Василий Сахаров - Большой погром

Возможно, кто-то скажет, что это безрассудство и нужно бежать, ведь войск у Боняка, опытнейшего полководца, о котором в степи складывают легенды, минимум в три раза больше. Но я не мог бросить орду, оставить её на растерзание. Если стойбища разметают, о большом походе против католиков можно забыть. Боняк пройдёт дальше, приведёт своих волков к шатрам Бачмана и легко станет ханом приднепровцев. Его силы возрастут, и даже моё победоносное войско не сможет его одолеть. Наверняка половина воинов уйдёт и переметнётся на сторону половецкого хана-ведуна, поскольку их семьи окажутся у него в заложниках. Следовательно, выхода нет. Нужно разбить Боняка – и точка. Тем более что его всадники в пути не один день, они промокли и устали, а их кони еле переставляют ноги. Так что шансы на победу у нас были весьма не слабые.

Моя конница выступила через час. Всего тринадцать сотен воинов, это всё, на что я мог рассчитывать. В крепости осталось три десятка чёрных клобуков, сотня молодых воинов из привилегированных родов и беременная Айсылу. Рядом со мной Алмас, который решил драться за нас, заместитель Хорояра Вепря варяг Войтех, Девлет Кул-Иби, Данко Белогуз и Твердята Волдырь. Впереди – битва. На лицо падали холодные дождевые капли, небо было хмурым и не сулило ничего хорошего. Однако я не сомневался. Поздно уже. Всё решено, отступать некуда и надо сражаться.

Буревичи торопились. Они шли кратчайшим путём, и мы смогли выбрать место предстоящего сражения. Два древних высоких кургана в шести километрах от крепости. Назывались они Два брата, и среди степняков ходила легенда, что в незапамятные времена здесь сошлись два огромных войска. Кто и с кем бился, неизвестно. То ли саки с персами, то ли массагеты с дандариями и роксоланами, то ли готы с сарматами, то ли арабы с хазарами. В итоге полегли все, остались два брата, которые над телами главных вождей, не только своих, но и вражеских, насыпали курганы. Я в это не верил, не может быть такого, чтобы не осталось раненых и не появились обозники или мародёры, которые обобрали бы мертвецов. Но степнякам история о благородных братьях нравилась.

Однако оставим легенды археологам, которые через несколько столетий начнут разрывать курганы. А в настоящей реальности они являлись стратегической высотой – перед ними поле, вокруг которого много оврагов. Противник обязательно пойдёт мимо высот, окажется на поле, и вот тут мы его атакуем. Этот план нельзя назвать гениальным, но против половцев он должен сыграть. В теснине численный перевес Буревичей роли не играл, а тут ещё дождь продолжается, из лука не постреляешь, и всё решат клинки.

Войско расположилось на дороге, а на курганы взобрались наблюдатели, которые уже через десять минут сообщили о появлении противника. Сберегая силы лошадей, Буревичи двигались шагом. Они казались несокрушимой штормовой волной, которая медленно приближается к берегу, и я почувствовал напряжение своих воинов. Многие боялись, но о бегстве никто не думал, люди держали себя в руках. Я посмотрел на командиров, которые находились рядом и ждали приказа. Чёрные клобуки, словно сычи на ветках, втянули головы в плечи и наблюдали за приближением противника, Алмас покусывал губу, а Кул-Иби сдерживал горячего скакуна.

Пришла пора сказать своё слово:

– Идём навстречу Буревичам, пробиваемся к знамени и убиваем Боняка. Кто свалит старого волка, тому сотня гривен и косяк отборных кобылиц. Пошли!

– Рарог! – прорычали командиры и разъехались к своим отрядам.

Первыми навстречу Буревичам двинулись две сотни тяжёлой кавалерии, следом – легковооружённые всадники. Расстояние между двумя конными армиями сокращалось, скорость увеличивалась, и мы первыми сорвались в галоп. Топот копыт ударил по ушам, а взлетающая вверх грязь создала над всадниками чёрное покрывало. Мы мчались с высоты, наши лошади были свежими, а враги растянулись по дороге и никак не могли собраться в кулак. Так что перевес на нашей стороне.

Спустя минуту мы столкнулись, и первые ряды Буревичей полегли под мечами и саблями моих половцев. До знамени оставалось совсем немного, но неожиданно над полем боя разнёсся протяжный волчий вой:

– У-у-у-у-у!!! – Это был голос Боняка, не зря его считали волком в обличье человека. Было в нём много от зверя, как в Валентине Кедрине или в северных ульфхеднарах.

И сотни воинов подхватили клич вожака:

– У-у-у-у-у!!!

Грозный вой внёс смятение в наших воинов, и напор ослаб.

В любую секунду противник мог переломить ход сражения, и я ворвался в гущу врагов.

– Рарог!!! – закричал я, но мой голос потонул в шуме сражения.

Меня не услышали, однако увидели. Вокруг сплотились воины, образовался плотный клубок из полусотни отчаянных рубак, и мы рванули к вражескому стягу.

Кто-то из врагов попытался проткнуть меня копьём. Неудачно. Я уклонился и вслепую отмахнулся мечом. Клинок во что-то вонзился, и сбоку прилетел крик боли. Попал.

Сразу же новый противник. Он замахнулся саблей и привстал на стременах. Но я поднял коня на дыбы, и его копыта ударили врага в грудь. Человек вылетел из седла, а его приземистая лошадка отскочила в сторону. Синее знамя с золотой волчьей головой мелькнуло впереди, всего в нескольких метрах, и мне показалось, что я увидел Боняка, смуглого приземистого старика на гнедом жеребце. Но его заслонили воины, и он сразу же пропал. Как ориентир осталось только знамя, и я начал к нему пробиваться.

На клинке кровь, а вокруг месиво из людей и лошадей. Под копытами копошатся раненые, пытаясь выбраться из свалки. Ржанье лошадей и крики воинов. Звон клинков и стоны. Хлюпанье грязи и чёрные земляные комки, падающие вокруг. Всё смешалось. Дождь почти закончился. Видимость улучшилась, но толку от этого немного. Кругом грязь и кровь. Кто побеждает, непонятно. Наверное, пока ничья.

Вперёд! Вперёд! Вперёд! Удар вправо! Рассечённый череп и ошмётки мозгов. Удар влево! Клинок вспарывает руку противника, и та повисает плетью.

«Нужно добраться до знамени, и тогда всё закончится! – подбадривал я себя. – Нужно драться за собственную жизнь и будущее венедов! Нужно пробиться через не могу и не хочу, сквозь грязь, кровь и вражеские клинки! Другого выхода нет. Победа или смерть!»

Рывками я всё-таки прорвался к вражескому знамени и лицом к лицу столкнулся с воином, который его держал. Знаменосец оказался крепким и при виде меня оскалился, словно дикий зверь, и зарычал. Страшно получилось. Только ему это не помогло. Я достал его кончиком меча – клинок рассёк противнику челюсть. Осколки костей и зубов брызнули в разные стороны. Обнажилась белая мякоть, которая сразу же стала напитываться кровью, и я нанёс добивающий удар. Обрушил меч на его голову, и клинок застрял в черепе. Вытащить оружие не получилось. Я отпустил рукоять, а спустя мгновение знаменосец выпал из седла, и его накрыло синим полотнищем.