Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)

Вот в этот момент все и случилось. Что-то вязкое опутало мне плечи и туловище, по голове ударило нечто тяжелое и вонючее, и я провалился в омут бессознательности.

Глава двадцать седьмая

«Если вас ударят в глаз…»

Именно эти слова дурацкой песенки начали прокручиваться у меня в мозгу, когда я стал приходить в себя.

«Если вас ударят в глаз, вы невольно вскрикнете! Раз ударят, два ударят, а потом привыкнете!»

Конечно, я за свою короткую жизнь к чему только не привык. Порой издевательства подружек больше доставали, чем простая физическая боль. Да и голова у меня с рождения – крепкая до необычайности. Машка шутила, что туда весь мой «рост» ушел. Так что соображать я стал вместе с зазвучавшим напевом, но вот страшный дискомфорт все равно оставался. И виной всему был жуткий, тошнотворный запах, от которого немедленно хотелось проблеваться. Тем более ощущение вони удивляло по той причине, что я вроде как куда-то несся, лицом вперед, и меня с приличной скоростью обдувал встречный ветер. Мое тело несколько дергало то вверх, то вниз, проседало и подскакивало, а над головой раздавались странные хлопки. Словно парусина, трепещущая на сильном ветру. Может, меня к верхушке мачты привязали?

Даже мысль мелькнула, что это обозленный мичман так решил отомстить за собственное унижение. Собрал компашку верных друзей, подкрался сзади и…

Но глаза-то все равно открывать надо. Хотя пришлось п роморгаться вначале: башку мне все-таки пробили, и на глаза натекла запекшаяся к данному времени кровь. Руками, хоть они в принципе и оставались свободны, мне до лица дотянуться никак не удавалось. Словно мою грудь, плечи и спину укутали в толстый кокон-корсет или доспех неудобный, и теперь руки в локтях даже до середины не сгибались. Лишь с трудом дотянулся пальцами обеих друг до друга. Что за нечисть?

Когда глаза открылись, ноги поджались непроизвольно: подо мной была пропасть! Несмотря на полную темень и пока так мною и не доказанное отсутствие лун, я понял, что кто-то несет меня по воздуху. А когда рассмотрел далеко внизу огни какого-то маленького городка, то догадался и о примерной высоте полета: около километра!

Будь я женщиной, наверняка бы зарыдал, забился в истерике, да и помер бы благополучно. Отмучился бы и отошел, как говорится, туда, откуда не возвращаются. Но никак не получалось, при всем желании. Еще и какой-то противный внутренний голос твердил мне со злорадством: «Так тебе и надо, дуралей! Нет чтобы сидеть в номере, тискать упругие женские сиськи да заедать это удовольствие сметаной, так тебя тараканы в дурной башке потянули “прогуляться”! Учиться ему надумалось, имбецилу! Вот теперь будешь изучать историю собственной задницей и продырявленной башкой!»

Неконструктивную самокритику я задавил в зародыше, а вот любопытство – не смог. И стал выворачивать голову вверх и закатывать глаза, пытаясь рассмотреть, что за чудовищная птица меня тащит. Тут мне тоже мешал все тот же кокон, упирающийся в затылок. Но я таки вывернулся и при свете звезд рассмотрел мощное, покрытое густой и длинной шерстью туловище от колен и выше. Искривленные руки-лапы. И голова! Очень похожая на голову сатира: козлиная бородка, толстенные губы, нос клювом, выпученные глаза и торчащие во лбу под прямым углом рожки. Все это тело венчали хлопающие за его плечами кожистые крылья.

Без сомнения, эта птица-сатир никогда не знала воды: смрад забивал мне нос даже при сильном встречном потоке воздуха.

Почувствовав мои движения, летающее создание наклонило голову, и противная пасть расплылась в улыбке.

– Очнулся, звереныш? – Вот это да! Оно еще и разговаривает, поразился я. – Что ж ты такой тяжелый, мясо?

– Сам ты козел! – вырвалось у меня со злости.

– Ха-ха! – захохотало чудовище. – Дитятко шустрое и живучее! Дитятко свеженькое! Ха-ха! А облегчиться дитятко не желает?

Как это ни покажется странным, но мне и в самом деле не только блевать хотелось. Поэтому, хоть и дрожал от страха, выдавил из себя вполне ехидно:

– Желает! Вон под тем деревом в роще попрошу меня оставить.

Еще более громкий и вульгарный смех меня чуть не оглушил.

– Ох, уморил, шутник! Даже я внизу ничего в той темени не вижу, а он будто филин ходячий! Ха-ха! Но! Если ты так желаешь… – И мерзкий сатир издал не то вопль, не то призыв: – Азрака!

И в следующий момент просто бросил меня. Со сдавленным криком я увидел удаляющиеся от меня огромные когти, из центра которых торчали еще более неуместные копыта, и ощутил снизу приближающийся холод смерти. С такой высоты упасть и не разбиться – шансов нет. Наверняка это и есть те самые кречи, которые не клюют детей, а просто их воруют, отдавая на корм своим прожорливым птенцам, и сейчас мы как раз над логовом этой образины. Вот он и сбросил меня, заодно желая превратить в качественную отбивную. Не иначе как смерть.

Но не успел я додумать эту мысль о собственной гибели и удивиться, почему же перед моими глазами опять не проскакивают кадры из всей моей жизни, как что-то опять резко дернуло меня вверх. Хлопки над головой раздались с бешеной частотой, моя голова чуть не отвалилась от рывка, а зубы чуть предательски не откусили вываленный на подбородок язык.

Жесть! Меня опять несла какая-то образина, очень схожая с прежней, но с явными признаками женского пола. Причем тошнотворный запах бил по моим ноздрям с еще большей, туманящей сознание силой. Мне даже дурно стало, и я, кажется, потерял сознание. Потому что когда очнулся, уже наступило утро и Светоч яркими лучами пытался нас достать чуть сзади и справа. Мы однозначно летели на север! А там, насколько я помнил карту, находилось то самое государство зроаков, исконных врагов империи Моррейди.

Неужели меня несут туда? А зачем? Или эти кречи тоже там проживают? Скорее всего, именно из-за подобной дружбы с кречами этих жестоких зроаков и ненавидят во всем мире. Или еще причины есть? Их полно наверняка. Да, все-таки не успел я почитать историю! Но больше всего мне не нравились упоминания летающего сатира о свеженьком мясе. Зачем он так надо мной издевался? Зачем запугивал? Да и вообще, зачем им дети? Может, зроаки из них нечто наподобие янычаров взращивают? Истории наших миров очень странно схожи и местами могут переплетаться, соприкасаться самыми неожиданными сторонами. Может и такой выверт местной действительности существовать. Ведь недаром новобранцев и молодых солдат во все времена называли «пушечным мясом».