Михаил Эм - Об экономике – с улыбкой (сборник)

Поразмышляв немного, Робинзон вынужден был признать, что большинству туземного населения интересней всего пища, то есть получить самый спелый банан, самый спелый ананас или самых больших и свежих съедобных моллюсков, при условии что остальные туземцы этого не получат: их бананы и ананасы окажутся не такими спелыми, а моллюски не такими свежими и съедобными. А еще лучше, чтобы остальные туземцы вообще не получили ананасов и моллюсков.

Последующей мыслью Робинзона было сходить на побережье и набрать побольше свежих моллюсков, с тем чтобы заинтересовать этими моллюсками своего охранника. Однако, представив, как долго добираться до побережья – не меньше получаса, – как неприятно ходить по влажному сыпучему песку в поисках съедобных раковин, как муторно перебирать десятки пустых раковин в поисках одной полной, он отставил эту мысль в сторону и решил поработать головой. Кому, как не Робинзону было работать головой на необитаемом острове, в самом деле?

«Что я могу предложить туземцам, чтобы они с удовольствием меня охраняли и обслуживали? – начал работать головой Робинзон. – Бананы? Ананасы? Моллюсков? Но руководителю такого могущественного и развитого государства, как Северная оконечность, неприлично добывать пропитание собственным трудом. А не сделать ли так, чтобы пропитание для обслуживающих меня туземцев добывали мои же подданные? Ну разумеется, как я сразу не догадался?! Если я начну собирать со своих подданных на пропитание обслуживающего меня персонала, тогда этот персонал, во-первых, заинтересуется меня обслуживать, а во-вторых, остаток собранного пропитания я смогу потратить на разные общеполезные нужды, например… Не важно, на что. Там видно будет, на что я смогу потратить остаток пропитания».

Желая проверить кажущуюся удачной мысль, Робинзон спросил Дуболома:

– А если за охрану моей домашней пещеры ты станешь получать четыре больших спелых ананаса в день? Тогда согласишься не спать по ночам и повсюду меня сопровождать, отгоняя опасных для моего здоровья хищников?

Услышав о четырех ананасах, Дуболом вскочил на ноги, прижал дубинку к груди и издал воинственный клич:

– Ториндо !

Всем своим видом он показывал, что никакие опасные звери его здоровью не страшны, поэтому и Робинзону нечего опасаться под его защитой.

«Отлично, – порадовался бесстрашию своего охранника Робинзон. – Остается техническая сторона вопроса. Если я завтра приму закон, по которому каждый туземец обяжется ежедневно передавать в пользу государства по ломтику большого спелого ананаса, я получу достаточное количество спелых ананасов для содержания одного охранника. Но почему только одного охранника? Вероятно, на собранные ананасы я смогу содержать двух охранников. И почему только ананасы? Я могу издать еще более справедливый закон, которым обязать туземцев ежедневно доставлять мне по ломтику не только спелого ананаса, но и спелого банана и даже по одному моллюску, которых туземцы, кажется, не очень расположены собирать, однако после объявления соответствующего закона им это придется делать. Какие, хорошо бы узнать, другие овощи и фрукты произрастают на моем необитаемом острове?»

Робинзон не знал – какие, поэтому на всякий случай решил принять закон, по которому каждый туземец обязан был сдавать в государственную казну каждый двадцатый банан, ананас или любой другой фрукт, овощ, или пойманную дичь, или поднятого с песка моллюска. А вам, уважаемые дети известно, что такое казна? В переводе с арабского казна означает: сокровищница. Таким образом Робинзон намеревался организовать сокровищницу, а поскольку сокровищница – то есть казна – была государственной, то и составлялась она всеми туземцами необитаемого острова в равной степени. Так по мнению Робинзона, было справедливо. Разумеется, справедливо, потому что не мог же распоряжавшийся государственной казной Робинзон оставить главное должностное лицо необитаемого острова – то есть себя – без охраны в военное время!

Во второй раз за утро призывно застучали там-тамы:

– Там! Там! Там! Там!

Жители Северной оконечности, недавно разошедшиеся по своим делам, вновь собрались на центральной площади, в ожидании, чем еще Робинзон Северной оконечности их порадует.

Робинзон обратился к своим подданным с новой речью.

– Дорогие мои туземцы, – сказал он в волнении. – Я подумал и принял закон. Отныне каждый двадцатый сорванный вами фрукт или овощ, или пойманное животное, или найденного на пляже моллюска вы станете отдавать в государственную казну, то есть на государственные нужды. А я, находясь в должности главного Робинзона Северной оконечности, подумаю и безусловно решу, куда полученные продукты лучше использовать.

Если вы, дети, еще не поняли, что придумал Робинзон, я вам скажу: Робинзон придумал налоги, то есть налоговую систему. Каждое государство взимает со своих жителей налоги, и государство Северной оконечности не стало исключением.

Сам Робинзон о введении на необитаемом острове налогов не догадался: он и не вспомнил о налогах, а назвал введенные им сборы двадцатиной, поскольку с населения взималась двадцатая, а не другая часть урожая. Двадцатина – это звучало красиво. Робинзон ожидал, что туземцам тоже понравится, но вопреки его ожиданиям аплодисментов из раскрашенной толпы не последовало.

– А что такое двадцатая часть? – спросил кто-то.

И тут Робинзон вспомнил, что туземцы его необитаемого острова не владеют арифметикой: попросту говоря, не умеют считать! Как он мог об это забыть, в самом деле?!

Пришлось обучать туземцев счету, на что потребовалось еще пара часов. Не будь не необитаемом острове ускоренной диалектики, на обучение туземцев арифметическим навыкам ушло бы гораздо больше времени, но диалектика на необитаемом острове была ускоренной, поэтому туземцы поглощали знания, словно поголовно были отличниками.

– Раз, два, три… – говорил Робинзон.

– Восемь, девять, десять, – продолжали местные.

Поначалу дальше десяти не шло. До Робинзона туземцы считали исключительно по пальцам, а поскольку у человека на обеих руках только десять пальцев, других чисел, по мнению туземцев, быть в природе не могло. Для туземцев оказалось огромным потрясением, когда в доказательство существования следующего числа – одиннадцать, – Робинзон добавил к своим вытянутым в ладони пальцам еще один палец на ноге, для чего ему пришлось задрать ступню выше пояса.

Туземцы были потрясены – такого они не ожидали.

– Двенадцать, – продолжил считать Робинзон, присоединяя к одиннадцати пальцам: десяти на руках и одному на ноге, – двенадцатый с той же ступни.

Тут туземцы просто отпали.