Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– А что, про нас кто-то должен говорить что-то хорошее? – подал голос сидевший в углу третий, помладше остальных года на два.

– А ты б вообще заткнулся, Толстяк! – посоветовал ему худой. – Кто нам обещал кошку для ночной жертвы?

– Будет вам кошка, – кивнул головой тот. По своему прикиду он ничем не отличался от приятелей – такие же драные джинсы, майка с черепом, только вот по комплекции превосходил их обоих вместе взятых, от чего и получил свое прозвище.

– Так ты вырубишь это, Вольф? – не унимался худой. Положив ноги на стол, он раскачивался на старом табурете, и сальные волосы его качались в такт. Пульт от телевизора находился у наголо обритого Вольфа, похоже, он верховодил в этой компании, собравшейся сейчас в обшарпанном гараже, за оградою дома на самой окраине Гронга. Гараж принадлежал им, что молчаливо признавали хозяева – родители Толстяка.

– Не вырублю, – наклонив бритую башку, Вольф с недоброй усмешкой взглянул на худого. Родители называли его Карл-Густав, но худой стеснялся такого имени и говорил, чтобы его звали Тор – от языческого имени Торольв. Так же звали и грозного бога викингов, но на это знание убогого интеллекта Карла-Густава не хватало. Спасибо еще, хоть как-то принимал все идеи Вольфа – мозга их компании «Могучих сатанистов», как они себя называли. Тор после школы нигде не учился, подрабатывал санитаром в муниципальной больнице, а, по сути, сидел на шее у матери (отца у него не было). Толстяк – Эйрик – с горем пополам заканчивал среднюю школу, а вот Вольф успел поучиться в промышленном колледже, из которого его выперли по причине хронической задолженности и прогулов. Всех троих – особенно Торольва – нельзя было назвать красавцами, обычные, в меру угрюмые физиономии, не отягощенные печатью интеллекта. Даже знакомиться с девушками было выше их сил. Нет, знакомиться-то могли, да вот поддерживать беседу ума не хватало. А так хотелось самоутвердиться, чтоб мелочь смотрела с благоговением, чтоб старшие пожимали руку, а девчонки… а девчонки, чтоб снопами валились к ногам! Чего б только сделать для всего этого? Поиздеваться в школе над учителями? Было, но особого уважения не принесло. Собрать группу да поиграть крутой блэк, чтоб «Дактрон», «Сатирикон» и «Димму Боргир» удавились от зависти на басовых струнах? Так это надо сперва играть научиться, а учиться не хотелось, хотелось только одного – крутости. А как ее доказать? Затеять драку на дискотеке? Так ведь и побить могут, да и полиция… Полиции троица побаивалась. А самоутвердиться хотелось! Даже уже и не столько для других, сколько для самих себя. Нынешнее неопределенное положение особенно сильно било по самолюбию Вольфа, как более интеллектуально развитого. Он-то, кстати, насмотревшись американских фильмов, и придумал заняться сатанизмом. Идею приняли с восторгом и той же ночью совершили первое сатанинское действо – прокрались на старое кладбище и повесили над воротами кошку, а надгробные памятники разрисовали перевернутыми крестами, звездами и прочими сатанинскими знаками. Антураж поначалу черпали из тех же фильмов, но дальше – больше, Вольф раздобыл и соответствующую литературу, правда, читал ее пока только он один – Тор с Толстяком ни черта во всем этом не смыслили, их привлекала лишь внешняя сторона действа. А вот Вольф…

– Не вырублю, – еще раз повторил он. – Мне там девки нравятся. Вон, особенно эта, в мини-юбке.

– Такой бы впарить! – Торольв мечтательно затянулся косячком, который приятели по очереди передавали друг другу.

– Смотри, смотри! Нашу кошку показывают! – кивая на экран, возбужденно крикнул Толстяк. И правда – камера как раз наезжала на кладбищенские ворота. – Во, парни! – Не унимался Толстяк. – Да мы ж знамениты!

Вольф со вздохом посмотрел на него и покрутил пальцем у виска. Досмотрев передачу, поднялся, чтоб, не прощаясь, уйти. Он вообще никогда не прощался. Обернувшись в дверях, напомнил Толстяку про кошку. Пора было переходить к кровавым жертвам.

На улице моросил холодный ноябрьский дождь, унылый и промозглый, огни фонарей, расплываясь в нем, светились тусклым, каким-то словно бы потусторонним, фиолетовым светом. Вольф улыбнулся. Ему нравилась такая погода, когда на улице безлюдно, вот как сейчас, и можно делать, что хочешь. Можно плюнуть в витрину давно уже закрывшейся лавки, можно запустить камнем в фонарь, пнуть ногой афишную тумбу. Все можно!

Дождь моросил, не переставая, а бритоголовый сатанист Вольф шел по пустынному городу и улыбался.

Придя в свою каморку – он, вместе со старым, еще с колледжа, приятелем, снимал недорогую квартиру в блоке близ колледжа – Вольф с наслаждением повалился на узкую тахту, как был, в джинсах, кроссовках и куртке. Приятель уже с неделю жил у своей девчонки, что более чем устраивало новоиспеченного сатаниста. Закрыв глаза, Вольф принялся мечтать. О сатанинской секте, которую вскоре создаст и возглавит, о кровавых обрядах посвящения, о своей в роли гуру, о юных, согласных на все, адептах, о славе нового Алистера Кроули. Мечты его неожиданно были прерваны взрывом!

Что такое?

Вольф метнулся к окну и разочарованно хмыкнул – это был всего-навсего гром. Да, не слишком-то обычно для ноября, но все-таки никакой не взрыв. Снова сверкнула молния, синяя, как электросварка, отразилась в бесцветных глазах сатаниста и ударила где-то рядом. Остро запахло озоном. Внизу, под окном, спасаясь от дождя, пробежала влюбленная парочка, видно, испугались грозы и выскочили из машины – серебристого «Вольво», припаркованного у левого крыла приземистого здания промышленного колледжа. Не характерная машинка для студентов. Видно, кто-то из преподавателей. Вольфу стало интересно, успеют ли они добежать до крыльца, прежде чем полыхнет снова. И еще подумалось, что хорошо бы было, если б молния ударила прямо в бегущих! Пронзила бы до костей, и два тела скорчились бы на мокром асфальте бесформенной обожженной грудой. В мысли этой, в один миг ставшей осязаемо желанной, отразилось сейчас все: и неустроенность жизни, и униженное самолюбие, и одиночество, и острая злая зависть.

И Сатана, видно, услыхал крик души своего адепта: вспыхнувшая внезапно молния, раздвоившись, поразила сразу обоих, мужчину и женщину… Синяя вспышка, крик… и тишина. И дождь. И двое – на асфальте – расплавленной бесформенной грудой…

– Так! Так! – заорал Вольф радостно и злобно. Распахнул окно в дождь…

Вспышка! Гром…

Следующая молния достала его самого.

Схватившись за бритую голову, незадачливый сатанист, нелепо взмахнув руками, повалился на пол.

– Надо же, гроза! – выйдя из спальни, удивленно воскликнула Марта. – Ноябрь на дворе.

– Ничего удивительного, – отрываясь от телевизора, усмехнулся Аксель. – Лет пять назад, помнишь, была гроза и зимою. В феврале, кажется.