Михаил Баковец - Улей. Игра в кошки-мышки

— Да уж постараюсь, — хмыкнул я.

На этот раз стук ударов пульса в голове, был оглушителен и вызывал сильную боль. Почти также мне было плохо под конец вчерашней гонки с мутантом, по городской улице. Эдак откат словлю и вырублюсь скоро, нужно брать передышку.

Отошёл я всего на несколько метров, когда впереди раздался негромкий вопрос:

— Эй, вы кто такие? Обзовитесь?

Петрович дисциплинированно молчал, целясь в сторону неизвестного, раскрывшего своё укрытие.

— У меня глушитель на винтовке, мне вас свалить — как два пальца! Твари и не услышат даже. Так что, живо назвались!

Голос был мужской и сейчас в нём проскальзывали истеричные нотки.

Я вернулся назад, спрятался за кустом позади напарника и снял маскировку.

— Петрович! Поговори с ним, узнай, что ему нужно и кто таков. Если что, сообщи ему, что палец у тебя на спуске и в любом случае ты успеешь выстрелить и поднять шум.

— Понял, сейчас всё сделаю.

Вновь я исчез из этого мира для всех. Немного пафосно прозвучало, но зато точно описывает ситуацию со мной.

— А ты сам кто? Честные люди не караулят в кустах с глушённой винтовкой! — крикнул Петрович.

— Не ори, придурок! Тут крутой кусач со свитой ходит, — шикнул на него незнакомец. — Шпиг я, на Атлантисе бываю часто, на Угольном и Машковском жил недавно. Теперь ты, и товарища своего кликни, нечего прятаться в кустах, неправильно это. Не муры же вы, какие.

— Так и сам не торопишься показаться честному собранию, — сбавив голос, ответил напарник. — Сам я зовусь Петровичем из Шерстинска, товарищ мой оттуда же, а имя сам у него спрашивай.

— Откуда? Какой Петрович? Кто окрестил?

— Обыкновенный, от папы досталось, мама Николаем назвала. А Шерстинск, это город такой, — заговаривал зубы незнакомцу Петрович, пока я крался к тому месту, откуда звучал голос.

— Чего?! Да вы, мать-иху, новенькие?!

После этих слов кусты точно напротив меня зашуршали, и из них выбрался здоровенный мужик, лишь на голову ниже меня, но в плечах не уступал ни на сантиметр, в цифровом неновом камуфляже, высоких тропических берцах, в балаклаве зелено-коричневой и с болтовой винтовкой, оклеенной маскировочной лентой. На конце ствола оружия, имелся небольшой, размером с сардельку, глушитель. Тут незнакомец не соврал.

— Не стрельни, дурень. Я не враг вам, — сказал он, повесил винтовку на правое плечо и направился к моему напарнику, при этом неосознанно сделав шаг в сторону, обходя меня. — Новичков только муры, да внешники обижают. Честный же рейдер, никогда не тронет, даже поможет, чтобы от Улья заслужить карму.

— Стой там, стрелять буду! — всполошился Петрович и ткнул автоматом в сторону Шпига. — маску сними!

В этот момент, не желая терпеть боль в висках, я скинул маскировку. Ни единого звука я не мог издать, даже не шевелился при этом, но мужик проворно развернулся, скидывая оружие с плеча и направляя его на меня.

— Ты что это? Что задумал?

— Успокойся, Шпиг, ты угадал, что мы новички в Улье. Единственные местные нормальные люди, иммунные, чуть не пристрелили меня, поэтому приходится страховаться.

— Точно новички? — настороженно спросил он, не отводя ствола от моей груди.

— Точнее не бывает. Я тут дней пять. Петрович, всего второй…

— Да, считай, третий уже, — поправил меня тот.

— Третий, — повторил я. — Видел я и мутантов, и иммунных. И те и другие, хотели убить.

— Чудно. Первый раз вижу новичков, которые шарят в местных реалиях и как колобки в сказке: и от дедушки ушел, и от бабушки ушёл. Кто это тебя хотел пристрелить?

— Да не всё ли равно? Может, приняли меня за заражённого, может, помешал в их делах.

— Ну да, это не моё дело. Ладно, — он вернул винтовку на плечо, — давай отойдём в сторонку и поговорим нормально, не тыча друг в дружку стволами и стоя на виду, как три тополя на Плющихе. Двигайте за мной, — и он шагнул в кусты, в которых до нашей встречи прятался, больше не обращая внимания на меня и Петровича.

Через две минуты мы сидели на вершине небольшого холма, неведомыми капризами природы оказавшегося посреди леса. От местной растительности отличался густотой кустарника и возрастом деревьев, те были раза в три толще, чем у подножия. Хватало на холме и бурелома, ям от выворотней и старых, со сгнившей серединой пней. По едва заметной стёжке, Шпиг привёл нас к шалашу или землянке, точнее и сказать не могу, только описать — могучее дерево рухнуло, оставив в земле внушительную яму. А позже, человеческая рука накрыла его невысоким шалашом из жердей и маскировочной сетью, третью сторону, закрывали корявые корни выворотня, четвертая, служила входом.

— Здесь стаб удобно встал, на стыке четырёх кластеров, — пояснил он нам. — Мутанты не лезут, понимают, что поживы здесь не найти. А сверху можно следить за обстановкой и укрыться от перезагрузки.

— Ждёшь перезагрузку, потом мутантов, и бьёшь их ради гороха и споранов? — спросил я.

Тот посмотрел на меня и покачал головой:

— Какие нетипичные новички пошли. Почти во всём угадал, но ошибся в целях: мутанты мне не нужны, а вот хабар с кластера — очень даже.

— Это из-за глушителя. Думал, что спецом поставил, чтобы не привлекать внимание к себе выстрелами.

— Глушитель звук не сильно гасит, но рассеивает и кажется, что стрелок сидит намного дальше. Да и в целом, мне нет резона охотиться на тварей, выход не тот, а риск, выше многократно.

В шалаше места оказалось для двух человек, третьему, даже если всем свернуться калачиком, уже никак не уместиться, поэтому устроились снаружи, прикрытые густыми зарослями со всех сторон.

— Парень, а ты не скажешь, сколько до вашего ближайшего города идти? — спросил у него Петрович.

— Зови меня Шпигом.

— Петрович.

— Забудь про Петровича, — поморщился тот, — старые имена тут не в почёте, даже хуже того, могут не пустить на стаб, или прогнать из команды, если станешь за него цепляться. Улей не любит этого, он всем здесь даёт новую жизнь и новые имена.

— Да где ж его взять-то, мил человек? — удивился мой напарник.

— Ну, — Шпиг смешался, — обычно, новичкам даёт имя кто-то из рейдеров, кто первый их повстречал, или командир группы. Крестным становится.

— То есть, это ты?

— Не, — его собеседник тут же выставил руки вперёд, словно, отгораживаясь от слов человека напротив, — я не стану. Крёстный из меня так-сяк, а я не хочу разозлить Улей, если облажаюсь.

— И где ж тогда нам имена новые раздобыть? — продолжал наседать на него Петрович. — Сам же сказал, что со старыми нас никуда не пустят.

— Вас, как раз и пустят. Новичков стараются не обижать, помогают, если возможность есть.

— А если обидят, то Улей накажет?

— Ты не хохми, дед, — нахмурился Шпиг. — Здесь свои правила и законы, свои условия жизни. Вон муры, не верят ни в бога, ни в чёрта, ни в Улей и потому дохнут пачками. Иногда на ровном месте смерть находят. Под выстрел снайпера, единственные из толпы попадают, подрываются на мине, где перед ними, уже прошли.