, протянул ему билет и начал отвечать. Игорь прислушался:

– Выбирая стандартный гамильтониан, получаем уравнение Шрёдингера для двух частиц… С учетом сдвига по энергии ЕО уравнение Шрёдингера в блоховском потенциале имеет вид… – как по писаному вещал Сергей.

– Неплохо, совсем неплохо. Вы, наверное, не пропускали моих лекций?

– Как можно? Ученье – свет, профессор, – дипломатично ответил Сергей.

– Ну что же… Вот вам вопрос на пятёрку: какой метод я рекомендовал для расчётов позитронных процессов в кристаллах?

– Метод функций Грина, профессор. Вы говорили, что на комплексной плоскости эта функция имеет один полюс, действительная координата которого равна X с размерностью частоты, а мнимая – обратному значению времени жизни. Отсюда получаем, что полюс функции Грина определяет энергию и время жизни позитрона как квазичастицы или его взаимодействие с кристаллом…

Игорь буквально не верил своим ушам – Сергей не задумываясь ответил на несколько весьма непростых вопросов!

Наконец профессор сказал:

– Великолепно! Вы просто читаете мои мысли, любезный. Наконец-то мне попался трудолюбивый студент, а не хныкающий бездельник. – Профессор строго оглядел аудиторию. – Я вас ещё задействую в научной работе. Давайте зачётку. Отлично!

По притихшей аудитории пронёсся вздох. Через двадцать минут после начала экзамена Сергей удалился с пятёркой, провожаемый восхищёнными взглядами одногруппников.

Два часа спустя Игорь устало плёлся домой. Экзамен удалось сдать на четвёрку, но Скобелкин заставил его попотеть. После фантастической сдачи Сергея никому больше не удалось получить «отлично». То ли планка была поднята на недосягаемую высоту, то ли природная вредность не позволяла профессору давать поблажки студентам, но факт оставался фактом: больше чудес не случилось. Игорь не удивлялся своему «хорошо» и не завидовал Сергею, но не понимал, что произошло.