Дмитрий Дашко - Спасти Козельск

– Хорошо, послушаем… – устало пробормотал майор. – А с Егорием что?

– На того ещё не успел! – пожал плечами капитан. Усмехнулся. – Не в спальный покой же к нему переться. Ещё не так поймёт.

Утро начиналось погано. Хотелось спать. Демин после разборок с лазутчиками вздремнул лишь под утро. Хорошо, если час поспал. Воднев вроде бы вообще не спал – поначалу тетешкался с «Кречетом», потом гонял несчастную «птицу» по самому максимуму. Морошкин занимался контрразведкой. Неугомонному Павленко захотелось взять языка – не поленился, слазил по веревке за стены Козельска, притащил оттуда какого-то татарина. Но проку от этого было – как от козла молока. «Язык» не понимал по-русски ни бельмеса, а толмача на его загадочном наречии не было (даже Свешников сдался и подавленно пожал плечами). А если бы и был… Что мог сказать перепуганный до мокрых штанов степняк? Что «войска было много, а стало мало, а кони уже от голода дохнут», Павленко понял и без переводчика. Татарина отдали козельчанам, а уж что они с ним сделали, тут и к бабке не ходи…

Плюнув на условности, легионеры отпаивались самым крепким кофе, какой способен выдержать здоровый мужчина. У Свешникова (он занимался всю ночь чем-то сугубо научным, вроде сканирования местной летописи) так вообще ложка стояла в чашке. Заливши бодрящим напитком по самые уши, спецназовцы принялись за дела.

Вчерашний штурм обошёлся монголам, видно, так дорого, что сегодня собраться на что-либо серьёзное у них не было сил.

«Скипидару в анусе не хватает!» – лапидарно, но точно определил состояние вражеского войска Павленко.

Главным занятием для оккупантов стало стаскивание в одну кучу трупов – обгорелых, обожженных и просто затоптанных в панике. По логике, для такого грязного дела нужно было задействовать местное население, но полона почему-то не наблюдалось. Может, местные жители разбежались, воспользовавшись суматохой, а может, уже имевшиеся пленники были перебиты? Война – дело грязное, а уж то, что вчера было устроено, не вязалось ни с какими конвенциями. Баллиста ведь не разбиралась – кто свой, кто чужой…

Кажется, монголо-татары не собирались погребать павших товарищей. А как же шариат? Спецназовцы удивились было, но вовремя вспомнили лекцию Свешникова о том, что тутошние монголы еще не приняли ислам и в подавляющем большинстве являются последователями шаманизма. В чем разница между шаманизмом и язычеством, деятели из будущего уловить не смогли, а историк, замучавшийся объяснять нюансы между верой во множество богов и одушевлением сил природы вкупе с общением с мертвыми, плюнул.

В родных степях монголы просто оставляли трупы своих близких на радость коршунам и волкам, но здесь была чужая территория и чужие (по их мнению) боги! Оставлять под чужим небом тела сородичей было нельзя, а копать могилы чересчур муторно. Посему кучу трупов, предварительно раздетую и разутую, обложили дровами и подожгли. Дрова, нарубленные в заснеженном лесу, были сырыми и гореть не хотели. Будь на их месте русские люди, они сумели бы набрать сухостоя, запалить как положено, а уж потом бы подкидывали дровишки. Но дети степей таких тонкостей не знали. Им пришлось пожертвовать драгоценным сеном (ай-да Воднев, ай-да сукин сын!), чтобы костер запылал.

Запах горелого мяса доносился аж до Козельска. Ратники на стенах затыкали носы… А уж каково пришлось самим татарам, история умалчивает. Насколько велики реальные потери, сказать с точностью до сотни было трудно. Но, прикинув собственные наблюдения с разведданными (и беспилотника, и лазутчиков), Демин «сотоварищи» решили, что не меньше трех тысяч. Это не считая тяжелораненых, которые кроме обузы ничего принести не могут.

Майор, разглядывая в бинокль копошение в татарском лагере, узрел, что оставшиеся в живых еще и добивают самых тяжелых… Наверное, правильно делают. Лекарей в лагере нет, так зачем усугублять нечеловеческие муки?

Значит, реально защитникам может противостоять не более двух-трех тысяч человек. Причем изрядно деморализованных. Но полностью опустили руки не все. Время от времени самые неуемные (Свешников их обозвал «пассионарными») затевали быстрые кавалерийские атаки на город: десятка два всадников на жилистых коняшках приближались к стенам на расстояние выстрела из лука, пускали стрелы и тут же поворачивали вспять, мчась во весь опор к своему далекому лагерю. Опасались ответного удара чудо-баллисты козельчан да, наверняка, той невидимой смерти, что так решительно и непостижимо скосила вчера многих их товарищей.

Но защитники со стен тоже ограничивались только выстрелами из луков. И так уж получалось, что и те, и другие тратили стрелы лишь только для острастки. Потерь – ни с нашей, ни с противной стороны – не было.

В такой неопределённости прошёл этот день. А вечером «князь» собрал «малый военный совет», состоявший только из легионеров, чтобы обсудить детали ближайшей вылазки. И сразу же после завершения совета оная вылазка началась.

Март по русским меркам – это еще зима. И снегу немеряно, и луна светит словно фонарь. И звезды как маленькие снежинки. Красота!

В такую ночь хорошо гулять с девушкой (ну, в крайнем случае, с чужой женой), зная, что скоро можно пройти в тепло, где тебя ждет чашка чая с бутербродом и мягкая кровать. Но часто в такие вот ночи кому-то приходится умирать. И желательно, чтобы умирал враг, а не ты. Врагов много, а ты один…

Из ворот Козельска вылетели конные сотни, рассыпаясь по сторонам, формируя боевое охранение. Потом выбежала пехота. Снег, умятый татарскими конями, прекрасно держал и пешего, и конного. И наконец выехало тайное оружие – снегоход «Уран», которому сегодня предстояло сыграть роль БМП.

В вылазке участвовали все, кроме Свешникова. Историку, хоть он и сопротивлялся, было приказано сидеть в тереме и охранять оставшуюся на базе материальную часть – в основном, взрывчатку и «Кречета». В случае необходимости стрелять на поражение, будь это сама княгиня или ее сын…

«Уран», надрывая двигатель, ломанулся вперед, словно бы он не снегоход, а багги где-то на трассе Париж-Дакар. Игорь, умудрившийся найти время, чтобы за несколько часов перебрать движок, уверенно выжимал километров сорок в час. Можно и больше, но смысла не было. Всадники, мчавшиеся следом и по бокам, могли отстать. Лошадь, даже самая сильная, по снегу не «выдаст» больше сорока километров. С учетом того, что в Древней Руси еще не было скаковых коней, так не более тридцати.

Впереди, в лагере монголов, еще догорал погребальный костер, создавая прекрасное освещение. Для легионеров это был подарок: не нужно тратить дефицитные осветительные ракеты или цеплять на себя неуклюжие ноктовизоры.