Василий Сахаров - Большой погром

«Доброта и Рагдай обязаны помочь. Пусть денег дадут, в храмовой казне серебра и золота ещё много».

«Дадут».

«Ты в этом уверен?»

«Они сами помощь обещали. Я их за язык не тянул. Да и нет у жрецов иного выхода. Гривны и монеты от крестоносцев не спасут. Для кого тогда копить? Пора тратить».

Разговор с моим вторым Я продолжался долго. Мы спорили и вели диалог, а потом он замолчал. Значит, я иссяк. Решение было принято, и совершенно незаметно я заснул.

Летняя ночь пролетела быстро, а на следующий день я вызвал к себе Довмонтова, Свойрада, Поято и Кедрина. С каждым разговаривал отдельно, без подробностей объяснял, что предстоит сделать, и они всё поняли. После чего началась подготовка двух кораблей, «Святослава» и «Карателя», которые в конце лета должны оказаться на Днепре. Драккарам предстояло перевезти варогов, варягов и убийц, а также серебро, которое будет заплачено наёмникам и чёрным клобукам. Началась суета, пролетел ещё один день, и, не дожидаясь окончания срока, я опять оказался в Арконе.

Вожди венедов по-прежнему находились в храме Святовида, и я выдвинул свои условия. Таковых было немного. Пусть присмотрят за моими владениями в Зеландии и, если понадобится, помогут Поято Ратмировичу. Ведь я не собирался навсегда уходить в степь, а если даже сгину, мои дети не должны остаться нищими и бездомными. А ещё пусть дадут серебра. Для начала – пять тысяч гривен, это тонна драгоценного металла.

Они мои условия приняли, и я, получив благословение Доброги, всё-таки он верховный жрец, отправился в степь…

На реке Саксагань царило безмятежное спокойствие. Кочевники жили привычным укладом, пасли скотину и доили кобылиц, на праздники резали баранов и телят, варили шулюм, пили кумыс и вечерами, напевая свои протяжные песни в стиле «что вижу, о том и пою», коротали вечера возле юрт. Мой родственник Торэмен-бек и Девлет Кул-Иби распустили войско, которое тренировалось всю весну и начало осени, – пусть воины отдохнут перед походом, и я не возражал. После рейда в Крым мирных просветов не ожидалось. Начнётся война, маховик которой будет раскручиваться, и кочевники потеряют многих. Если из трёх тысяч всадников, которых может выставить моя орда в данный момент, не считая чёрных клобуков и варягов в крепости, через пару-тройку лет в строю останется хотя бы пятая часть, то это уже много. Так что, пока есть немного времени, пусть насладятся покоем и восстановят свои силы.

Приняв доклады половецких старейшин и тысячников, я отправил Юрко Сероштана вербовать чёрных клобуков. А потом вызвал Судимира Кучебича, который продолжал оставаться пленником. Выкуп за него никто платить не собирался, а отпускать его на волю по доброте душевной не было смысла.

Кучебич появился быстро. Грязный и оборванный, заросший и вонючий. Его не баловали, держали в чёрном теле. Он понимал, что позвали его не просто так, поговорить за жизнь, и бывший дружинник князя Святослава Ольговича напрягся, а я ходить вокруг да около не стал и поставил его перед выбором. Судимир может остаться рабом или возвыситься. Пусть уходит, ему вернут оружие, дадут лошадей, денег и выделят нескольких воинов, таких же пленников, как и он. А затем Кучебич должен найти кочевья байгушей, степных скитальцев, и позвать их в поход. Отряд, естественно, возглавит он, а как я отношусь к своим командирам, он знает.

Как я и думал, Судимир Кучебич моё предложение принял и спустя несколько часов скрылся в степи. Он свободен, может сбежать, но это вряд ли. Кучебич служака и будет рад встать под мои знамёна.

Тем временем вернулись разведчики, и я с ними пообщался. Информации было много, разведка уже выходит на профессиональный уровень, и я более чётко прорисовал для себя картину того, что происходило сейчас в Крыму.

Крымский полуостров считается владениями ромейского императора, а на деле Мануилу Комнину принадлежит только несколько приморских городов. Гарнизоны в них слабые, а стены невысокие. Население смешанное. Есть потомки греков и римлян, готов и скифов, осёдлые половцы и армяне, русские и грузины. Жить в тех краях опасно, но Крым есть Крым. Это благодатный климат, леса и каменоломни, удобные гавани и много рыбы, а самое главное – это торговый перевалочный пункт. Из Малой Азии и Средиземноморья идёт оружие, оливковое масло, украшения, монеты и ткани. Из степей – кожи, соль, скотина, лошади и рабы. С Кавказа металлы и керамика. А из Киева и Новгорода – меха, мёд, воск и хлеб, а с недавних пор бумага из Венедского союза и спирт.

Понятное дело, что не всегда степняки, ромеи и русичи торгуют. Часто между ними война, и тогда о торговле они не вспоминают. Но таких городов, как Сугдея, Херсонес, Корчев, и других населённых пунктов это не касалось. Наоборот, в эти моменты их значимость резко возрастала и товарооборот увеличивался в несколько раз. Торговля в Крыму моментально расцветала, и это было выгодно всем.

Впрочем, помимо торговли жители Крыма развивали ремёсла и сельское хозяйство. Имелось много садов, огородов и виноградников. Производятся вина, а в городах немало кузнецов, литейщиков, гончаров, косторезов и строителей, мореходов и рыбаков. Что примечательно, солёная и сушёная рыба из Крыма поставляется не только в Малую Азию, но и дальше, на Балканы и даже в Святую землю. О чём это говорит? О том, что объёмы производства настолько велики, что крымчане в состоянии конкурировать с рыбаками Средиземного моря.

В общем, в Крыму есть что взять, а остановить меня по большому счёту некому. Городские наместники – люди мирные и торговые. Они привыкли откупаться от налётчиков. Ведь порой это проще и дешевле, чем строить новые укрепления и содержать городских стражников. Но один противник как минимум у меня будет.

Десять лет назад император Алексей Комнин сослал в Крым знатного аристократа Константина Гавраса, человека примечательного. Его предками были армяне, принявшие подданство ромейских императоров. Он получил хорошее образование и был племянником святого Феодора (есть в истории Византии такой персоналий). Всё это, а также семейное богатство, помогло ему стать дукой Халдии и первым человеком в Трапезунде. В будущем он мог взобраться и повыше, но Константин Гаврас совершил ошибку: вместе с эмиром Ерзынки ибн Мангуджаком он отправился в поход. Союзники собирались разгромить Гюмуштекина, одного из сыновей эмира Данишменды. Однако полководцами они оказались никудышными. Гюмуштекин разгромил обоих, и Константин Гаврас оказался в плену.

Позже знатного аристократа выкупили за тридцать тысяч динаров и отправили в изгнание. Семья его не бросила, и Константин появился в Крыму не один. С ним были воины-наёмники, много слуг, мастеров и работников. Можно развиваться, и Гаврас при активной поддержке местных армян стал хозяином Мангупа – это крепость, которую отстраивали ещё готы, в моей реальности Бахчисарайский район. Она находилась на плоском плато вдали от моря, имела собственный источник воды и старые стены. Константин Гаврас отремонтировал укрепления, посадил в Мангупе гарнизон и стал самостийным князем. К морю не лезет, ромеям не мешает, а даже помогает, занимается постепенным расширением своего феода и пока никому не интересен. Но когда половецкая конница войдёт в Крым, владения Гавраса окажутся на дороге к Херсонесу и он попытается ударить с тыла, развязать партизанскую войну и задержать мою армию.