Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Так что это было очень ценное приобретение для нашей разношёрстной компании. Радовало и то, что теперь нашему карманному домовому будет с кем скоротать вечерок. Зато меньше будет приставать к нам, а то Юриника с Коршаном Моксе надолго не хватит и, боюсь, он вполне может вновь переключиться на меня. Да и с баснописцем Якобом из Подземного города рыжий Лари с лёгкостью найдёт общий язык, они даже чем-то похожи, есть у них что-то общее, а посему они обязательно должны были сойтись, ведь рыбак рыбака видит издалека!

Однако Юриник говорил, что рыжему Лари лучше палец в рот не класть, ибо его причудливое остроумие, бьющее порой через край могучей фонтанирующей струёй, могло запросто забрызгать не только окружающих, но и самого хозяина. Это как раз и было особенно примечательно – рыжий Лари, словно скорпион, жалящий сам себя, мог с лёгкостью рассказать и про себя что-нибудь эдакое, где он выглядел весьма в неприглядном свете, и при этом ещё и смеяться над собой громче всех.

Мы все искренне обрадовались ему, как хорошему старому знакомому. Теперь с завидным постоянством из нашей палатки раздавались взрывы раскатистого смеха, на фоне которого отчётливо выделялся своеобразный гогот рыжего Лари. Он умудрялся менять тембр и тональность голоса самым невообразимым причудливым образом.

Дормидорф, кстати, сообщил нам, что эту ночь мы проведём в лагере, а утром отправимся на поиски Томараны, сначала в Подземный город, а там видно будет – куда случай занесёт. Оказывается, за время нашего отсутствия так и не пришло известий от отряда, отправленного к водному народу в океанскую пучину, выходит, нам предстояло побывать ещё и там, отсюда и возникла необходимость в специалисте по погружениям.

Пока у нас никаких особых дел не было, и потому мы единогласно решили пойти прогуляться по лагерю. Тем более нам сообщили, что на игровом поле скоро состоится несколько любопытных игр. Пока мы шли туда, Дорокорн с Юриником и Лари объясняли мне правила, образно, в красках, смешно подпрыгивая и перебивая друг друга.

Первая игра имела символичное название репей. Её правила заключались в следующем: в кругу диаметром около сотни метров, выложенном по краю здоровенными валунами, игроки, числом не менее двух, кидали друг в друга цепляющийся за всё подряд тонюсенькими, но цепкими шипами плод, очень смахивающий на колючку от репейника или дикий огурец, только размером с крупное яблоко. Можно убегать, уворачиваться, но нельзя отбивать летящий снаряд. Играют как каждый за себя, так и командами, в специальных одеждах, к которым хорошо липнет цепкий мячик. Задача: избавиться от репейника, прицепив его к противнику. Выигрывал тот, у кого по прошествии раунда, который длился по предварительной договорённости от двух минут и более, не окажется репейника, а если репей на земле, то проигрывает тот, у которого он был в последний раз. А, соответственно, и команда, к которой принадлежит данный счастливец. Количество раундов не ограничено. Но ведётся счёт победам и проигрышам. Можно играть и на страусах, на чём хотите, но условия у всех должны быть равные.

Вторая игра была, на мой взгляд, более серьёзная и носила название квач. Играли в квача на прямоугольном поле пятьсот на триста метров две команды на специально обученных страусах. Можно было бегать и пешком, разрешалось и летать, всё это на усмотрение игрока. Каждая из команд должна была охранять одну из коротких сторон поля. Задача: забросить за линию стороны соперника что-то вроде мяча, смахивающего на мяч для игры в регби, только несколько легче, а то с их-то скоростями можно было серьёзно покалечиться.

Мы до самого вечера ходили от одного поля к другому и с живым интересом наблюдали за играми, с наслаждением грызли семечки и орешки, которыми снабжал нас старина Дормидорф. Насмотревшись, сыграли в репей, а Дорокорн с Юриником ещё и в квача, причём в одной команде. Они играли чётко и слаженно, было сразу видно – друзья часто практиковались в подобных играх. Особенно хорошо удавалась им атака противника с воздуха. Несколько чётких передач, и мяч неминуемо пересекал линию, несмотря на отчаянную защиту соперников. Команда, в которой играли Дорокорн с Юриником, уверенно выиграла с большим перевесом. Уставшие и разгорячённые, мы, наконец, отправились в свою палатку ужинать и готовиться к намеченному на завтра путешествию.

Было совсем темно, когда, усевшись возле костра, мы завели разговоры, разбившись на группы. Дорокорн увлечённо беседовал с Коршаном и Лари, Юриник с Корнезаром и домовым оживлённо спорили, я же тихо расспрашивал Дормидорфа.

Я задавал ему интересующие меня вопросы, а он охотно отвечал, что случалось с ним довольно редко. Например, я заметил, что в этом мире никто почему-то не сквернословит.

Он объяснил:

– Это же пустая трата эмоций, сил и времени, не приносящая никому пользы, а только вред один. У нас это дурной тон. Плохо и тем, кто слушает, и тем, кто говорит. Лучше ничего не делать, чем делать ничего. Совсем другое дело скверномыслие и сквернодумие, это такая зараза, от которой просто так трудно избавиться, и начнёт она точить человека изнутри, словно червь, пока не сожрёт окончательно, коли вовремя не остановиться. Ведь если для того, чтобы прекратить сквернословие, достаточно просто закрыть рот, то для того, чтобы остановить скверномыслие, нужно заставить себя не думать гадостно, не жаждать зла, не гневаться. Что гораздо труднее, нежели первое, а особенно, если тебя кто-то или что-то вывело из равновесия и старательно продолжает это делать.

Да я и по себе отлично знаю, иногда выйдешь из себя и хочешь остановиться, а не можешь, при этом прекрасно понимаешь, что так нельзя, но полыхающий внутри гнев трудно унять. Некоторые и вовсе постоянно пребывают в таком состоянии и уже не борются, оно победило, а они даже не придают этому значения, так и существуют, исходит из них скверна, льётся всякая гадость, заражая других.

Поведал мне Дормидорф и о том, кто такие духи или воины-исполнители. Оказывается, это сущность людей, сотворивших при жизни незначительные гадости, которые возможно искупить. Эти злодеяния тяготят их и тянут вниз, не дают возможность распоряжаться собой в полной мере по своему желанию и усмотрению.

Рассказал и про каверзу, посоветовав посмотреть на своё отражение, а затем перевести взгляд на неё, что я, естественно, сразу и предпринял. С горящей смолистой веткой в одной руке и каверзой в другой я подошёл к бочке с водой. Посмотрел, перевёл взгляд, начал гнуть, в голове что-то щёлкнуло и пребольно кольнуло. Я зашатался, пришлось даже опереться на бочку, чтобы устоять на ногах. Но ничего, через пару минут отпустило. И сразу после этого в мыслях прояснилось, появилась парадоксальная уверенность, что я имею возможность понять желаемое, нужно лишь действительно разрешить захотеть выявить сокровенное в себе.