Дмитрий Дашко - Спасти Козельск

В лагере монголо-татар вылазка не осталась незамеченной. Караульные начали кричать, поднимая народ. Но Воднев для этого и гнал машину, чтобы не дать монголам опомниться. Даже если ты спишь одетый, то все равно понадобится время, чтобы вскочить в седло. А кони-то не рядом, а метрах в ста – что-то жуют-доедают, бедолаги.

Остановившись примерно в километре от противника, спецназовцы десантировались из машины, вытаскивая из «Урана» портативные гранатометы.

– Заряжай! – скомандовал Демин. Отсчитав четыре удара сердца, требующиеся на зарядку, майор рявкнул:

– Пли!

Гранатомет «Летучая мышь» (сокращенно – «ЛМ-98») не прижился в Вооруженных Силах, потому что предназначался только для уничтожения живой силы. Ни танк из него не подбить, ни бетонную стенку. Зато он имел свои достоинства – дальность выстрела составляла полтора километра, а площадь рассеивания осколков – до сорока метров. А еще – очень мощный психологический эффект.

Именно поэтому Демин решил вооружить свою бригаду непопулярным «ЛМ», игнорировав «Шмелей», «Мух» и даже «Рысей».

– Огонь без команды! – выкрикнул Демин.

Четыре гранатомета, бившие на разрыв стволов – это не просто страшно, это жутко! К тому времени, когда к спецназовцам подскакали ратники, в лагере монголов все горело и пылало. Сразу же занялись телеги и арбы, набитые сеном, потом шатры и палатки. Мчались куда-то кони, бегали смертельно раненые люди. И не поймешь, кто кричал громче: умирающие монголы или погибающие лошади?

Русская конница, которой еще в Козельске ставилась задача добить врага, остановилась, не решаясь штурмовать стену пламени.

«Князь» и «бояре» не стали гнать кавалерию в огонь. Вообще, когда планировалась операция (планировалась – сильно сказано, но как сказать по-другому?), предполагали, что что-то там, в монгольском стане гореть, будет. Но чтобы горело всё, они себе и представить не могли!

Как бы то ни было, они были воинами из будущего, где в армии нет такого количества пожароопасных предметов (вернее, подобных предметов не меньше, но о правилах ТБ и ППБ всегда беспокоятся). А главное – нет такой скученности людей.

Демин и его спутники прекратили огонь, положив гранатометы на снег. Пусть остывают. Вроде ни один не треснул. Это хорошо. Правда, зарядов осталось мало – штук по десять на ствол.

– Да люди вы или звери? – проорал какой-то всадник, подскакавший ближе. – Вы что ж сотворили-то?

Демин, прищурив болевшие от пороховой гари и пламени глаза, узнал в говорливом боярина Егория.

Отвечать абсолютно не хотелось. Было одно желание: выпить грамм сто-двести водки и набить морду генералу, отправившему его и парней на задание. Но генерала не было… Майор, чувствовавший себя мясником, убивавшим беззащитных овец, устало сплюнул.

За него ответил Морошкин.

– А ты бы хотел, чтобы такое с твоим Козельском сотворили? – сказал капитан. Причём не сильно уверенно. Устал. Да и говорил он так, будто пытался объяснить жестокость не своему пращуру, а самому себе.

– Что ты за Козельск-то говоришь? – орал боярин, горяча коня. – Ты же такое устроил, что лучше самим помереть. Грех это великий! Живых людей огнем жечь!

Егорий, уже совершенно обнаглевший от того, что Демин молчал, а остальные вроде бы и ниже его по чину, напирал конем на пеших спецназовцев.

– Отодвинься-ка, мил-человек, – почти ласково попросил его Морошкин, трогая боярина за сапог. – А не то ведь сейчас с коня тебя скину.

– Я княгиню-матушку спрошу, – неистовствовал Егорий. – Прикажет она вас из города изгнать! Ой, прикажет!

Воднев посмотрел на командира. Почему он терпит? Но Демин словно не слышал криков соперника, а смотрел на пламя.

– Слышь, боярин хренов, – подал голос не выдержавший Дениска. – Ты бы пастенку свою закрыл. Хочешь помереть, так я тебе счас устрою…

Павленко, у которого слово редко расходилось с делом, вытащил пистолет и взял на прицел боярина. Но на спусковой крючок нажать не успел. Егорий, спавший с лица (бледность была заметна даже при лунном свете), мгновенно дал лошади шенкеля и ускакал.

– Не судьба, – философски изрек Павленко, убирая оружие.

К удивлению остальных, майор, вместо того чтобы дать подчиненному втык за несанкционированные действия, хмыкнул:

– Мог бы и достать…

– Рука устала, – неохотно пояснил Павленко. – Побоялся – промажу да в лошадь попаду…

– Лошадь – это да, – вздохнул Игорь Воднев. – Мы их и так сегодня столько перебили, сниться теперь долго будут.

– А людей тебе, что ли, не жалко? – удивился Павленко.

– У людей есть свобода выбора. У животных её нет.

– Ну ты, блин, философ! Уважаю! – покачал головой Варвар.

– Какие приказы будут, товарищ командир? – поинтересовался Морошкин.

– Так какие приказы… – повел плечами майор, подбирая свой гранатомет и оставшиеся боеприпасы. – Возвращаемся в город, на базу. Только пехоту дождемся.

Пехота уже подбегала. Впереди всех – верный Ермила. Выглядел он не в пример Егорию куда веселее. Впрочем, объяснялось это просто: он ещё не видел всех результатов ночного побоища.

Завидев князя, сотня построилась в слабое подобие двух шеренг, а Ермила шагнул к майору с докладом.

– Стало быть, княже, ух и здорово сегодня мунгалам перепало! Лет на сто уроком будет.

– Значит, так, – отдал приказ Демин. – Дождетесь, пока не прогорит, проведете зачистку. Все ясно?

– Так точно! – бодро доложил Ермила, успевший поднахвататься разных словечек у своего начальства из будущего. И слово «зачистка» ему было знакомо, потому не переспрашивал.

Уже сидя в «Уране» Демин поинтересовался у Морошкина:

– Ты чего, «жучка» боярину прямо в сапог положил?

– Ну, не положил, а закрепил, – уточнил педантичный капитан. – Если бы просто положил, он бы его вытряхнул.

– Эх, хороший ты парень, Андрюха … – вздохнул майор, а Павленко продолжил, вроде тихо, но Морошкин его услышал:

– Только зануда.

– Зануда, согласен, – кивнул капитан. – В нашей службе по-другому нельзя. А касательно боярина… Я ж не с дуру ему «жучка» в сапоге оставил. Штаны переменит, у него их много. А сапоги, как я посмотрел, всё те же таскает. Одни они у него, что ли?

– Это точно! – радостно подтвердил Павленко, успевший слегка отойти от пережитого. Верно, шкура у хохла была потверже, чем у остальных. – Штаны ему менять придется!

Последняя фраза Дениски оказалась нужной. А главное – произнесена была вовремя. Народ, представляя себе боярина, наделавшего в штаны, заржал, отпуская вместе со смехом накопившуюся досаду и душевную боль.

Вернувшись в Козельск, спецназовцы отправились прямым ходом в баню. Париться долго не было ни сил, ни желания. Сполоснувшись, лишь смылили с себя пороховую копоть и попытались избавиться от запаха горелого мяса…