Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

Ветер выл злобно и неистово, словно одинокий волк, швырял в лицо пригоршни снега, забивая глаза и нос, так, что было трудно дышать. Лес, горы и темное низкое небо – все смешалось в дикой снежной карусели, сливаясь в один сумрачно-серый фон. Непонятно, где здесь было небо, где лес, а где горы. А уж про дорогу и говорить нечего. Замело, закрутило так, что и захочешь вернуться назад, да не выйдет. Двое путников, в шерстяных плащах и подбитых мехом куртках, настороженно всматривались в пургу, один из них сжимал в руке меч, второй держал наготове лук с настороженной стрелой.

– Так где твой медведь, Радимир? – крикнул прямо в ухо товарищу тот, что с мечом – высокий худощавый парень с пробивавшимися усиками и глазами, серыми, как холодное зимнее море. – Может, тебе показалось?

– Да нет, – покачал головой Радимир, выглядевший чуть старше своего спутника, высокий, плотно сложенный, сильный, с темно-русой кудрявистой бородкой, щегольски заплетенной в косицы. – Я же своими ушами только что слышал рычание.

– Может, волки?

– Нет, волки так не рычат. – Радимир зыркнул глазами по сторонам. – Волки-то или, скажем, рысь, совсем по-другому рычат, а здесь – словно бы человек разговаривает, жалобно так и будто бы недовольно, мол, почто разбудили? Вот опять! Слышал?

И правда, с той стороны, куда смотрели путники, послушался глуховатый шум. Тот, что помоложе, сунул меч в ножны и сдернул из-за спины лук:

– Думаю, ты зря пустил стрелу, Радимир. Хоть видел, куда летела-то?

– Да вроде видел. Чернота какая-то, думаю – берлога. А медведь-то – шатун, на наше горе. Вернее, на горе нашим скакунам.

– Ты, верно, хотел сказать – на его, медвежье, горе.

– Ну да… Ох, ничего себе!

Радимир едва успел пригнуться, как прямо над его головой просвистели вылетевшие из снежной мглы стрелы. Оба путника разом бросились в снег и ловко откатились в сторону, укрывшись в ельнике. Где-то позади них, не так и далеко, послышалось гулкое воркотание рыси. Рыси?

– Да какая ж это рысь, Радимир? Это же лошади!

Радимир недоверчиво обернулся – да, прямо за ними, чуть глубже в ельник, зябко переступали копытами привязанные кони. Чужие кони. Один, два… семь. Семь.

– Выходит, их семеро. Что ж… – Молодой спутник Радимира пожал плечами и улыбнулся, как улыбнулся бы всякий викинг в ожидании близящейся схватки.

Враги показались внезапно. Зашумели, вывалились, галдя, из серой пелены снега, нелепо скученной группкой – и тут же попрятались кто куда, едва хоронящиеся в ельнике люди успели послать несколько стрел. Похоже, промахнулись. Презрительная усмешка заиграла на губах сероглазого юноши. Ну и враги им попались! Разбежались после первого выстрела! Нидинги! Трусы…

– А ну-ка, парень, лежи и не шевелись!

Сероглазый не успел и охнуть, как почувствовал под левой лопаткой холодной острие меча, легко проткнувшее куртку.

– Теперь поднимайся, – продолжил приказывать неведомый враг. – Медленно… Ах, ты ж…

Ага! Враг забыл о Радимире! А может, не заметил его или просто не принял во внимание, понадеявшись на своих. И зря понадеялся! А Радимир – молодец, настоящий викинг, даром, что не из людей Севера. Как вовремя он метнул копье! Но тот, что за спиной, похоже, увернулся, собака. Ловко, надо признать. Не стал и вытаскивать меч – все равно не успел бы, просто отпрыгнул в сторону, схватив воткнувшееся в снег копье. А вот тут-то мы и потягаемся. Сероглазый быстро вскочил на ноги, на лету подхватив вражеский меч… А меч хорош – красавец, видно, что надежной франкской работы, из тех, что стоят целое стадо коров, с прочным светлым клинком, скованным из полос железа и стали, с удобной рукоятью, простой, безо всяких украшений, лишь только на самом навершии – две руны в виде зигзагообразных молний – «Сиг». «Сиг»…

Но ведь… Сероглазый поперхнулся слюной. Он узнал меч – меч Хельги-ярла, молодого владетеля Бильрест-фьорда.

– Стой, Радимир! – Он рванулся вперед, к тому, что стоял с занесенным для удара копьем. Подбежав, схватил за плечо: – Стой и ты, Хельги!

Молодой ярл быстро, словно молния, обернулся, метнув копье – не стоит подходить к викингу сзади. Это был смертельный удар, немногие в Халогаланде смогли бы его выдержать. А вот сероглазый оказался ловок. Крутнулся влево, закрывая бок правой рукою… еще чуть-чуть и не успел бы – просвистев, копье ударило в руку. Хрустнула кость, на снег полетели кровавые брызги. Сероглазый упал в снег, прижимая к боку раненую руку, его спутника уже окружили люди ярла.

Хельги подошел к поверженному врагу, нагнулся, поднимая со снега собственный меч.

– Хельги… – улыбаясь, прошептал раненый. – Я все-таки догнал тебя, Хельги-ярл.

Ярл вздрогнул. Всмотрелся: бледное худощавое лицо, светлые волосы, серые глаза… Да ведь это же…

– Снорри! – закричал ярл, падая на колени рядом с давним другом. – О, боги! Снорри! Где ж ты так долго шлялся, Малыш? И вот, я чуть было не убил тебя!

– Но ведь не убил же? – Снорри рассмеялся. – Скажи, чтоб не трогали Радимира, это мой друг. Скажи…

Тут Снорри потерял сознание.

Они всю ночь просидели в хижине у жарко пылавшего очага, несмотря на то, что снежная буря кончилась и можно было продолжать путь. Однако рана Снорри требовала обработки. И Хельги-ярл – спасибо Велунду – знал, как это сделать. Сломанную руку («Хороший бросок, ярл!» – превозмогая боль, шутил Снорри) обложили лубками, туго перетянув лыком. Вот, пожалуй, и все, что смогли сейчас сделать, впрочем – а что еще-то? Срастется рука как надо! А то, что боль пока нечем унять – так какой же викинг не вытерпит боль? А Снорри, сын Харальда и внучатый племянник Эгиля Спокойного на Веслах, был настоящим викингом. Как и его спутник Радимир из далекого народа кривичей. Сильный, хорошо сложенный, темно-русый, Радимир был очень красив – прямой нос, тонкие, с изгибом, брови. Глаза необычного светло-зеленого цвета с поволокой, что так нравятся женщинам, смотрели дружелюбно и прямо, однако, по всему чувствовалось, что враги, если потребуется, встретят совсем другой взгляд – яростный, свирепый. Снорри познакомился с Радимиром на большом острове, что местные называли Ручном, а северные люди и аллеманы – Рюгеном. И тот, и другой, и Радимир, и Снорри, оказались в дружине Радислава, князя ободритов. Снорри привлекали поиски богатства и славы (Хельги-ярл так и не собрался в тот год в поход, не до того было – свадьба, смерть и похороны Торкеля, интриги Скьольда Альвсена и Свейна Копителя Коров – пришлось, скрепя сердце, отпустить Снорри и еще с полдесятка молодых ребят к чужому хевдингу), Радимир же бежал на Руян из своих родных мест. Почему – никому не рассказывал, даже Снорри, с которым подружился. Примерно с год все шло хорошо – набеги на богатые фризские земли, аллеманские и куршские пленницы, добыча и слава. А к концу лета князя Радислава нашли на берегу мертвым. Поговаривали – пришибли собственные же волхвы-кудесники, то ли золото он с ними не поделил, то ли женщин. В общем, разные слухи ходили. После смерти Радислава началась на острове борьба за власть, всяк хотел сам княжить, не до походов было – меж собою грызлись. Не по душе то было многим, народ потихоньку разбегался, кто в Фризию, кто в Англию, а кто и к Железнобокому Бьорну, знаменитому конунгу. Некоторые – к Ютландцу, тот как раз в очередной раз собрался в Гардар – страну русов, уважали его там многие, а некоторые – боялись, а кто не уважал и не боялся, те хотя бы знали, кто такой Рюрик Ютландец. А чего б Рюрику не ходить в Гардар, коли у него там родственники? Мать его, Умила, чай, не кто-нибудь, а дочь самого Гостомысла-конунга, а люди из Гостомыслова рода по сю пору власть в Гардаре делят, взять хоть ярла Вадима, по прозвищу Храбрый. Вот и Рюрик вполне может в Гардаре править, вполне. В числе прочих засобирались к Ютландцу и Снорри с Радимиром, да потом раздумали. Уговорил Снорри дружка податься на север, в Халогаланд, к старому своему хевдингу Хельги-ярлу. Не гоже вот так просто к Ютландцу срываться, не показавшись на глаза родному ярлу, бесчестно это. С тем и Радимир согласился, что бесчестно. Составил компанию – ему все равно куда было, лишь бы не в родные места. Добрались до Скирингссалля, а оттуда уж и в Бильрест-фьорд решили, будет возможность – морем, с купцами, а не будет – так и на лошадях, посуху. Дорога, правда, трудновата, да какой же викинг трудностей опасается? Если их и нет, трудностей да опасностей разных, так сам себе наделает! Вот и эти, Снорри с Радимиром, уж, казалось бы, куда там в путь собираться в метель да бурю, ан нет – как раз такая-то погодка и по душе настоящему воину! Заодно можно будет и Хельги-ярла нагнать, если это, и вправду, он корабли у мастеров скирингссалльских осматривал. «Я тут все горы знаю! – бахвалился Снорри. – Если сразу к Рекину не свернет – нагоним ярла!»