Василий Панфилов - Кирасир. Двуглавый Орёл против турецких стервятников

– Мог бы послать на работы по укреплению лагеря или в дозор, – дёрнул плечом Наследник.

– Они свою норму выполняют и перевыполняют, – невозмутимо отозвался Наставник.

– Ну так ружейными приёмами бы занимались да фехтованием!

– Занимаются, да ещё как, – уже с откровенным весельем ответил Померанский.

– Ну так откуда у них на это время! – с нескрываемым раздражением выпалил подросток.

– Ты до сих пор так и не понял? – с театральной печалью в голосе спросил Игорь.

Цесаревич моргнул – такая откровенная издёвочка от Наставника звучала нечасто, но всегда – исключительно по делу. Он начал оглядывать солдат Померанского… Обычные здоровые мужики, сытые и жизнерадостные. Мало, очень мало курящих и совсем нет пьяных. Многие играют в какие-то настольные игры…

– Шахматы?! – вырвалось у него.

– Провожу турниры, – невозмутимо ответил Игорь. Наследник снова начал смотреть, но теперь уже «от противного» – чего здесь не хватает.

А не хватало вида солдат, занимающихся амуницией. Павел знал, сколько трудов стоит начистить многочисленные пуговицы, бляшки и другие металлические части, да начистить мелом гамаши [42] Гамаши – вязаные или сшитые из плотного толстого материала чехлы без подошв, закрывающие щиколотки, иногда доходящие до колена. Надевались поверх ботинок. Застёгивались на пуговицы сбоку. Предназначались для защиты обуви, так как она до начала массового производства была достаточно дорога. В западноевропейских армиях (характерно для Франции и Италии), затем и в Америке башмаки с гамашами заменяли сапоги. , да… Стоп! У солдат Померанского самая некрасивая форма в Европе – простые сапоги русского образца, обычные штаны, причём не общепринятые обтягивающие, мундиры из прочного и добротного, но неяркого сукна, с многочисленными кожаными нашивками. Кожа была нашита на обшлагах рукавов, на локтях, на плечах и даже сзади! И никаких париков.

Некрасивая – по меркам восемнадцатого века, неяркая, чрезмерно практичная – форма Померанского служила предметом многочисленных шуток, хотя солдаты в один голос говорили о её удобстве, да и из-за отсутствия многочисленных металлических аксессуаров стоила она намного дешевле… А главное – здесь нечего было приводить в парадный вид! Нечего начищать…

– Они не тратят время на чистку и парики! – выпалил подросток.

– Дошло наконец, – с откровенным ехидством ухмыльнулся Наставник.

– Но все так делают!

– Я – не все, – резковато отрезал Грифич, – армия у меня маленькая и нужна не для парадов, а для войны.

– Но – «Когда у солдат появляется свободное время, они начинают думать – куда бы его потратить. И тратят на драки, пьянку и приставание к женщинам», – процитировал цесаревич Фридриха. Затем замолк, задумавшись…

– Но у нас-то всё нормально… Точно! Европейские армии формируются из сброда и сбродом являются, а русская – это ступень к новому сословию и солдатские дети [43] Солдатские дети – было в те времена такое сословие – из детей солдат, как легко можно догадаться, – что-то вроде «почти дворянство». Во всяком случае, особых карьерных ограничений у них не было и даже генерал из «солдатских детей» воспринимался нормально. могут стать дворянами. То-то у тебя твои гвардейцы в Померанском полку даже на капральских должностях – натаскивают!

Рюген вздохнул – всё верно, но… Павел так и не понял, что, помимо подготовки ядра будущей армии, подход с отсутствием работы «лишь бы упахался» и отсутствием дорогостоящих и бесполезных «блестюшек» позволяет воинам тратить свободное время на что-то полезное, а не на наведение красоты. А сколько высвобождается этого времени…

Подталкивать цесаревича к решению сделать форму прежде всего удобной можно и даже нужно, но вот «тыкать носом» нельзя, тот должен «выстрадать» этот принцип, в противном случае толку не будет – понятие «все так делают» непременно перевесит. К сожалению, даже умный подросток воспринял форму воинов Рюгена прежде всего как учебную… И немножко – как проявление знаменитой экономности Наставника.

«Гулять» по тылам Грифич решил только со своими полками – благо, тренированы те были отменно и «ходоками» были ничуть не хуже суворовцев. Пруссаки, правда, славились отсутствием инициативы – система Фридриха известна тем, что превращала их в «механизмы», в отличие от русской, требовавшей даже от солдат умения думать и понимать ситуацию. Впрочем, не беда – не зря же он расставил своих гвардейцев на все посты вплоть до сержантского, а местами и капральского уровня.

Командиры «игрушечных» отрядиков «игрушечных» властителей были не слишком довольны таким дублированием, но не возникали – пусть им и урезали властные полномочия, но денег в кошелях прибавилось существенно. Рюген был не то чтобы щедр… Но по сравнению с властителями-соседями – да. Тем более что и деньги на них он тратил не свои, а Петра – и не испытывал желания «отполовинить» их.

Плюс – трофеи. Их было не так уж много, да и то – в основном всевозможное тряпьё. Однако хорошо налаженная квартирмейстерская служба позволила отправить эти трофеи домой, и те уже прибыли по адресу. Так что – родные немецких наёмников уже получили от войны прибыль…

В общем, солдаты верили своему командиру, были прекрасно обучены и снабжены, так что главной задачей Померанский посчитал координацию своих действий с Суворовым и разведку. Координация была успешной – опыт боевых действий в тылу врага был у обоих. Но тем не менее спорных моментов хватало…

– Польша лучше, принц, – нахмурился Суворов, – не хочу хвастаться, но я со своими людьми исходил её вдоль и поперёк что в той войне, что в этой.

– Знаю, я сам славно по ней погулял, – мечтательно зажмурился Игорь.

– Так почему же на Молдавии настаиваешь? В Польше у меня уже есть кое-какая агентура…

– Александр Васильевич! – перебил Рюген генерала. – Знаю, потому и настаиваю!

Полководец приподнял бровь, предлагая пояснить свою точку зрения. Вольгаст замолк ненадолго и потёр свежий шрам от пули на шее.

– Ладно, – нехотя сказал он, – ты человек дельный без всяких оговорок, поэтому слушай. О квартирмейстерских обязанностях ты и сам в курсе – служил по этой части, так что не понаслышке знаешь и о разведке.

Суворов усмехнулся суховато – к разведке он относился предельно серьёзно.

– Только вот я свои сети раскинул задолго до войны и скажу тебе по секрету – широко.

Собеседник подобрался, перестав «играть» лицом, и сейчас перед Померанским сидел не чудаковатый улыбчивый генерал, а хищник. Преображение было разительным и отменно показало суть полководца. Не дрогнув лицом, Игорь продолжил: