Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

Приди, весна, с радостью!

Низкое небо хмурилось над узким фьордом, окруженным скалистыми берегами. Моросил дождь, вымывая из горных расщелин остатки снега. С моря дул ветер, бросал на берег мутно-сизые волны, и те, шипя, откатывались назад, оставляя на черных камнях грязные клочья пены. В том месте, где залив вонзался в сушу, за низкой оградой из круглых камней темнела усадьба – длинный дом, наполовину вросший в землю, амбары, хлев, конюшня, корабельный сарай, приземистый и узкий, за ним, ближе к фьорду – смотровая башня из толстых жердей. Двое слуг в промокших туниках из грубой шерсти кололи во дворе усадьбы дрова, складывая их в поленницу у дверей дома. Занятие это, как видно, полностью их занимало, поскольку они не обращали внимание ни на дождь, ни на серые воды фьорда, ни на лодку – а, скорее, даже небольшую ладью – что быстро подходила к причалу, не опустив квадратный шерстяной парус, сшитый из красных и зеленых полос. Ловко обогнув скалы – видно, кормчий хорошо знал фарватер – лодка подошла к причалу. Один из сидевших на веслах соскочил на скользкие камни и, схватив веревку, быстро привязал суденышко к пирсу. Бросив ему кормовой конец, кормщик – молодой смуглый парень – тоже вылез из лодки, за ним поднялся на причал высокий человек с узким красивым лицом и темными мокрыми волосами. Велев остальным ждать, кормщик и узколицый, не оглядываясь, быстро пошли к усадьбе. Справа от них шумел водопад, окутанный радужной пеной, от этого водопада и прозвали залив – Бильрест-фьордом – Радужным. Войдя во двор усадьбы, прибывшие удивленно переглянулись – уж больно запущенным выглядело хозяйство. Прохудившаяся крыша амбара, давно не ремонтированный сарай, клочья старого сена и щепки, валяющиеся по всему двору. Из коровника доносилось недовольное мычание.

– Эй, слуги! – крикнул узколицый. – Дома ль хозяева?

– Да нет никого, – обернувшись, ответил один из слуг. – Все в Скирингсалле, с хозяином, Хельги-ярлом.

– А, так Хельги-ярл, выходит, в Скирингссалле?

– Да, там. И хозяйка Сельма с ним.

– А где же хозяйка Гудрун?

– Какая хозяйка Гудрун? – удивился слуга, а его напарник бросил на землю топор:

– Вы, видно, поминаете старую госпожу? Так три года прошло, как померла она.

– А, вот как…

– В один год со старым кузнецом Велундом.

– Что? Так и Велунд умер?

– Да, он умер. Ненадолго и пережил старую хозяйку. Как почувствовал, что время ему умирать пришло, так дождался бури, сел в лодку – с той поры его и не видели… Молодой-то ярл был тогда в походе с Железнобоким Бьорном, а когда возвратился – горевал очень по Велунду. Так никто не горевал и по старой хозяйке.

– Однако большие перемены в Бильрест-фьорде, – снова переглянулись пришельцы. – А что, живы ли еще старый Скьольд Жадина, да Свейн Копитель Коров, да Торкель-бонд из Снольди-Хольма? Или и они уже все умерли?

– Нет, они не умерли, – покачал головой слуга. – Живы все, кроме Торкеля-бонда – тот прошлым летом утонул в бурю. Дернули его тролли отправиться как-то на лодке к Рекину-ярлу, выплыл-то – солнце светило, а потом вдруг разгневался Тор-громовержец, молния заполыхала, да такой шторм поднялся, что и многие старики таких не упомнят. Так и утонул Торкель, больше его не видали.

– Еще бы вам его видать, коли он утонул, – усмехнувшись, резонно заметил узколицый. – А что, в Снольди-Хольме нет теперь хозяев?

– Да как же нет, господин? А хозяйка Сельма, жена нашего молодого ярла? Вот они вдвоем и владеют Снольди-Хольмом.

Гулко скрипнув, отворилась вдруг тяжелая дверь дома, сколоченная из толстых дубовых досок еще во времена старого ярла Сигурда. Из помещения высунулось наружу сморщенное женское лицо:

– С кем это ты там разговариваешь, Эйвир? – Старушка прищурила глаза и вдруг радостно всплеснула руками: – О, боги! Да это ж, никак, Ирландец с Трэлем! Помнишь меня, Трэль-мальчик?

– Помню, бабушка Сигрдрива, – улыбнулся в ответ смуглый. – Рад, что ты нас узнала.

– Так что же вы здесь, на дожде, стоите? – Сигрдрива дребезжаще рассмеялась. – Зайдите же в дом, сейчас распоряжусь насчет еды. Уж пока так, по-малому, а как вернется молодой ярл, так, уж конечно, устроит пир. Он вас всех частенько вспоминал, как с похода вернулся.

– А зачем он в Скирингссалль уехал, а, бабушка Сигрдрива?

– Зачем? – Сигрдрива задумалась, деловито гремя посудой над очагом. – А новый корабль выстроить хочет, вот зачем! Старые-то корабли давно прохудились, да и неудачен поход оказался – уж сколько там наших сгинуло, не перечесть!

– Достойная смерть.

– Пожалуй… Выпьете скира?

– Охотно. А ты с нами, бабушка Сигрдрива?

– Куда мне, старой… Впрочем, не откажусь. – Передумав, старушка почмокала губами и единым махом опрокинула огромную кружку хмельного молочного скира.

В ходе дальнейшей беседы со старой Сигрдривой гости узнали практически все, что случилось в Бильрест-фьорде за время их весьма продолжительного отсутствия. Ну, про тех, кто умер, они услышали еще во дворе, а вот что касается остальных… Скьольд Альвсен по-прежнему точил зубы на пограничные с его усадьбой земли и верхние луга, когда-то принадлежавшие Сигурду-ярлу, а ныне – его наследнику Хельги. Свейн Копитель Коров спелся со Скьольдом и, воспользовавшись временным отсутствием молодого ярла, попытался, было, присвоить себе общинные пастбища, что тянулись вдоль Радужного ручья, однако получил достойный отпор и пока на этом успокоился. Правда, продолжал вынашивать коварные планы, ожидая возвращения из викинга сына – молодого хевдинга Фриддлейва, слава о воинской доблести которого достигла и берегов Бильрест-фьорда. Впрочем, где сейчас шатался Фриддлейв с дружиной, сказать было затруднительно. Во всяком случае, у берегов Иберии в составе экспедиции Хельги и Железнобокого Бьорна его кораблей не было, как не было их и у побережья ирландского королевства Лейнстер. Говорили, будто Фриддлейв нанялся на службу к английскому королю Этельберту, а может – и к ромейскому императору Михаилу. Если так, то Свейну Копителю Коров долгонько дожидаться сына придется.

– Да, в Константинополе я слышал о варанге по имени Фриддлейв? – важно кивнул головой Трэль… вернее, бывший Трэль, бывший раб Трэль Навозник, а ныне брат Никифор, монах монастыря святого Колумбана, что в Лейнстере, близ холма Тары.

– Что ж ты не остался в своем Миклагарде, парень? – подав к столу круглые ячменные лепешки и рыбу, осведомилась Сигрдрива. – Молодой ярл говорил – ты именно туда отправился.