Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Значит, так, – пошептавшись с Ирландцем, произнес ярл. – Сюда, на постоялый двор, больше не ходи. Будем встречаться… Где ты обычно шатаешься?

– У пристани… Ну, может, на Торгу, на Подоле…

– Давай на Подоле. Дом Можилы Горшечника знаешь? Самый крайний.

Ярил Зевота кивнул.

– Там горшки на заборе висят. Как что важное вызнаешь, незаметно углем знак оставишь на среднем. Мы тебя сами найдем. Все понял? Тогда ступай. И помни – нас очень занимает Ильман Карась и его связи. Ну, и о Харинтии не забывай… Вижу, занятный это человечек, не мешало бы поближе с ним знакомство свести, а, Конхобар?

– Сведем, – мрачно кивнул Ирландец. Не хотелось ему терять единственного послуха, да, видно, к тому все и шло.

– Думаешь, раскроет его Карась? – проводив агента глазами, Хельги перевел взгляд на Ирландца.

Тот кивнул:

– Не сегодня, так завтра, но догадается обязательно. Единственный путь сохранить для нас парня – вообще не давать ему никаких поручений. Но зачем он тогда вообще нужен?

– Вот именно.

Допив квас, они вышли на двор. Затянутое красными облаками солнце садилось за дальним лесом, низко над землею летали ласточки – к дождю. Ой, не на дело дождь в жнивень-месяц, в серпень, или, как его называли ромеи – в августе, хоть и только что начался он. «Мокриды» стояли, по приметам, хороший день в «мокриды» предвещал сухую ясную осень, а дождливый – сырую, промозглую. А сегодня – не пойми какой день стоял, вроде – солнышко, а к вечеру, похоже, на дождь повернуло. Ага, так и есть! Как-то вдруг быстро стемнело, и низкое небо затянули хмурые тучи. Ударили по крышам первые капли, прибили пыль на дорогах, и хлынувший ливень прогнал с Подола вышедших на прогулку отроков – парней да девок.

Хельги-ярл стоял под воротной крышей, смотрел, как по узкой дорожке к постоялому двору скачет одинокий всадник в малиновом плаще и такого же цвета шапке, отороченной куньим мехом – Снорри.

– Греттир Бельмо сказал – для таких воинов, как мы с тобою, ярл, всегда найдется дело у Хаскульда-конунга! – бросив поводья, со смехом сообщил Снорри. – А будет дело – будет и серебришко, будут и браслеты, и кольца. Эх, закатим пир – давненько не веселились.

– Вот тут ты прав, – заметил ярл. – Что не веселились, так это точно. Да и не с чего вроде?

– Ну и что? – Молодой варяг улыбнулся той самой, задорнозастенчивой, улыбкой, которую Хельги знал еще с детства, когда Снорри все звали не иначе, как Снорри Малыш.

– Ну и что с того, что не с чего веселиться? – повторил Снорри. – Было б желание. Назло норнам, назло врагам, назло всему миру. Пусть видят, пусть злятся, пусть завидуют! Я вот тут прихватил у Греттира изрядный кувшин ромейского вина. – Он развязал переметные сумы. – Вернее, не я прихватил, а дочки его дали – Векса с Трендей. Ничего девки, веселые, только с виду уж больно страшные – эдакие кобылицы зубастые. Выпьем винца, а, Хельги-ярл?

– Конечно, выпьем, – улыбнулся ярл. – Неужели смотреть на кувшин будем?

Оставив лошадь слуге, они прошли по двору, не обращая внимания на ливень, и скрылись внутри постоялого двора.

Неприметный мужичонка – маленький, слюнявый, со свернутым на левый бок носом – постоял среди обсуждавших виды на урожай слуг и, когда те разошлись по делам, побежал по тропинке вниз и пропал среди запутанных улочек Копырева конца.

Крупные капли дождя барабанили по крыше Детинца, шуршали в недавно привезенном для княжеских лошадей сене, копнами раскиданном на обширном дворе. Тиун, ругаясь, поторапливал убиравших сено холопов, время от времени бросая недовольные взгляды на затянутое тучами небо. Похоже, ждать что завтра будет ведро нечего было надеяться. Надеяться можно было бы разве что на волхвов-облакопрогонителей, да где их сыскать? Осерчал на них в последнее время князь Хаскульд, прогнал со двора – и правда, чего не прогнать, когда в самую сушь и дождинки сотворить не могли? А вот теперь, изгнанные, верно, мстили…

«Молодший» князь Дирмунд, сумрачный, нахохлившийся, словно вымокшая на дожде ворона, зло щурясь, выслушивал Ильмана Карася, докладывавшего о тех делах, про которые ничего не должен был знать «старшой» князь, Хаскульд, или Аскольд, как его здесь переиначили, как и Дирмунда – в Дира. Хаскульд и был истинным правителем Киева и всей Полянской земли. Пока был…

Дирмунд довольно усмехнулся, услыхав, как Ильман вещает о ходе строительства новых острогов – не одного, нескольких! – далеко от Киева, на приграничье с землею радимичей. Теперь, с Камнем, дела пойдут в гору. Через несколько лет у Дирмунда будет верная дружина, готовая по первому его слову растерзать любого! Вот тогда он и поборется за власть, а пока… Пока следовало копить силы. Колдовской камень вовсе не являлся панацеей и давал силу лишь в колдовских делах, да и то – на дальнем расстоянии он действовал лишь на адептов друида, либо на людей, к ним приближенных. Именно поэтому там, в далеком будущем, кровавая рука Черного друида смогла достать лишь Толстяка с Торольвом, но не смогла дотянуться до других. Иное дело – здесь… Жаль только – мало осталось верных людей. Сгинул в далекой Хазарии Альв Кошачий Глаз, пропал – сгорел во время пожара? – Истома Мозгляк, а человек был истинно верный и многим повязанный. К тому ж далеко не глуп, жаль было терять такого помощника, хорошо хоть подстатился Ильман Карась – тоже не дурак, пронырлив и деятелен, но, конечно, не так умен, как Истома. Да, маловато подобных людишек, жаль. Одно дело – безмозглые воины-волки, уж теперь-то, с помощью волшебной силы Камня, их можно наделать в любом количестве, воспитать, как надо, в далеких лесных урочищах. Что от этих воинов требовалось-то? Послушание, верность и злобная тупая сила. А вот что касается исполнителей умных… Тут Камнем не обойдешься, тут самому искать надо. И беречь таковых, беречь! Привлекать на свою сторону кого серебром, кого ласковым словом, а кого и шантажом гнусным. У каждого – это друид знал точно – есть в душе темные силы, дремлют до поры до времени, могут дремать всю жизнь, а могут и проснуться. Силы эти: трусость и зависть, предательство и злоба, желание властвовать и наслаждаться чужой болью. Есть, есть они у каждого, даже у самого умного и, казалось бы, благородного человека. Вот их-то, силы эти, и нужно разбудить, не дожидаясь, когда сами проснутся. А как пробудятся – так все, пропал человек! До конца жизни будет он их верным рабом… и верным рабом Черного друида.

Один из таких – Лейв Копытная Лужа. Молод, туповат, исполнителен. Надежен. Именно его отправил Дирмунд в землю радимичей строить остроги тайные да воспитывать преданных воинов. С ним поехали и те «волки», что остались в живых после пожара в лесу близ капища – Немил с Ловушем. Еще не вполне взрослые, но уже достаточно злобные, завистливые, хищные. Из таких вырастут хорошие слуги.