Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Мы были в восторге от подобного сюрприза вредного кармана. У всех сразу зачесались руки использовать хоть один камушек, конечно, сугубо для того, чтобы убедиться: то ли это, о чём рассказывал Дормидорф. Вот только проверить этого мы пока никак не могли. Шло время, но сколько мы не ломали головы, какое бы важное и нужное дело придумать для духа-исполнителя, всё было безуспешно, ибо достойного задания пока, к сожалению, для него так и не нашлось.

– Ну, думайте скорей, не за мороженым же его посылать, в самом деле? – пищал до крайней степени заинтригованный Дорокорн, с трудом сдерживая эмоции и размахивая огромными ручищами. Того и гляди зацепит кого-нибудь по макушке своими колотушками.

Дорокорну вторил Юриник, как всегда для пущей важности понижая голос и для большей убедительности поигрывая косматыми бровями:

– Да нечего тут долго думать! Я, как всегда, возьму всё самое сложное на себя и спасу вас, а заодно и облегчу ваши муки, давайте я его сделаю вечным почтальоном, будет доставлять мои послания герониткам и обратно! Ну что? Здорово придумано? Сам знаю, что здорово, просто-таки отлично! Я как раз давно думаю над этой немаловажной для нас всех проблемой! Нам ведь просто жизненно необходима постоянная и крепкая связь. Я имею в виду связь в смысле переписки с племенем Геронитов! Ну, давайте, а? Что скажете, здорово я придумал?

– Хватит клянчить и рассказывать сказки про связи! Всем и так понятно, какие такие связи тебя интересуют! За успокоительным его поскорее надо отправить для нашего озабоченного друга! – с ходу возражал Дорокорн, никак почему-то не желавший войти в положение своего влюбчивого товарища. Вот лично я его прекрасно понимал! Что может быть важнее и желаннее хороших и крепких, а, главное, безопасных связей? И я, наверное, поступил бы именно так, как и просил Юриник, если бы мне самому вдруг в голову не пришла одна исключительно интересная мысль, о которой я сразу с искренней радостью и сообщил своим друзьям, всё ещё продолжавшим в это время спорить. Я сказал им:

– Есть одна интересная мысль…

Они, увлечённые обсуждением очередного варианта, сначала не обратили никакого внимания на мои слова, и мне пришлось повторить чуть громче:

– Я говорю, придумал кое-что, дайте мне, пожалуйста, один камушек, нужно провести испытание.

На этот раз они меня прекрасно расслышали и в один голос спросили:

– Что ты придумал?

Я решил содержательно и доходчиво всё им сразу объяснить, выложив, как на тарелочке, свою задумку, и разложить по полочкам все плюсы и минусы, при этом не жалея ни сил, ни времени. И говорю:

– Ну, долго объяснять. Если это то, о чём рассказывал Дормидорф, и дух-исполнитель действительно сейчас предстанет перед нами, то ему всё равно придётся всё самым подробным образом рассказывать и растолковывать, а заодно и вы всё услышите. Ну, а если он не сможет выполнить мою просьбу, то тогда пускай Юриник делает его своим вечным любовным почтальоном или сводником, действительно, хоть постоянная связь с геронитами будет во всех направлениях. Нам же всем это бывает иногда необходимо, так что наладить надёжную связь никогда не повредит.

Юриник удивлённо воззрился на меня, было видно, что он не ожидал получить поддержку именно с этой стороны. Я украдкой подмигнул ему, на что он поражённо покрутил головой и восхищённо хмыкнул. Все приготовились внимательно следить за развитием событий, а Дормидорф осторожно протянул мне камень, который одиноко ютился, белея на его широкой мозолистой ладони. Я аккуратно и бережно взял его и, немного поколебавшись, подбросил с таким расчётом, чтобы он упал на каменный пол шагах в четырёх от нас, можно и немного дальше, но не ближе. Так оно и получилось. Когда камушек с лёгким стуком упал на пол, то мгновением позже раздался негромкий шлепок, будто кто-то выстрелил из пневматического ружья. Вверх поднялась густая струйка белого клубящегося дыма, постепенно принявшего очертания крупного и, на первый взгляд, грозного воина в светлой плащ-накидке. Весь этот процесс занял несколько секунд, которые мы и провели во внимательном созерцании происходящего.

Когда процесс материализации был окончательно завершён, дух-исполнитель сказал:

– Я готов, излагайте, пожалуйста, как можно подробней и доходчивей ваше скромное пожелание, буду рад помочь и исполню всё, что в моих силах. Но я не всемогущ, и коли ваша просьба для меня окажется неисполнима, то вам придётся придумать другую. Итак, я готов и слушаю.

Надо сказать, голос у него оказался довольно приятным. По крайней мере, не какой-нибудь заплетающийся и замогильный фальцет или хромающий и картавый петушащийся баритон! Словом, дефекты речи отсутствовали напрочь, помощь логопеда не являлась ярковыраженной первой необходимостью, во всяком случае теперь, до откровенного и подробного общения с ним Юриника на предмет любовных дел.

Надо же! Всегда, ещё с детства мечтал о том, чтобы у меня был свой джин, как в сказках. И ещё печка-вездеход. И вот наполовину сбылась мечта. Мне пришлось подробно объяснить духу, что от него требовалось, и я приступил к этому трудному делу, учитывая необычность желания:

– В моём мире есть один высокопоставленный вельможа, являющийся куклой на нитках у неких поганых сил, которые с его помощью жаждут освободить для себя жизненное пространство. Тому вельможе ты и должен будешь являться во сне и наяву в разных обличиях, в каких только сам пожелаешь.

Дух-исполнитель довольно потёр руки и, такое впечатление, облизнулся. «Это хорошо», – подумал я и продолжил:

– Но очень желательно являться в весьма запоминающихся и пробирающих до костей обличиях, чтоб у того в никчёмных мозгах наконец прояснилось, если такое вообще возможно, и пропало желание оказывать медвежьи услуги великому объегоренному народу. Важно, чтобы видеть тебя мог лишь один вельможа. А то свихнутся там все окончательно, позора не оберёшься! Хотя куда уж больше позора? Кругом показушная лихая свободная деятелность. Золота и власти лишь подавай, да побольше, но на это золото мозгов себе прикупить нельзя, ибо не продаются мозги, совесть, честь и достоинство. А именно этого там отсутствие всякого присутствия.

Боюсь, трудное это дело даже для тебя, но попробовать необходимо, ибо попытка не пытка. Авось что-нибудь путёвое и выйдет! Являться же тебе кукловодам и вовсе бессмысленно, ибо инородцы они, и этим всё сказано, посему остаётся одна надежда, авось очнётся непутёвый вельможа. Надежда умирает последней, потому что надежда, как и вера, это вечно воодушевляющая добродетель! А, казалось бы, так всё просто: не стоит ни на что и ни на кого надеяться и верить, ибо где присутствуют вера и надежда, есть место обману и разочарованию. Так что коли уж хочешь, чтобы что-то было выполнено честно и качественно, бери и делай сам, да почаще пользуйся умом и здравым смыслом в поддержку вере и надежде! Тогда многие станут светлыми пророками, коих свет не видывал, и зародят любовь.