Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Спрашивается, как он мог предчувствовать это? Его убеждённость и спокойствие повергли меня в недоумение, но вместе с тем и передались мне. Исчезло муторное состояние, неизбежное перед разлукой с теми, кто тебе дорог. Теперь и я знал, что так будет. Но откуда знал, не знал. Может, интуиция подсказывала? Ведь стоит только пожелать разобраться в чувствах и эмоциях, затем отбросить всё разом и прислушаться, интуиция сама заговорит с тобой. Именно то, что тебе будет хотеться больше всего сделать после прокручивания в голове разных вариантов развития событий, и будет голосом интуиции.

Интуиция – это чутьё, то, что вырастил и воспитал в себе сам, пусть отчасти и подсознательно. И можешь с помощью этого читать, словно книгу, свои ощущения и происходящее вокруг. Нужно лишь уметь её выделить. Редко кто сподобился дойти до этого сам, а это важно. Здесь не поможет обычный образ мышления, заложенный высшим образованием: объясните мне, а я выучу и стану применять, только дайте догму, аксиому, от чего отталкиваться. А когда в жизни вдруг нужно самим дойти, вычислить, понять, вникнуть, разобрать, мы этого никак не можем, чувствуем что-то, но не можем!

Интуиция – это логическое предположение оптимального и наиболее вероятного исхода ощутимо значимых событий, она отличается в корне от пустого угадывания или предвидения, ибо основана, пусть не всегда на осознанном, но реальном опыте, разуме и логике.

Так можно ли почувствовать, услышать свою интуицию? Ещё как можно, и нужно! Стоит только разобраться в своих чувствах и эмоциях. А вдоволь покопавшись там, отбросить разом всё и прислушаться – интуиция сама заговорит с тобой.

Пока я копался в своих ощущениях, Дорокорн, пользуясь удачным случаем, будто невзначай принялся разглядывать каверзу, лежащую вместе с мешочком на уголке скатерти. Он взял осторожно её в руки, и тут же меня начали терзать смутные подозрения, но длилось это недолго. Недолго, потому что в следующее мгновение моя голова стала претерпевать видимые изменения. Под всеобщее веселье Дорокорн, наконец-то, насладился местью за то, что я сотворил с ним на турнире по борьбе. Меня радовало, что Юриник с Коршаном и Корнезаром оказались не такими мстительными и злопамятными, и великодушно не стали мне припоминать, как я упражнялся на их головах во владении каверзой во время нашего сплавления по реке. Да-а, всем я успел насолить, но, естественно, не по злобе, а по простоте душевной, которая в этот раз, вопреки пословице, оказалась вовсе не хуже воровства.

Да я и сам не могу иной раз, чтобы кого-то не подцепить или не подшутить, порой очень даже чувствительно. В этой связи особенно повезло моим домочадцам. Сами понимаете, мне с ними приходится иметь дело чаще, чем с другими, а им, соответственно, со мной…

Помню, моей дочери тогда было около двенадцати лет, и ей очень нравились нектарины: крупные, сочные, ароматные, так и просятся, чтобы их съели поскорее. Однажды мы с женой купили несколько штук именно таких красавцев и аккуратно разложили их в саду под сливой, а затем отправили туда дочку под каким-то предлогом. Какие же у неё были глаза, когда она притащила в дом спелые и сочные нектарины… из-под сливы!

Или как-то дочка пригласила с собой на дачу подружку, а мне пришло на ум их развлечь: подкрался и бросил им сливу в окно второго этажа, где заговорщицки мерцал приглушённый свет, а они вели тайные полуночные беседы. Когда же они в ужасе прильнули к тёмному провалу открытого окна, там я со свечкой в руках понуро и в соответствующем одеянии прохаживался среди старых деревьев сада.

Предварительно им было рассказано про всякие мистические случаи о привидениях, происходящие в полнолуние, которое той ночью как раз имело место быть.

А однажды мы с дочерью залезли в реку во время сильнейшей грозы. Дождь так и хлестал, как из ведра. Гром и молнии – безостановочно, над рекой стояла пелена от подскакивающих над гладью воды капель и брызг. И я, нырнув, ушёл под воду и поплыл против течения, развернулся и, отталкиваясь от песчаного дна, быстро поплыл вниз под водой уже по течению реки, а течение там довольно быстрое. Через минуту прямо под водой я представил бедную маленькую девочку, одиноко стоящую под проливным дождём и ожидавшую своего милого папочку… мне сделалось стыдно за себя и жаль её. Тогда я потихоньку вынырнул, оказавшись метров за сорок от неё, а она действительно стояла, замерев и вглядываясь в противоположную от меня сторону, в том направлении, куда я нырял. Я окликнул её, хорошо, что она ещё не успела испугаться… вовремя спохватился, и мне удалось свести всё к шутке.

Получается, моя склонность к розыгрышам породила своего рода привычку и зависимость. Из чего я сделал вывод – зависимостей и привязанностей у нас целое множество. Нельзя допускать, чтобы они управляли нами и приносили вред близким. Пусть лучше одна привязанность вступает в борьбу с другой, как это произошло у меня случайно. Теперь я взял на вооружение этот метод и использую правильные привязанности в борьбе с неправильными. Чего и всем желаю.

Глядя на ситуацию в целом, принимая невозможность находиться одновременно в двух местах, и даже радуясь тому, что мне предстоит всегда желать этого, я расставил всё на свои места и окончательно успокоился. Чего нельзя было сказать о домовом. Он отчаянно жался ко мне, позабыв на время свою ненаглядную Банашеньку, предчувствуя неизбежное и скорое расставание.

Дормидорф заказал у скатерти для меня и по моей же просьбе два ведра грибов, одно с маленькими и бесподобными молодыми осенними опятами, другое с белыми, но тоже ничего на вид. Ну, в самом деле, не с пустыми же руками мне прикажете возвращаться домой! Это после целого дня, проведённого в лесу, в трудах праведных и изнурительных по кропотливому сбору грибов! Меня ведь тогда совершенно неправильно поймут и растерзают буквально живьём, это же женщины! А потом ещё и не оправдаешься: где шлялся целый день, опять боролся с неправильными привязанностями? Я на радостях даже начал репетировать то, что скажу дома, гордо и вместе с тем устало:

– Как сейчас помню, особенно трудно было собирать маленькие упругие опята, белые-то сами в ведро прыгали, а вот над опятами пришлось знатно попотеть! Да-а! До сих пор спину невыносимо ломит и выкручивает, тянет и щемит. Ох, особенно вот здесь, возле поясницы, и в глазах всё мельтешит и рябит, так что перебирать их и отваривать, к сожалению, никак не смогу! При всём моём желании не смогу и всё тут, лучше уж пристрелите! Хотя и очень бы хотел, но уж увольте. Но, между прочим, несмотря на то, что моя спина и раскалывается, прямо нет сил, но я ни о чём не жалею, ведь всё для вас, мои милые! Ух, моя бедная поясница! Буду теперь с нетерпением ожидать, когда вы их переберёте, помоете, почистите и пожарите с картошечкой, думаю даже, и моя бедная спина к тому времени пройдёт, а особенно, если чуть-чуть полежать на диванчике, расслабиться да посмотреть телевизор, исключительно, чтобы отвлечься. Массаж? Нет, это потом, не смею отвлекать, потерплю до вечера!