Дарья Кузнецова - Абордажная доля

Но главный вопрос, конечно, в другом: что мне делать с его предложением?

В раздумьях я добрался до каюты. При моем появлении «добыча», сидевшая на постели, дернулась, поспешно прикрылась одеялом и глянула настороженно, явно ожидая новых проблем.

– Ты почему в таком виде? – удивился я.

– Запустила чистку комбинезона, она еще не закончилась. – Рыжая виновато отвела взгляд.

– Да, точно, у тебя же нет сменной одежды, – поморщился я. – Остановимся для подчистки, прихватим что-нибудь подходящее. И инструменты с медикаментами, кстати, тоже. Много тебе как врачу надо?

– Смотря для чего, – явно растерялась девушка.

– Для всего, – мгновение подумав, решил я. – То есть считай, что ты бортовой врач в экспедиции, которая летит в глубокий космос для изучения потенциально обитаемой враждебными разумными существами планеты… Что? – осекся я, потому что лицо ее при этих словах вытянулось и приобрело какое-то странное, нечитаемое выражение. Смотрела она на меня, как на зеленую звезду [5] Зеленая звезда – выражение, аналогичное «восьмому чуду света», то есть нечто нереальное и неправдоподобное. . – Ты же «дикий» специалист?

– Д-да, – неуверенно проговорила она.

– И что не так?

– Но это ведь много и дорого. И еще оборудование стационарное…

– Да, поправочка, – опомнился я. – Считай, что стационарное оборудование мы по идеологическим соображениям не берем.

– Если только по идиотическим, – пробормотала она себе под нос так, чтобы я не слышал. Я, конечно, услышал, но не отреагировал и продолжил:

– Больше возражений нет?

– А цена?

– С учетом возможности переноса медикаментов одним, максимум двумя людьми, в стоимости себя можешь не ограничивать. Ну и понимать надо: совсем не обязательно все это найдется на станции.

– Но зачем все это?! – решилась она задать главный вопрос.

– Я, может, желаю сделать тебя личным врачом, – пожал плечами в ответ, едва удержавшись от ухмылки при виде ее вытянувшегося лица. – Переживаю, знаешь ли, о своем драгоценном здоровье. Да, вот еще что! Зовут-то тебя как?

– Алиса, – встрепенулась девушка. – Алиса Лесина. А вас?

Лиса-Алиса, стало быть. А что, ей подходит…

– Клякса, – ответил коротко. – Обычно сокращают до Каса, можно еще какой-нибудь вариант придумать. И – да, давай на ты, раз уж мы спим вместе.

Под напряженным взглядом продолжающей кутаться в одеяло девушки я подошел к нише пищевого синтезатора, вооружился банкой кисло-сладкого витаминного концентрата – любимый вкус и уже несколько лет едва ли не единственный мой напиток. Отпил и рассеянно отметил, что Алиса на него чем-то похожа: желто-зеленая, сама сладкая, а имя – кислое. Может, потому я на нее и внимание обратил?

– Здесь в принципе не приняты имена или только ты им не пользуешься? – осторожно уточнила девушка.

– Мне нравится формулировка, – усмехнулся я, отсалютовав банкой. Все-таки она умница. Глядишь, и впрямь выживет! – Здесь не принято лезть в душу.

Намек поняла и умолкла, но когда я шел мимо нее к креслу – дернулась, подтянула одеяло к самому горлу. Я замер, уставился на нее озадаченно, а через мгновение сообразил и махнул рукой.

– Да брось дергаться, не собираюсь я тебя насиловать. Ни сейчас, ни потом.

– Потому что живыми бабами не интересуешься? – все-таки не удержалась она от шпильки.

– Сложный вопрос, – ответил, плюхнувшись в кресло. Почему бы и не поговорить? С развлечениями тут туго, а мне определенно надо переключиться, чтобы потом с ясной головой обдумать слова капитана. – Чем я интересуюсь – дело десятое, а с электронной удобнее. Она молчит, она безотказна, ее можно убрать в шкаф. Но даже не в этом ее самое большое достоинство. Главное, она робот, и отсутствие эмоций в этом случае не вызывает отторжения, а процесс воспринимается как полезная для здоровья и приятная процедура вроде массажа.

Алиса задумчиво кивнула и, вдохновленная моей разговорчивостью, рискнула продолжить расспросы:

– А почему остальные такими не пользуются?

– Потому что это недостаточно круто. – Я ухмыльнулся. – Ну, вроде как если трахаешь искусственную бабу, то и не мужик. В этом смысле хуже только быть пассивным педиком.

– Но ты… – неуверенно пробормотала она, удивленно вскинув брови. – Тебя, получается, это не беспокоит?

– Меня беспокоит собственное удобство. Они, конечно, порой пытаются издеваться, но меня в достаточной степени боятся, могу позволить себе подобные маленькие слабости.

– А что вызывает отторжение у тебя? – Кажется, вопрос этот озадачивал Алису всерьез. Понятно, впрочем, почему: хотела убедиться, что ей бояться нечего. Что ж, мне на руку помочь ей.

– Например, шлюхи, – уронил я. – Дороже, а функционал и, главное, страсть того же андроида. Но эти хоть равнодушно-деловые. Рабыни противнее, они обычно сломленные или ненавидящие. А про таких, как ты, и говорить нечего: насилие имеет настолько гадостный привкус, что ни о каком удовольствии речи быть не может. Так что не бойся, в этом смысле я для тебя совершенно безопасен. Если только сама попросишь. – Я не удержался от многообещающей ухмылки, но шпилька цели не достигла: Алису не проняло, она была слишком увлечена разговором.

– Погоди, что значит – гадостный привкус? И как ты определяешь их эмоции? – озадаченно нахмурилась она.

– Ощущаю, – пояснил спокойно. – Я воспринимаю людей и некоторые вещи немного иначе, чем ты и все остальные гуманоиды. На расстоянии чувствую вкус, цвет, иногда запах, а вблизи добавляются привкус отдельных эмоций и их ощущение, при контакте это особенно выражено. Как ты понимаешь, вкус у чужой боли, страха и отвращения не очень-то приятный. Да, это одно из последствий изменения, – ответил, предваряя очередной вопрос.

Алиса медленно кивнула и умолкла, косясь на меня напряженно, оценивающе, словно примеряя к себе сказанное. Я же отвечал рассеянным, задумчивым взглядом, отстраненно любуясь ею: все же мне попалась красивая девушка. Светлая чистая кожа, карие глаза, медного оттенка тяжелые, гладкие волосы до плеч с несколькими кислотно-зелеными прядями; кажется, у современной молодежи это что-то обозначает, вот только я при всем желании не вспомню, что именно. Причем, похоже, все, кроме вот этих зеленых перьев, естественное, без врачебного вмешательства: на подобные ухищрения идут, чтобы привлекать внимание, а Алиса явно далека от таких стремлений.

Видать, с детства мечтала стать «диким» врачом, если с такой наружностью не нашла себе местечка поближе к дому.

– Ну, так что, мы договорились? – нарушил я в конце концов молчание.

– О чем? – спросила она, едва заметно вздрогнув от неожиданности.

– Ты не будешь шарахаться и кутаться вот в это?