Михаил Баковец - Улей. Игра в кошки-мышки

— Ну, погнали, — подбодрил я сам себя и рванул по полю в сторону черного кластера, до границы которого Мазай не доехал метров сто.

Тропу я нашёл не сразу, лишь отмахав пару километров вдоль границы нормального кластера и мертвого, увидел светящуюся стёжку среди чёрной ломкой травы и кустарника.

Мысленно перекрестившись, я шагнул вперёд.

Где-то позади рычали двигатели бронемашин, раздавались выстрелы, но далеко. Кажется, внешникам в голову не пришло, что найдётся чудак, что согласится пойти в это проклятое место. Или они меня увидели, но посчитали, что я никуда не денусь на открытом месте, прижатый к мёртвому кластеру. Может даже подумали, что такая явная ошибка, это, не что иное, как попытка увести погоню за собой. Бог весть, мне им в головы не залезть. Но как бы то ни было, то, что они не беспокоят, мне на руку.

Через два десятка шагов девушка у меня на руках застонала и задёргалась.

— Тихо, тихо, — я остановился и опустился на колени, — О… Саш, всё хорошо, скоро будем в безопасном месте.

Второй приступ случился с ней через сто метров от границы. Девушку, словно, изнутри ломало или она пыталась найти опору, которую так и не находила.

Через час она начала кричать и вырываться из рук.

Через два часа она затихла. С испугом я прикоснулся к её шее кончиками пальцев и не сразу уловил биение пульса.

— Жива, — произнёс я, когда ощутил дрожание жилки. — Саша, держись, пожалуйста. Очень тебя прошу — держись. Нам чуть-чуть осталось, немножко. А глаза у тебя излечатся, тут всё лечится, место здесь такое.

В наступившей темноте я ориентировался только с помощью Дара, который чертил светящуюся тропинку впереди меня.

Чернота была сверху, под ногами, слева, справа.

Когда исчез противный хруст — этот момент я не сразу заметил. И только попавшаяся под ногу кочка, из-за которой я свалился на землю, заставила выйти из того транса, в который я сам себя загнал.

Падая, успел покрепче прижать к себе девушку и развернулся боком. И тут вдруг почувствовал, что подо мной не ломкая стеклянистая масса, а сочная, немного колкая трава.

— Саш! Сашенька! Саша, слышишь меня? Мы дошли! Мы вышли! Теперь всё будет хорошо!

Ответа я не получил. Немного успокоился, только убедившись, что девушка дышит и есть пульс. Попробовал напоить её, но лишь всю облил водой.

Что делать — я не знал. Будь под рукой белая жемчужина, которая спасла меня от заражения, то попробовал бы заставить Сашу её проглотить, да любую бы жемчужину дал, может быть, это встряхнуло бы организм.

Опять поднёс к губам девушки горлышко фляги, вылил тонкой струйкой воду, но никакой реакции на это не случилось.

«Живчик бы, да где его взять?», — вздохнул я про себя.

Хоть бери и поднимай шум, чтобы приманить тварей. Будь я один — сделал бы, но рисковать девушкой…

Да и спирта у меня всё равно нет, не в чем растворять. Сосать вживую споран, можно только от полной безнадёги, или умирая в корчах. В любом другом случае — это хуже, чем пить вместо утреннего чая полынный отвар. Хотя и здесь не без отличий, кому-то споран не кажется гадостью, кто-то живчик пьёт, как нектар. К слову, от этого и пошло одно из названий. А другим хоть с чем мешай — гадость гадостью.

Сидеть на месте не стал. С умирающей девушкой на руках, такое промедление может оказаться критическим. Вдруг, тут холм какой-нибудь поблизости и за ним скрывается стаб или старый кластер, где сильных тварей нет, зато хватает алкоголя, продуктов и слабых мутантов?

Блуждать в темноте, было не самой лучшей идеей.

Это я понял, свалившись в воду. До момента, пока под ногой не оказался провал, я ничего не видел. Спокойно прошёл по высокой траве, на ощупь продрался сквозь кусты спиной вперед, чтобы прикрыть Сашу и вдруг, вместо твёрдой почвы, нога ловит пустоту, и я сразу же начинаю падать. Ужаса добавил и тот факт, что падал я на спину.

Полёт продлился недолго и уже через несколько ударов суматошного сердца, я с громким плюханьем, погрузился в воду.

Несколько секунд я мало что соображал от шока.

Махал руками, ногами, плевался водой, попавшей в нос и рот… пришёл в себя от мысли — Сашка!

На наше общее счастье, глубина оказалась совсем небольшая, чуть выше пояса, с учётом того, что ноги глубокого ушли в ил.

Когда вытащил девушку на берег и перевернул на живот, намереваясь похлопать по спине на тот случай, если она наглоталась воды, она на короткое время пришла в себе. Закашлявшись, она с трудом произнесла:

— Где я? Что… происходит?

— Ол… Саша! — обрадовался я. — Ты очнулась!

— Кто? Ты кто?

— Та… Сл… Сервий, ты меня знаешь. Мы с тобой сидели… Саша?

Но девушка меня не слышала, вновь отключившись.

Дальше идти, я передумал. Только чудом повезло, что берег оказался низким, и я упал в воду, а не в карьер какой.

Рядом с водоёмом я просидел до самого рассвета и с первыми лучами солнца стал узнавать местность.

Каким-то чудом, я вновь оказался в том самом отстойнике, где сражался с сектантами несколько дней назад. С другой стороны, если подумать, то ничего чудесного и нет. Тот язык черноты протянулся на изрядное расстояние среди стабов и обычных кластеров, ничего удивительного, что я сначала попал в этот самый язык, а потом, по тропе вышел в, так сказать, Глаз Черноты. Возможно, он единственный на сотни километров мёртвых земель и все тропы ведут сюда.

— Саш! — я легонько прикоснулся к плечу девушки, — утро. Нужно вставать.

Никак не прореагировавшую на это девушку, я поднял на руки и пошёл в сторону старой клиники для душевнобольных. Там, среди оставленных трофеев, есть продукты, оружие и самое главное — живчик, без которого я слабею с каждым часом.

Девушка пришла в себя на полпути. Тут же потребовала отпустить её, но оказавшись на земле, идти не смогла. Потом у неё случилась истерика, когда она вспомнила про вчерашние злоключения. Никакие мои слова, что зрение скоро вернётся, она не слушала. И когда её накрыло в очередной раз беспамятство, я посчитал это за благо.

К моменту, когда оказался у знакомого здания, обнесённого кирпичной стеной, я вымотался так, что едва держал на руках Сашу, да и сам еле-еле держался на ногах.

Моя надежда разжиться живчиком и взбодриться, лопнула, как мыльный пузырь.

— Тварь! Убью суку! — не сдержался я, обманувшись в ожиданиях.

Элитник, а никого больше я не знаю, кто подошёл бы на роль вандала, выломал двери в камеры, где я спрятал трофейное снаряжение. И ладно бы выломал, убедился, что кроме запаха от меня больше ничего нет, и после этого ушёл восвояси, так ещё взял и разломал всё: оружие, снаряжение, разнёс на клочки продуктовые пайки и смял все ёмкости вроде консервов и фляг, разбил всю стеклянную тару.

Самым сохранившимся оказались боеприпасы, но что толку от них, когда к ним нет нормального «ствола»? Хотя, для своего пистолета, взятого с тела внешника, я нашёл в мусоре полсотни патронов.