Екатерина Оленева - Темные воды

София почувствовала глухое раздражение. Особенно потому, что в словах Паркинсон было куда больше правды, чем София готова была признать. Но она никак не могла отделаться от мысли, что всё происходящее происходит не на самом деле и вот-вот кончится. И тогда она, София, вернётся в родную Москву, к маме и папе, к Ленусику и Владу, такому привычному и близкому. А Драко и Гарри вместе с Темным Лордом останется там, где им и положено быть – в книжке.

Но вот перед ней сидела зареванная, растроенная Панси. И эта реальность никуда не хотела исчезать. Нужно было как-то существовать в ней.

София подавила тяжелый вздох:

– Что ещё натворил твой блондин? Опять тебя ударил?

– Он… он… изменяет мне с…с Розмертой! – всхлипнула Панси.

– С Розмертой? – нахмурилась София, пытаясь припомнить хоть кого-нибудь с таким именем.

Панси презрительно фыркнула:

– С барменшей их «Трёх мётел».

София попыталась представить этих двоих вместе. Но картинка не складывалась.

– Ты уверена? – недоверчиво протянула она. – В любом случае не стоит из-за этого так плакать.

– Астория, ты когда-нибудь теряла любимого? – в упор посмотрела на неё Панси.

София вспомнила Влада. Воспоминания приятно грели, но от разлуки сердце её вовсе не обливалось кровью.

– Нет, – честно призналась она.

Паркинсон заехала кулаком в подушку.

– Это всё Тёмный Лорд! Ненавижу его. Ненавижу!!! Я же Драко с детства знаю. Он всегда любил выпендриваться, но он хороший. Правда!

Панси вдруг затихла, вся сжавшись.

– Когда мы только поступили в школу, я думала, что это Блэйз возглавит нашу маленькую компанию. Но Драко претендовал на эту роль так уверенно, что ни у кого не хватило наглости оспорить его желание. Или решение? – мимолетная улыбка скользнула по губам слизеринки. – Непрерывное бахвальство, постоянные непрозрачные намеки на покровительство отца, неуёмный темперамент, самолюбование, доходящее до абсурда, пренебрежение к другим, неискоренимый авантюризм – в этом весь Драко! Он слеплен из привлекательных недостатков, – Панси смахнула с ресниц слёзы. – Все его грандиозные планы то и дело рушились, один за другим, но он не унывал и тут же изобретал новые, не менее обреченные, – хмыкнула девушка. – Драко всегда исхитрялся сохранять чувство собственного достоинства, в любых ситуациях. Даже когда он взял дурную привычку изводить Поттера вместе с таскающимся следом за ним Уизелом, всегда находя предлог подраться это почему-то не выглядело нелепостью. Хотя куда ему, изнеженному нарциссу, звездному мальчику было выстоять против Рона, выросшего с кучей старших братьев? Да у этого бугая кулаки каждый с макушку Малфоя! Но Драко это никогда не останавливало – упрямый он, как осёл! – Панси спрятала лицо в руках, в который раз уже судорожно всхлипнув. – Тот человек, которым он стал теперь… Они его просто сломали, как куклу. Все они: Люциус, Беллатрикс, Тёмный Лорд!

Никогда не забуду, как на первом курсе я спустилась в гостиную. Было уже скорее рано, чем поздно. Драко сидел, съежившись. Его судорожно сжатые в кулаки руки были такими маленькими, такими бледными… он тогда в Запретном Лесу видел убитого единорога и… Того–Кого–Нельзя–Называть.

А ведь знаешь? Хагрид бросил Драко одного в лесу и никому до этого не было никакого дела. Никто не защитил его! Никто не защитит и сейчас. Думаешь, я плачу потому, что он там с этой Розмертой? Я плачу потому, что он там один. Совсем один. Затравленный, одинокий, отчаявшийся… ну почему он меня отталкивает? – закусила губу Панси. – Это, наверное, глупо, – опустив голову, продолжила она. – Но я ничего не могу с собой поделать. Драко нужен мне как воздух. Для меня он освещал своим присутствием подземелья все пять лет. Как же я была счастлива, когда он пригласил меня на Святочный Бал на четвертом курсе! В тот вечер мы впервые поцеловались. Мне так хотелось обнять его покрепче, но я не решилась.

Панси обхватила себя руками, глядя куда–то очень далеко. Голос её зазвучал холодно, сухо, обезличенно.

– В ночь, когда Люциуса Малфоя забрали в Азкабан, мы гостили в Малфой–мэноре. И если бы мракоборцы не явились первыми, отца Драко уже не было бы сейчас в живых; Тёмный Лорд его бы уничтожил.

В ту ночь я нашла Драко в кабинете отца. Он с отрешенным видом просматривал старые журнальные подшивки. Рядом с ним был отцовский кальян и бутылка огневиски.

«Отец запрещал мне пить, – со смехом заявил тогда Драко, – но из Азкабана он вряд ли сможет меня остановить, правда?», – слизеринка фыркнула. – Моя мать всегда говорила, что отец Драко один из самых привлекательных и страшных людей. А моя мама не из пугливых.

София слушала признания Панси и чувствовала себя гадкой предательницей. Ведь по сути они были соперницами. Панси ещё не знала, что та, кому она изливала душу, проставатана за того, кого она любила.

Наверное, следовало сказать Панси правду? Но как? Нет, на это у Софии духа не хватит.

– Не плачь, – погладила София слизеринку по волосам. – Всё будет хорошо. Всё как-нибудь уляжется.

– Как?

– Ещё пока не знаю. Увидим.

В одном дядя Том прав: любовь –это ненормальное чувство, а болезнь, причем с осложнениями. Иначе как объяснить то, что вполне здравомыслящая девушка так убивается по парню, единсвенным достоинством которого сама София могла признать разве что смазливую физиономию? Причина недостаточно веская для той одержимости, которую выказывала несчастная Панси.

А может быть сама София просто плохо знала своего жениха? Само слово звучала нелепо по отношению к их случаю. Ну какой он ей жених? Какая она ему невеста? Это какой-то фарс.

Хотелось открыть окно и вдохнуть холодного, бодрящего воздуха.

Но окна на самом деле не было – одна лишь иллюзия. Да и та на ночь исчезала. Оставалась стена…

Вот и в жизни Софии всё уперлось в какую-то непроходимую стену, на которой, как на экране, показывали картинки из предуманной кем-то сказки, на поверку оказавшейся не такой уж детской и безобидной.

***

– Доставайте свитки и чернила, – велел слизеринский декан.

Он угрожающе нависал над аудиторией со своей кафедры.

– Потрудитесь записать тему урока: «Эмпатические связи». Кто может ответить, что такое эмпатия? Лонгбботом?

Невиль нерешительно поднялся, переминаясь с ноги на ногу:

– Э…эмпатия, сэр?

–Да, Лонгботтом, эмпатия. Вы меня плохо слышите? Или разучились понимать смысл английских слов?

– Я н–н–н–незнаю, сэр…

– Минус десять баллов с Гриффиндора. Патилл?

Профессор Снейп как всегда упрямо игнорировал поднятую руку Грейнджер.

– Эмпатия в переводе с греческого означает сопереживание. Этим словом определяется постижение эмоционального состояния другого человека, – ответила Парватти.