Виктор Сиголаев - Фатальное колесо

Сквозь листву открывался завораживающий вид на засыпающие виноградники, причудливо повторяющие изгибы невысокого предгорья. Из глубины леса эхом метались детские крики, смех и звон гитары. Кто-то с кем-то невдалеке бегая, мелькал между деревьев. Чуть вдали по тропе за Залысиной метрах в двухстах было видно, как два инструктора натягивают трос препятствия «туристическая переправа».

В мою сторону, сильно оттягивая и приволакивая ногу, ковылял по тропе давешний горбун-хипарь в убитом временем пончо. Не сидится у костра убогому. Снова обжечься боится?

Начинало уже серьезно смеркаться. Я оглянулся окрест. Галины не было видно. Ну, да! Сколько я колбасился с подъемом. Вернулась, наверное. Захотелось, раз уже здесь, глянуть на «Залысину» сверху. Ее просвет между деревьями виднелся буквально метрах в десяти.

Ого! Круто!

Я с опаской, трусливо подшаркивая и цепляясь за ветки, подобрался к обрыву, глянул вниз. Жуть! Быстренько шагнул назад на тропу. Ненавижу высоту! Справа поскребывал своими кривыми ножками несчастный калека, даже в сумерках не желающий расставаться со своими «каплями» на лице.

— А Вы не видели здесь случайно нашего инструктора — Галину Анатольевну?

Молчит, шаркает. Может он еще и глухой? Да и немой в придачу.

— Эй! Вы меня слышите?

Не слышит. Сзади среди деревьев метрах в пятидесяти мелькает курточка, похожая на ту, которая носит Галина. Да, кажется это она…

— Ну не слышите, так не слы…

Горбун, ковыляя мимо, вдруг тяжело опирается левой рукой на мое плечо так, что у меня перехватывает дыхание.

— Полегче! Полегче, дедуля!

Дедуля?

Дед?!

Дед!!!

Я вижу, как из пончо к моему лицу растопыренными крючьями тянутся коричневые пальцы. Не успеваю ни вскрикнуть, ни испугаться. Горло оказывается в жестком захвате нечеловеческой силы, и я с размаху врезаюсь спиной в ствол дерева, больно ударившись затылком.

Горбун медленно выпрямляется и неспешно снимает свободной рукой с лица темные очки. Не глядя швыряет их в кусты.

Ужас накатывает на меня не со стороны серых змеиных глаз, а со стороны этого небрежного движения рукой и блеснувшего в кустах темного стекла.

Все! Маскировка больше не нужна. Жертва в капкане. Цель достигнута, тушите свет.

Почему я еще дышу?

Чистый внимательно разглядывает мое лицо. С холодным и пронзительным интересом. Как букашку, пришпиленную к стенке. Как дрожащего ягненка, распятого на заклание перед взмахом жертвенного топора. Как Румына…

— Кто же ты такой, шкет? — произносит задумчиво и медленно приближает свое лицо к моему, глаза в глаза, — Кто… же… ты… такой?

Искорка надежды рождается в бушующем океане паники.

Говорить? Он хочет говорить? Не хотите ли вы об этом поговорить? Надежда рождается и медленно гаснет вместе с растущим давлением вокруг моего горла.

«Вопрос был риторическим…», — кто-то в глубине сознания отпускает холодные реплики, пытаясь удержать бушующий рассудок от бегства в сторону от реальности. Становится все труднее и труднее дышать. Мертвые снулые глаза все ближе и ближе. Чувствую, как в шейном отделе начинает что-то похрустывать. Нет воздуха! Темнеет в глазах. Где-то совсем рядом спасительное забытье. На расстоянии вытянутой руки. Вот оно…

— Прекратите!!!

Я судорожно глотаю частицу кислорода, прорвавшуюся из чуть дрогнувшего захвата вокруг шеи.

— Немедленно прекратите!!! Что вы делаете!

Га… Галина…

Справа шорох быстро приближающихся шагов.

Воздух, много воздуха! Тиски на горле исчезают, и я валюсь на бок под дерево, инстинктивно скручиваясь эмбрионом и подтягивая колени к голове. Я — зародыш, я еще не родился, нет меня!

Что-то щелкает под пончо ложного хиппи. Я уже знаю, что будет дальше, и в предчувствии еще большего ужаса широко открываю глаза. Резко повернувшись к подбегающей слева женщине, старый зэк наискось перечеркивает пространство тускло блеснувшей сталью на уровне ее горла.

— Прекх-х-х…

Крик резко обрывается страшным хрипом. И сразу тишина. И неестественные для этого леса тихие булькающие звуки. Слабый всхлип.

Я вижу, что Галина лежит на боку, согнув колени. Ладони сжимают шею. Из-под растрепанных волос виднеются подрагивающие кончики пальцев, они мокрые и блестят. Я смутно слышу шум далекой электрички внизу. Где-то в другой реальности есть нормальный мир, люди, дети, домашние животные. Мир без чудовищ, одно из которых стоит рядом со мной и сверху рассматривает свою жертву с хищным любопытством.

В голове отчетливо и звонко: «Вы следующий, товарищ. Ваша очередь! Не задерживайте, пожалуйста…».

И совсем уже дикое и не к месту: «Вас тут не стояло…»

Не стояло?

Вдруг какая-то дьявольская вспышка непостижимого возмущения обжигает мозг.

Не стояло?!!

— Н-нет… ста… Яло!!!

И с последним дурацким выкриком я отчаянно выпрямляю согнутые у груди ноги в сторону чудовища, даже не пытаясь куда-то попасть конкретно.

С таким же успехом можно было бы пнуть угол военкомата. Хоть два раза. Вселенная не вздрогнула. Убийца даже не покачнулся. Только сделал маленький шажок назад, восстанавливая равновесие.

Это конец. Без вариантов. Садистских удовольствий душегуб больше не пожелает. Финка в руке, с нее капает. Один удар и все. В рот, например, судорожно хватающий воздух. Или в глаз. Пусть даже в шею…

Долго выбирает. Запутавшись в пончо, балансирует свободной правой рукой.

И вдруг я понимаю, откуда этот струящийся шорох. Дед никак не может оттолкнуться ногой, стоящей сзади. Мешают осыпающиеся мелкие камешки!

Бешенная ярость вместе с кровью и надеждой бросаются в голову.

— С-ста…

Колени к животу…

— … Яло!!!

… Изо всех сил бью обеими стопами в ненавистное колено, на этот раз уже осознанно прицеливаясь. Колено исчезает. Финка летит в сторону и ныряет в листву кустов. По телу скользнули крючья цепляющихся пальцев. С треском рвется нагрудный карман и в пыль, блеснув, падает старинный подарок чудесного грузина из той, другой жизни…

«В опорную попал, — подсказывает в голове кто-то умудренный, — Бей, пока не встал!»

Чистый уже на животе. Руками схватился за корень, ноги скребут по макушке Залысины, пытаясь найти опору. С истошным криком, даже не пытаясь встать, я бросаю всего себя вперед когтями в сторону этого вселенского зла.

Рвать, раздирать, грызть, кусать!

Дед, как каменный истукан. Он вообще никак не реагирует на мою атаку, бесполезные толчки и царапанья. Как назойливую муху отшвыривает меня одной рукой и молча начинает подтягиваться вверх. Кажется, нашел опору под ногами.

В слепом яростном ужасе кручусь по земле, пытаясь схватить что-нибудь в руки, чтобы бить, лупить, кромсать.

Что это? Звездочка!