Максим Глухманюк - Бездна Спаситель

Так проявляется нехватка крови в сетчатке глаз. Белые мурашки и волны. За ними ничего не видно. Не видно даже черноты, когда закрываешь глаза. Ничего – только бесцветный шум. «Шарушки», как их называл маленький Алексей.

Тогда Алексей сообразил, что его куда-то тащат. Он чувствовал удары и движение. Боль уступала место блаженству. Такому, что его невозможно описать… Ничего подобного парень не ощущал. Ни до, ни после. Перед глазами была пелена. В ушах гудело. Дышать и двигаться было невозможно. В груди все горело.

Изо рта что-то полезло. Что-то очень жгучее и рыхлое.

Это была пена.

У Алексея тогда случился анафилактический шок. Чудо, что он выжил. Умирающего ребенка успели дотащить до реанимации, которая находилась в другом крыле больницы. Повезло, что в реанимации дежурил хороший врач. Лучший в больнице. А возможно, и в городе. Не окажись его там, парень бы умер.

К тому времени сердце Алексея уже остановилось. И он не помнил, что было дальше. Помнит только, как очнулся. Он был весь отекший и едва мог открыть глаза. В него было воткнуто сразу несколько капельниц. И трубка. Она шла прямо в легкие.

Вот почему Алексей боится иголок. Каждый раз, когда он видит их, в памяти вновь всплывает тот день. И все те чувства: тошнота; жгучая пена; слабость; жжение в груди; судороги; белая пелена перед глазами.

И блаженство…

Все, что произошло за несколько секунд. Перед тем, как сердце остановилось.

Парень все еще оглядывался назад, себе за спину. Кида нежно провела рукой по щеке парня.

– Все будет хорошо. Я обещаю, – сказала она.

– Ну раз она сказала… – подумал про себя парень. – Раз сказала, то… наверное.

И лег ровно.

Но тело его было напряжено. Казалось, одна искра, один укол – и оно взорвется. Как взрывчатка. Парень ждал укола. Время тянулось, а укола все не было.

Время остановилось…

– Ай! – воскликнул Алексей.

Укол был слабый. Едва ощутимый. Где-то между лопаток.

Но это был укол! Иглой!

– Ш-ш-ш… – сказала Кида. – Все хорошо. Это не больно.

Последовало еще несколько уколов. В районе поясницы. Под самым затылком. Чуть выше и ниже лопаток.

Из места укола по телу стало разливаться тепло. И зуд.

– Вот и все, а ты боялся, – сказала девушка. – Несколько минут, и я их вытащу.

Она медленно встала. Налила в плоскую деревянную миску какую-то жидкость. Из широкого кувшина с узким горлом. К запаху благовоний добавился новый запах. Приятный. Душистый. Он напоминал запах роз.

Кида присела справа от Алексея. Парень лежал неподвижно. Медленно дышал. И смотрел на выход из хижины.

Там, на улице, лил дождь. Мелькали голубоватые вспышки грозовых разрядов. Там был ветер. Там была ночь.

И там не было иголок!

Длинные соломинки торчали из спины Алексея. При каждом вздохе они качались из стороны в сторону.

Туда-сюда.

Туда-сюда.

Кончики соломинок дымились. Тонкий голубоватый дымок медленно поднимался. Закручивался. Растворялся.

Девушка намочила кончик указательного пальца правой руки в красной жидкости. Вытянула из парня самую верхнюю соломинку. У самого затылка. И быстро прикоснулась смоченным пальцем к месту, где только что была игла.

Послышалось шипение.

Такое «тсс…» возникает, когда мокрыми пальцами тушишь горящую свечу.

Или спичку.

Или проверяешь горячий утюг.

Алексей немного дернулся. Но ничего не сказал.

– Страх, – сказала девушка.

Затем выдернула следующую соломинку. Снова послышалось «тсс..».

– Сомнение.

Это повторялось.

«Тсс…»

– Ненависть.

«Тсс…»

– Вожделение.

«Тсс…»

– Безумие, – девушка встала и отложила соломинки на стол. – Вот и все. А ты боялся.

Вынутые соломинки больше не дымились. Тонкие иглы перестали блестеть Они стали совершенно черными. Как будто их закоптили.

На спине Алексея было пять красных пятен. Они шли прямо по позвоночнику. С равным интервалами.

Парень почувствовал себя гораздо лучше. До этой странной процедуры он думал, что уже полностью оправился. Но он ошибался.

Лишь теперь он почувствовал себя по-настоящему свободно и легко.

– Мне… Стало лучше. Что ты сделала? – удивился Алексей.

Девушка отошла сполоснуть руки в широкой деревянной миске с водой. Которая стояла в углу комнаты. На полу.

– Вычистила семена.

– Семена? – не понял Алексей.

– Да. Когда вы оказались за чертой – пять граней Утонувшего Бога проникли в вас. Как семена проникают в почву. Дедушка не смог вычистить их полностью – вы были слишком слабы. Вы могли погибнуть. Но теперь, когда вы окрепли, семена необходимо уничтожить… Иначе они начнут прорастать. Когда они прорастут слишком сильно, вам уже нельзя будет помочь. Их можно будет убить только вместе с вами.

Антон подумал о магии индейских шаманов. Сходство было очевидным.

– Ну, теперь твоя очередь, – сказала Кида.

Она вытерла руки о тряпку, которая лежала рядом с широкой миской. В которой была вода. В углу комнаты. На полу.

Затем встала на Антона. Начала делать ему массаж. Пятками. Пальцами. Тяжело или больно парню не было. Ему было приятно.

Антон почувствовал возбуждение. И напряжение в паху. Неестественно сладкое. И жгучее.

Пять соломинок с почерневшими иглами лежали на столе. Пять соломинок еще дымились. Они стояли в небольшой глиняной вазе.

Внезапно, с улицы донесся какой-то шум. Это был не раскат грома. Это был крик. Множество криков. Все трое замерли и уставились на выход из хижины. По ту сторону проема по-прежнему стеной лил дождь. И мерцали вспышки.

Крик раздался снова. Теперь уже ближе. Голосов стало больше. На этот раз кричали женщины и дети.

Алексей вскочил.

Кида оступилась и едва не упала, прежде обе ноги твердо встали на пол.

Антон по-прежнему лежал, уставившись в проем. Он оцепенел. И не мог пошевелиться. Хотя его внутренний голос орал:

– Вставай! Убегай! Чего ты ждешь? Болван! Уноси ноги!

В проеме показался один из стражников. В руках он сжимал копье с плоским наконечником. Лысый мужчина что-то прокричал. Кида начала отвечать, но в этот момент стражника схватили сзади.

Что-то большое.

Тот закричал. Изо рта у него фонтаном хлынула кровь.

Крик захлебнулся.

– Уходим! – крикнула девушка.

– Антон, очнись! – Алексей поднял брата.

За единственным дверным проемом хижины происходила борьба. Там были вопли. Бой. Единственный выход из помещения был через стену. Оставалось надеяться, что хижину еще не окружили.

Алексей со всей силы ударил ногой в дальнюю стену. Которая была напротив входа. Послышался треск. Опорные бамбуковые прутья сломались. И стена рухнула.

Хижина чудом не развалилась.

– Постой! – прокричал Антон.

Парень метнулся обратно. Рядом со шкурами, на полу, лежало две кожаные сумки.