Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

– Кто это мы, кому это нам?!

– Ты только не волнуйся, Юриник! Нам – это мне и той моей знакомой домовихе и-и-и, естественно, тебе, куда же от тебя денешься-то. Без тебя мы теперь уже никуда! Её, кстати, Банашей кличут. Славное имя, не правда ли? Банашенька… Банашка!

Повисла долгая тяжёлая минута молчания. Юриник героически пытался переварить услышанное, а мы с интересом ожидали дальнейшего развития событий.

Наконец замешательство Юриника прошло, и он смело спросил у домового, наивно поглядывавшего на него с лукавой улыбкой:

– Очень мне интересно узнать, а как ты собираешься её пригласить, касатик ты наш, если мы больше никогда не окажемся в той гостинице?

Дорокорн согласно закивал головой, присоединяясь к вопросу друга, так как быстро смекнул, что если тот откажется, то эта весёлая семейка домовых, вполне возможно, пожелает поселиться у него. И потому этот щекотливый вопрос его тоже живо интересовал и он выглядел крайне обеспокоенным подобными грозящими перспективами.

– Да, действительно, – согласился домовой, – я как-то сразу и не подумал о том, что мы, к сожалению, можем больше никогда не посетить ту самую гостиницу, где осталась дама моего сердца. Что же мне делать? Что делать? Ах, я несчастный!

Домовой смотрел так жалобно и выглядел таким безутешным, что всем сразу захотелось его как-то подбодрить, пожалеть и успокоить. Мы наперебой принялись уговаривать его не принимать всё близко к сердцу, а он, всхлипывая, робко поинтересовался у Юриника:

– Друг мой, скажи мне честно и откровенно, сними тяжёлый камень с моей исстрадавшейся невинной души, неужели ты оказался бы настолько жестокосердечен и чёрств к мольбам о милости и отказал бы нам, бедным бомжикам, в такой малости, всего лишь в крове, если бы вдруг случилось так, что волею судеб мы вновь обрели друг друга, остановившись в той гостинице, и моя дивная Банашенька чудом снова оказалась бы с нами, со мной! И мы, измученные и обездоленные, попросились бы к тебе на ночлег? Скажи, друг!

Юриник, немного поколебавшись, но прекрасно понимая, что никакого чуда произойти не может даже волею судеб, задумчиво и нехотя ответил с некоторым опасливым сомнением:

– Эх, Максимка, хоть мне и нелегко тебе в этом признаваться, но я всё же испытываю к тебе тёплые и дружеские чувства, а потому, естественно, никогда не смог бы вам отказать в такой малости – крове. Это само собой разумеется. Но так же я не скрою от тебя и другую истину: Банашенька, по моему мнению, это уже явно перебор, хотя лично я против неё ничего не имею! Но не разлучать же мне вас из-за такой мелочи, как какие-то невинные шалости, которые вы себе иногда позволяете. Что поделаешь, жизнь – очень сложная штука, и ты должен крепиться, ведь ещё не всё потеряно! Может быть, когда-нибудь вам ещё предстоит встретиться, и тогда всё будет просто замечательно!

Домовой от этих слов расцвёл, как сирень весной, и лучезарно заулыбался, всем своим видом показывая, что он оценил столь участливое отношение Юриника к своей судьбе. Юриник, в свою очередь, остался очень доволен собой. А что? Всё очень неплохо получилось: и домового морально поддержал в трудную минуту, и делать ничего не надо.

Максимка же поулыбался-поулыбался и говорит:

– Спасибо тебе, добрый Юриник! Мир твоему дому! Ты настоящий товарищ и хороший человек, я бы даже сказал, Человечище с большой буквы.

Юриник смущённо потупил взор и залепетал запоздалые слова робкого опровержения, но домовой его и слушать не желал, а всё продолжал восхвалять. А в конце и говорит:

– Я, между прочим, так и думал, что ты не откажешь нам в крове… и пище, и тогда всё будет хорошо! Ты не разочаровал меня, друг, ты молодец!

Юриник и Дорокорн резко насторожились, и блаженные улыбки также быстро сошли у них с лиц, как быстро кошка удирает от собаки, а домовой, заметив эту перемену, принялся объяснять:

– Дело всё в том, что моя Банашенька не живёт больше в той гостинице.

– А где же она живёт? – хором спросили вмиг упавшие духом Дорокорн с Юриником.

– С тех самых пор она живёт… она живёт тут, неподалёку…

– А ну, не юли и не ёрзай на попе! – зловеще зашептал Юриник, в то время как Дорокорн лишь беззвучно открывал и закрывал рот. – Отвечай, хитрая бестия, насколько неподалёку, раскудрит твою в коромысло!

И домовой ответил, тяжко вздохнув и набрав полную грудь воздуха:

– Настолько неподалёку, что дальше некуда, в смысле, ближе. Она с самого начала живёт с нами.

Мы ошеломлённо уставились на него, а Юриник запричитал:

– А-а, ну-у, всё! Я сразу заподозрил что-то неладное, сразу, как только этот кровопийца начал свою песню: «мы», да «нам», но я и предположить не мог, что он тут устроил себе чуть ли не гарем, да ещё и ко мне жить намылился. Да не просто намылился, а буквально вырвал у меня позволение на это! Выцыганил, обвёл вокруг своего волосатого, мохнатого, толстого, противного пальца, какая красноречивая бестия! Краснобай и баламут! Но я-то, дурак, думал, где та гостиница, и где мы-ы… А вот не верю я ему, не верю ни на грош, и крышка… ну, не может этого быть, она уже, видите ли, столько времени живёт с нами, а мы её ещё ни разу не видели и не слышали! Как ты, похотливый тихоня, это объяснишь?

Домовой спокойно сказал:

– Она, моя Банашенька, просто-напросто очень скромная и кроткая домовиха, стесняется вас лишний раз беспокоить.

– Так это всё была не шутка? – запищал Дорокорн, всё ещё надеявшийся на чудо.

– Да какие уж тут шутки, скоро домовята по твоей голове прыгать начнут, а ты всё – шутки! – ответил Юриник за домового, который гордо задрал нос и отвернулся, всем своим видом показывая свою независимость и то, что этот разговор ему уже совершенно перестал нравиться.

Мне было жаль поникшего и расстроенного домового, и я решил за него слегка заступиться:

– Если они так долго живут вместе с нами, и Банаша ещё никого даже не побеспокоила, то и пускай себе дальше живут. А насчёт того, где им жить, так это ещё проще – они могут жить понемногу у всех по очереди, пока не надоест, а там видно будет.

Дормидорф, молчавший всё это время и наблюдавший со стороны за развитием событий, сразу же поддержал меня. На том и порешили. Максимка, наконец, взял пакетик с лесными орешками в сахаре, поблагодарил и, немного поколебавшись, кротко добавил:

– Банаша, между прочим, тоже всегда передаёт вам свою искреннюю благодарность за угощение. Большое вам спасибо от неё и на этот раз.

– Передавай ей большое пожалуйста! – за всех ответил Юриник, который всё ещё никак не мог прийти в себя от этой новости и продолжал немного злиться на изворотливого домового. А довольный собой сверх всякой меры домовик решил больше не испытывать терпение и потихоньку исчез, видимо, поспешил отправиться к своей дорогой и ненаглядной Банаше. Он ведь и так изрядно задержался с нами, и теперь ему просто необходимо было умаслить свою нежно любимую подругу новым лакомством – фундуком в шоколаде и сахаре.