Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Да как – не так-то? – обиженно переспрашивал лупоглазый армянин – торговец. – Отличная дыня, очень даже вкусная. За полцены отдаю, бери, не пожалеешь!

Услыхав про полцены, Езекия почесал затылок… и вот тут-то и услышал девичий крик. Обернулся – и сразу позабыл про дыню. В нескольких шагах от него стояла настоящая красавица, молодая, белокожая, с целой копной падающих на плечи золотистых волос. И на руках ее звенели невольничьи цепи! Рабыня?!

– Продаешь? – подойдя ближе, поинтересовался Езекия у стоящего рядом с красавицей тощего мужика. Тот кивнул, показав цену – три раз по десять пальцев. Многовато…

– Давай за половину, – попросил Езекия мужика. – Возьму сразу. Вряд ли сейчас кто даст больше. Вот если б ты с месяц назад пришел, тогда б понятно… Ну, так как, по рукам?

– За половину не отдам, – отрицательно покачал головой продавец. – Себе в убыток.

– Тощая какая-то. Вон, и ребра торчат. А она, вообще-то, хоть девственна?

– А как же! – Продавец ответил так возмущенно, будто бы Езекия предложил ему здесь же вступить с собой в любовную связь.

Торговались долго, пока наконец не сошлись. Мужик чуть уступил – понимал, что не сезон, да и Езекия тоже не ломался, не дурак был. В общем, договорились.

– Ну, прощевай, девица. – Истома Мозгляк ласково погладил проданную невольницу по плечу, словно расставался с кем-то родным. Сам себе удивился Истома – никогда еще прежде не испытывал он подобного чувства.

– Прощай, – еле слышно ответила Ладислава… и вдруг с плачем кинулась к нему. Ведь этот злобный нелюдимый человек стал близок ей за все время плавания, заботился о ней, кормил, как мог защищал. Брр… Ладислава поежилась, вспомнив того огромного придурковатого парня, что пытался надругаться над ней, но был убит вовремя вернувшимся Истомой.

– Ладно, ладно, не реви, девка. – Истома погладил девушку по волосам. – Может статься, еще и каганшей будешь! – Он обернулся к Езекии: – Что стоишь? Купил – забирай, не трави душу.

Езекия не заставил себя долго упрашивать. Вмиг обернулся к сидевшим невдалеке у паланкина носильщикам. Целый день ведь балдеют, сволочи.

– Эй, Халмат, Исраил! А ну, живо сюда.

Носильщики шустро опустили паланкин у ног молодого приказчика. Исраил услужливо откинул полог. Езекия улыбнулся:

– Садись, красавица. Цепи, уж извини, дома снимем. Понимаешь по-нашему? Хм, вижу, что нет. А по-армянски, по-арабски? Тоже нет. А я, вот, по-вашему не знаю. Ладно, придумаем что-нибудь. Хочешь дыню? На, вот, отрежу кусочек. Бери, бери, кушай… Ну, как? Вкусно? То-то же! Еще дать? Бери, бери, не стесняйся. А ты красивая. И, кажется, добрая. Только тощая больно. Ну, ничего отъешься, успеешь. Были бы деньги – сам бы на тебе женился, честное слово. Ты ешь, ешь. Что это у тебя с плечом? Ага, вижу, оса укусила. На вот, приложи корку.

Пока довольный Езекия ехал в паланкине в обществе удачно приобретенной красавицы, над головой его дядюшки Ибузира бен Кубрата, а, вернее, уже в его доме, собрались черные тучи в лице черномазого Ханукки – начальника личной стражи самого каган-бека Завулона.

– П-прошу в дом, Ханукка-хакан. – Заикаясь от страха, склоненный в низком поклоне купец лихорадочно соображал, что могло привести к нему столь незваного гостя. Интриги завистников-конкурентов, того же Вергела, недавно вернувшегося из дальнего далека? Какие-нибудь недоимки? Так, вроде еще и сроки не подошли. А может, написали доносы слуги? Или, дело хуже, прознал каган-бек про взаимовыгодную сделку его, бен Кубрата, с людьми багдадского халифа. Если так, то никакие взятки не помогут, бежать надо! В тот же Багдад, по морю… Или, на худой конец, в Семендер, там тоже его попробуй, достань…

– По важному делу послал меня к тебе сам каган-бек Завулон, купец Ибузир, – усевшись на почетное место, надул щеки Ханукка – бывший когда-то чернокожим невольником, он, с течением времени, сумел выбиться в люди при каган-беке, в очень большие люди.

– Уши мои отверсты к словам твоим, словно горло потерявшегося в пустыне путника к сладостному источнику, – цветисто ответил бен Кубрат, лично подавая гостю серебряный сосуд с вином.

Ханукка сосуд взял, вино отпил. Хороший знак – купец повеселел.

– Три месяца назад написал ты каган-беку донос на некоего купца Вергела. Было такое? – грозно блеснув белками глаз, поинтересовался начальник стражи.

– Уж и не упомню, – виновато пожал плечами Ибузир. – Может, и писал. Да я уж, за давностью, и забыл, в чем там дело было.

– Так вот, – продолжал Ханукка. – Донос твой – лживый, и, ежели ты будешь на нем настаивать, то… – Он чиркнул рукой по горлу.

– Я? Настаивать? Да упаси, боже! – Бен Кубрат приложил руки к своей впалой груди. – Глупые слуги нехорошо сказали мне про Вергела, вот я и написал. Каюсь, не проверил, правда ли? Рад, что честным человеком оказался почтенный Вергел.

– Честнейшим! – Гость многозначительно поднял вверх палец. – Теперь дочь Вергела красавица Халиса – любимая жена каган-бека.

– Ах, вот оно что… Рад, от всей души рад за друга моего, Вергела!

– И вот еще что. – Ханукка словно невзначай отставил в сторону опустевшую чашу. По знаку бен Кубрата слуги проворно наполнили ее вином. – Каган-бек обижается на тебя, Ибузир, – одним глотком махнув полчаши, продолжал гость, теперь уже гораздо более благожелательно. – Давно ты не заходил к нему. А как приятно каган-беку было бы видеть одного из самых богатых купцов… как приятно получить достойный подарок. Через месяц в доме каган-бека праздник… Догадался, о чем я говорю, Ибузир?

Купец кивнул. Еще бы не догадался! Опять взятку вымогает эта толстая скотина, каган-бек Завулон. А ведь как хорошо они сотрудничали раньше, еще до интриг Вергела. Каган-бек давал охрану караванам бен Кубрата и, кроме оплаты, получал в подарок красивую рабыню. И никаких проблем со стражей, с налогами, с алчными тарханами. Теперь все это будет у Вергела… Стоп! Ибузир чуть не подавился от внезапно осенившей его идеи.

– Вот что я тебе скажу, почтеннейший Ханукка, а ты передай это уважаемому каган-беку. – с достоинством произнес купец. – Давно уже хотел я подарить достойнейшему Завулону-хакану юную девственницу, красивую, как солнце. И три месяца уже ищу такую… Вот и мой родной племянник, Езекия, подтвердит – третий месяц не спит бедный юноша, все ходит по невольничьим рынкам, ищет… Езекия, эй, Езекия! Ты уже вернулся?

– Да, хозяин. – Войдя в просторную залу, Езекия поклонился купцу и, увидев чернокожего Ханукку, упал на колени.

– Нашел ли ты уже красивую невольницу, парень? – вкрадчиво поинтересовался Ханукка. Езекия незаметно скосил глаза на хозяина. Тот кивнул.

– Нашел, достопочтенный, – радостно сообщил приказчик.