Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)

Ну что тут сказать? Жуткий рев боли подтвердил стопроцентное попадание. Да еще и свет вдруг полыхнул раза в три ярче. Он что, там лампу карбидную уронил? Или масляную? Но пока я вновь изготовился к стрельбе, трепещущее освещение пропало и на уровне щели никто больше не топтался. Десятников тоже не заметил: то ли затаились, то ли разбежались.

Ну ничего, уж с этого момента я начну отстреливать зроаков где только придется! Вон их сколько с луками в боевом полукруге стоит! Вот и первый кандидат, я выбрал его из стоящих за спинами остальных. Выстрел. Завалился, проклятый аспид!

— Заряжай! — передаю арбалет назад Леониду, но он как-то странно мычит от удивления:

— Смотри, кажется, кречи летят!

Еще бы: я-то вниз смотрел, а моему товарищу на фоне звездного неба сразу бросились в глаза несуразные тела премерзких летающих сатиров.

Глава двадцать третья

ПОДМЕТНОЕ ПИСЬМО

После беспокойной победной ночи всему полку наемников командование разрешило отсыпаться до самого обеда. Тем более что при прочесывании леса уничтожили еще двух зроаков. А один скрывшийся людоед да один улетевший кречи общую картину удачного рейда и последующей операции зачистки нисколько не испортили. Мало того, еще перед поздним отбоем полковник пообещал своим подчиненным праздничный обед с некоторыми дополнительными вкусностями.

Спали почти все, естественно, кроме стоящих в охранении или работающих в наряде. Понятное дело, что героинь рейда никто бы будить не стал, но они проснулись раньше всех и, пользуясь полным затишьем и безлюдьем небольшого леска рядом, отправились туда для интенсивной тренировки. Казалось, никто даже не видел, куда они пошли, и тем более воительницы удивились, когда заметили проламывающуюся к ним напрямик через кусты Апашу Грозовую. Причем все трое уже порядочно разогрелись и не выпускали из рук своего оружия.

— Ну все! — стала ворчать Катерина. — Не дотерпела она до окончания обета.

— Если нападет сразу, — отчеканила Вера, — имеем право убивать ее втроем. Как в обычном бою.

Но заува остановилась на дистанции в десять метров, как бы даже не провоцируя на ответное нападение, и с глубокомысленным видом стала излагать причину своего вторжения на полянку:

— Я вот подумала и задалась вопросом…

— Ух ты! — не раскрывая рта, зашептала Катя, — Она еще и думать может?

— …нельзя ли помочь другому человеку в выполнении обета? Проконсультировалась у знатока законов нашего наемного племени и узнала: можно! Опять-таки если на то есть добрая юля обеих договаривающихся сторон. А так как сутки еще не прошли с момента последнего боя, то я имею право и обменяться трофеями, и одарить ими кого угодно.

Повисла пауза, ю время которой Мария пожала плечами:

— А мы здесь при чем?

— Так ведь ты торопишься скорее выполнить обет в честь павшего брата и друга? Значит, не побоишься принять мой дар в твою копилку! Потому что смелым и отважным родовитым дворянкам бояться нечего!

— Сама дура наивная и нас за дурочек держит? — теперь шипела уже Катерина. — Как ей не терпится поскорее дуэль начать!

Веко Апаши задергалось от нервного тика, хотя она и старалась презрительно улыбаться. Видно, шептание трио Ивлаевых ей жутко не нравилось. Потому и повысила голос, наверное:

— Ночью я убила одного зроака, часового. Дарю его тебе, Мария Ивлаева!

И вот тут, несмотря на открытое и презрительное фырканье двойняшек, Мария спокойным, недрогнувшим голосом произнесла:

— Подарок принят! Прошу его отдать интенданту на мое имя!

Кажется, и сама Апаша больше всего не ожидала согласия. Потому что счастливо улыбнулась, промычала что-то невразумительное и поспешила в лагерь к интенданту.

— Ну ты даешь!

— Делать тебе нечего? — возроптали ошарашенные близняшки.

— Ну и о чем спор? — возмутилась бунту лидер компании, — Вы же самые хитрые в нашем роду лисички! Неужели не соображаете? В любом случае только что я избежала ненужных оскорблений и открытой конфронтации. Она могла и сразу броситься в порыве злости. Ну убили бы ее, а толку? И потом, раз ей можно дарить, то почему и я не могу подарить кому-то иному? Хотя бы вам? И что получается в итоге? Все в шоколаде и все довольны! Понятно?

— Ну ты и голова! — Глаза Веры горели огоньком искреннего восхищения.

Тогда как Катя скривилась:

— Интересно, а как это скажется на нашем имидже родовитых дворянок? Вдруг начнут обвинять нас в спекуляции, перепродаже.

— Эй ты, дворянка! — с угрозой вызверилась на нее Мария, отскакивая в сторону и вытягивая перед собой рапиру, — Это все из-за твоих глупых выдумок стряслось! Не хотела котлы чистить? Так все равно пришлось! Защищайся, негодница!

Пока Ивлаевы продолжили интенсивную тренировку, заува Грозовая наведалась к интенданту, оформила дарственную на убитого врага и все его имущество и вышла на плац весьма собой довольная и одновременно озабоченная. Причем на ее лице выглянувший командир полка прочитал обе эти эмоции. Потому что удивился:

— Тебя редко такой увидишь, Апаша. Кто тебя так и порадовал, и озаботил?

— Да все та же сопливая малолетка. Только что вручила ей своего зроака. Теперь вот думаю, как договориться со всеми, чтобы они мне своих кречи, подстреленных в ближайшем будущем, отдали, одолжили или продали. Поможешь?

— Хм! Может, и помогу. Но опять-таки в свете твоих теперешних эмоций.

— То есть и ты меня хочешь и порадовать, и озаботить?

— Тебе решать. Но сначала зайди ко мне, — Пропуская ее в шатер, полковник воровато оглянулся по сторонам и пробормотал: — И хорошо, что майор спит, тебя не видел.

— А он чего, меня ревнует? — захихикала заува.

— Как будто не знаешь, какие он на меня рапорты строчит в общий штаб Лиги?!

Это тоже была одна давняя игра командира и его заместителя, при которой они создавали у подчиненных мнение якобы некоторой враждебности друг с другом. Метод срабатывал очень часто: если кто-то сомневался в одном из командиров, то всегда легче раскрывался перед другим. Апаша уже давно догадывалась об этой двойной игре, но все равно клюнула на наживку:

— Ну а сейчас за что рапорт писать станет?

Она остановилась у стола, а полковник стал нервно прохаживаться по кабинету, как бы раздумывая и решаясь на какой-то недозволенный поступок.