Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

Девки и впрямь, утомившись, уснули. Только спали по очереди, в заброшенной деревне – уцелела там лишь одна землянка, да и та без крыши. Девки натаскали к ночи лапника, настелили крышу, и забрались внутрь – спать. Видно, боялись на улице-то, под открытым небом, ночевать – волки кругом выли. Так и укрылись все в разоренном жилище. Истома задумался – силы свои оценивал четко, вряд ли совладал бы с троими. Вот если б выманить какую… Как бы только? Думал-думал, и придумал. Уж что-что, а мозги у него работали. Подобрался кусточками к землянке поближе, замяукал кошкой, противно так, мерзко, громко… Ага, зашевелились в землянке! Выползла – темно, кто, не видно, кажется, темноглазая.

– Брысь, брысь! – закричала.

Притих ненадолго Мозгляк. Потом снова мяукнул. На этот раз – чуть тише. Мяукал, не переставая, покуда снова кто-то не вышел. Изготовился Истома… Как раз на небе луна высветилась, из-за облачков вынырнув. Светло вокруг стало, ровно как днем, только прозрачнее и по-колдовски зыбко. Истома покрепче сжал в руках приготовленный пояс… Тьфу-ты! Рыжая. Можно, конечно, и ту, да лучше еще попытаться. Ага, вот еще кто-то выбрался:

– Что там, Речка?

– Да кошка. Все ноет, спать не дает.

– И мне… Может, сюда ее позвать? Киса, киса… кис-кис.

Истома в кустах едва не задохнулся, сдерживая смех. Сама б ты пришла сюда, киса!

– Вроде затихла. Пойду я, пожалуй, чего-то страшно. Эвон, лунища-то!

– А я, так еще чуть посижу, Речка. Луна и вправду красна.

– Красна? Страшна, Лада!

Речка скрылась в землянке.

Истома утробно замурлыкал.

– Снова ты? – тихонько произнесла девушка, тело ее словно светилось золотом в призрачном сиянье луны, а уж волосы… они казалось остатками солнца. – Киса, киса… И чего ты там рыщешь, по кустам? Иди сюда, иди…

В кустах – совсем близко – послышалось мурлыканье. Девушка встала – обнаженная лунная нимфа! – сделала несколько шагов:

– Кис-кис…

– «Кис-кис!» – Выскочив из темноты, передразнил Истома, набрасывая на шею девчонки прочный матерчатый пояс.

Та от неожиданности и вскрикнуть не успела. Истома ловко затолкал ей в рот скрученный из оторванного рукава – не пожалел и рубахи – кляп. Связывая за спиной руки, чувствовал, как изгибается горячее тело. Связав, тут же набросился на свою жертву, сладострастно ощупал… Вот шейка, тоненькая, лебяжья, вот грудь, налитая любовным соком, вот животик, пупок, вот…

В глазах Истомы вдруг вспыхнули зеленые искры…

– Ты как, Лада? – над ними стояла Любима с увесистым камнем в руке.

Ладислава смогла только лишь застонать.

Не дожидаясь рассвета, девчонки ушли из деревни, чтобы, чуть позже, попасться на глаза Любомире.

А оглушенный Истома Мозгляк так и остался валяться в кустах.

Утром, в самый рассвет, отчаливала от берега лодка с крючконосой горбатой старухой и дюжим рыжебородым мужиком с железным ошейником на шее. На дне лодке валялись связанные отроки – Порубор и Вятша.

– Ох, и ночка была, – отвязывая лодку, хмуро пожаловался мужик. – Глаз не сомкнул. Всю-то ноченьку кошка какая-то мявкала, змеюга.

– Кошка? – Старуха почмокала губами. – Эвон что… И я сквозь сон мяв тот слыхала, да думала – помстилось. – Она задумалась. Потом взглянула на рыжебородого:

– Кошка – зверь, в хозяйстве нужный. Вот что, Кориславе. Сбегай-ко в ту деревеньку – ведь там она где-то ходит, да слови. Мясца вон, в туесе возьми, да примани.

– Кошку? – Рыжебородый пожал плечами. – Как скажешь, хозяйка. Мешок дай только.

– Возьми, Кориславе…

Он вскоре вернулся… неся на плече стонущего мозглявого мужика.

– Это что еще? – удивленно посмотрела на него бабка. – Кошка?

– Выходит, она, – с усмешкой кивнул Корислав, не подозревая даже, что был сейчас недалек от истины.

Так вот и очутились они в усадьбе старой ведьмы Гиздимеи. Истома Мозгляк, да Вятша с Порубором. Окромя них, на усадьбе жила немая дебелая девка по кличке Корова – она и в самом деле в основном возилась с коровами да козами – ну и рыжий мужик Корислав, с началом осени предпринявший неудачную попытку сбежать. Фокус колдуньи со змеями произвел большое впечатление на отроков, но не на Истому. Уж тот-то на свете пожил, да постранствовал, много чего повидал, в отличие от глупых доверчивых отроков. К бабкиному колдовству он отнесся скептически, и не только потому, что и сам когда-то использовал змей против Хельги. Нет, заговорить змей, оно, конечно, можно вполне, особенно, если сильный колдун, а бабка, судя по всему, была ведьмой не из последних. Но не в заговоре тут было дело. Ночью после побега Корислава глаз не сомкнул Мозгляк, все думал. И услыхал донесшийся с улицы тележный скрип, и голоса мужиков, отчетливо слышные в ту тихую безлунную ночь.

– Встречай беглеца, матушка Гиздимея, – С хохотом крикнул кто-то из приехавших. – Судя по ошейнику – твой.

– Мой, мой… – недовольно протянула разбуженная колдунья. – Сколь хотите?

– По-всегдашнему – три куны.

– Три куны – то за живого, не за мертвого. За мертвого – две.

– Ну, давай две, – покладисто согласились мужики. – Да поскорей неси, нам в обрат ехать надо. Да, еще вот, Никодим-огнищанин баял – хорошо б ты наколдовала вёдро. А то все дожди, дожди, а он, Никодим-от, еще со жнивьем не управился.

– А неча садить эстолько! Очи-то у Никодима завидущи.

– Так что ему передать-то? Будешь колдовать?

– Буду. Только, опосля первого же ясного дня, пускай приведет мне на двор козу, аль овечечку.

– Скажем, матушка. Ну, прощевай. Жаль, работников у тя мало, чаще б бегали – чаще мы были с кунами!

– Типун вам…

Глухо заскрипели ворота.

Так вот в чем тут дело! Истома усмехнулся. Не в колдовстве вовсе, не в змеях и ошейниках. Нет, как раз в ошейниках – видно, у бабки договор с местными, как увидят кого в ошейнике, чтоб ловили или живота лишали. Ну, все правильно. Откуда ей еще работников взять, как не обманом да хитростью? Так многие делали – друзьями прикинутся, заманят, потом оглянутся не успеешь, как уж вместо свободного людина зависимым рядовичем станешь, или закупом, а потом, глядишь – и полным – обельным – холопом. Многие так поступали, многие. И не только князья да бояре, но и простые людины тоже. А как же? Работники-то, чай, всем нужны. А попробуй-ка, сторгуй на рынке хорошего раба, работящего да смирного – намаешься торговаться!

Быстро разобравшись во всех ведьминых хитростях и попробовав снять ошейник – не удалось, бабка ковала на совесть! – Истома Мозгляк решил пойти другим путем – путем завоевания полного хозяйкиного доверия, тем более, после побега и гибели Корислава та осталась без помощника-управителя, ну, не считать же за таковую глупую немую девку? Действовал толково, ловко – то здесь, по дому что, без спросу, подправит, то там работящий вид примет, по подгогнит, покричит на работничков нерадивых – Порубора да Вятшу. А те уж бабку боялись – страшной колдуньей считали. Так, через недельку уже, и стал Истома незаменимым ведьминым помощником, даже отдельное жилье получил – полуземлянку, узкую да темную, впрочем, светлые терема только у князей да богатых бояр были, так в них и горницы прозывались – светлицы. А упрочив свое положение, принялся Истома рассуждать о побеге. Умен был – пришедшую в башку идею на одном нахальстве бежать отмел сразу – помнил судьбу предшественника – места за урочищем людные были, охотников да рыболовов хватало, враз по ошейнику бы признали, а кому ж не охота заработать три куны? Или, хотя бы – две. Две даже и лучше – забот меньше. Пронзил стрелой побегушника, кинул в телегу, да и поехал к ведьме за кунами. Не заработок – сказка. Впрочем, не одна Гиздимея такая умная, бояре некоторые точно так же делали, да и людины, у кого серебришка хватало. Ну, а у кого не хватало, тот сбежавших работничков сам и ловил, в меру сил и способностей. Правда, у кого грамота какая была, или послухи, о том, что сбежавший, и вправду, его холоп или там закуп – тому и князь мог помочь в розысках, а как же, на то он и властелин и установленного порядка – радетель!