Дмитрий Валовой - Деловая история

В 1951 году в журнале «Вопросы экономики» он опубликовал статью с критикой «догмы Смита». Но Ученый совет Института экономики АН СССР подверг статью резкой критике и принял осуждающее решение: «Следовательно, суммирование в совокупном общественном продукте многократно повторяемой стоимости сырья и средств производства полностью отвечает объективному процессу образования стоимости и отнюдь не является неким «повторным счетом» и «статистическим искажением».

Главным «доводом» Института было Постановление правительства об исчислении объема производства на базе валовой продукции. Оказывается, есть такое Постановление. Его подписал Председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Михайлович Молотов. Это означает, что советская модель хозяйственного механизма изначально была не только антимарксистской, но и антинаучной.

Молотов (настоящая фамилия Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890–1986 гг.) – член РСДРП с 1906 года. В 1921 году был избран секретарем ЦК ВКП(б) и кандидатом в члены Политбюро, а в 1930 году назначен Председателем Совета народных комиссаров (СНК) СССР. В 1941 году Правительство и Государственный комитет обороны (ГКО), созданный в связи с нападением фашистской Германии, возглавил Сталин, Молотов с 1941 по 1957 год был первым заместителем Председателя СНК СССР, одновременно в 1941–1945 годах – заместителем Председателя ГКО, в 1939–1949 и 1953–1956 годах – министром иностранных дел. В 1957–1960 годах – посол СССР в Монголии, а в 1960–1962 – представитель СССР при Международном агентстве по атомной энергии в Вене.

После возвращения из Вены Молотов ушел на пенсию. В тот период у меня было с ним несколько бесед. Вячеслав Михайлович резко отрицательно отзывался об экономической деятельности Хрущева: продолжение такой политики, по его словам, может привести к развалу народного хозяйства страны.

– Развал вполне возможен, но совсем по другой причине, и вы в определенной мере причастны к этому, – несколько недипломатично заметил я в одной из бесед.

– Что вы имеете в виду? – чувствовалось, мои слова насторожили Вячеслава Михайловича.

– Я имею в виду «догму Смита», на которой базируется наш хозяйственный механизм.

– Я в свое время много слышал о ней. Но какое отношение она имеет к советской экономике?

К моему ответу Вячеслав Михайлович проявил большой интерес. Он даже попросил меня, если есть время, проводить его до улицы Грановского, где у него была назначена встреча с врачом. Когда я стал рассказывать о принципиальном выступлении Дзержинского против валовой продукции на пленуме ЦК, он прервал меня:

– Да, да, я хорошо помню это выступление. Кто-то с места ему возражал. После пленума многие экономисты высказали недовольство: мол, Феликс Эдмундович лезет не в свои сани, – сказал Вячеслав Михайлович.

– Вот эти экономисты вас и подвели и резко ограничили огромные преимущества плановой системы управления экономикой.

Камертоном доклада Хрущева на XX съезде партии, что больше всего нас тогда потрясло, было заявление о сокрытии Сталиным завещания Ленина, которое Хрущев цитировал и комментировал. При этом Хрущев заявил, что завещание в СССР находилось за «семью печатями». Потому де Сталину удалось возглавить партию вопреки воле Ленина. Я, как и десятки миллионов людей, принял тогда все это за чистую монету. Однажды в беседе с Молотовым я дал положительную оценку освоению целины, на что Вячеслав Михайлович возразил:

– Целина обескровила и без того слабое сельское хозяйство центральной части России. Вы через несколько лет убедитесь, что целина – это такая же афера, как и доклад Хрущева.

– Какой доклад? – переспросил я.

– Я имею в виду доклад на XX съезде, а точнее ту его часть, где речь идет о сокрытии от партии «Завещания Ленина». Никакого такого завещания не существует, оно придумано зарубежными приятелями Троцкого, но в хрущевском варианте вранья больше, чем у западных недругов. Он даже скрыл общеизвестный факт, что после оглашения «Письма» Ленина на XIII съезде Сталин подал в отставку, но пленум единогласно отверг ее и потребовал от Сталина оставаться на своем посту. Поскольку Вячеслав Михайлович отзывался о Хрущеве резко отрицательно, этим его словам я не придал тогда значения. Однако после XXII съезда, на котором критика Сталина приняла беспрецедентный размах и превратилась в очернение всей эпохи строительства социализма, я решил исследовать первоисточники и выяснить: каким же образом Сталину удалось скрыть завещание Ленина?

В 20-е годы у нас гласности было больше, чем при Горбачеве и Ельцине, вместе взятых. Шли разнообразные дискуссии, материалы которых широко публиковались и комментировались в печати. Изучая стенограммы съездов и пленумов партии, публиковавшиеся в те годы, а также работы Бухарина, Троцкого, Сталина, я убедился, что действительно «Завещания Ленина», как такового, не существует. Такое название дал американский публицист Истмен ленинскому «Письму к съезду» в своей книге «После смерти Ленина», где не жалел черных красок для характеристики советской власти и партии большевиков и благожелательно отзывался о Троцком и троцкистах.

«Письмо к съезду» Владимир Ильич продиктовал в конце 1922 года. В записи от 23 декабря речь идет «об увеличении числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни» и о предотвращении возможного раскола в партии. Это «Письмо…», как и последующие статьи, предназначалось для XII съезда партии, который проходил 17–25 апреля 1923 года. Известно, что в предсъездовский период здоровье Владимира Ильича заметно улучшилось. Поэтому начало работы съезда отодвинули на месяц в надежде на личное участие Ленина. Естественно, возникает вопрос: почему письмо Ленина не было доведено до сведения делегатов? Об этом в одной из бесед я спросил Молотова.

«Вопрос о том, следует ли зачитывать съезду «Письмо…» Ленина или нет, – вспоминал Вячеслав Михайлович, – обсуждался на Политбюро несколько раз, и каждый раз находили это нецелесообразным. И здесь была своя логика: если зачитывать «Письмо…», то Политбюро должно предложить Пленуму, а последний – съезду новую кандидатуру на пост Генсека. Но о кандидатуре Троцкого не могло быть и речи, так как он противопоставил себя не только Политбюро ЦК, но и Ленину.

После смерти Ленина Троцкий развернул яростную борьбу за власть. Противостояние Троцкого и Сталина принципиально отличалось от «антагонизма» Хрущева и Маленкова. В первом случае это была принципиальная борьба за и против построения социализма, во втором – «дворцовая» интрига за личное лидерство. Сталин был решительным сторонником ленинского плана построения социализма в СССР. Троцкий же категорически отрицал вообще такую возможность в условиях капиталистического окружения. Осенью 1924 года он публикует статью «Уроки Октября», в которой извращает историю большевизма и пытается заменить ленинизм троцкизмом. Сторонники Троцкого развернули кампанию против Сталина. Чтобы прекратить разного рода кривотолки и спекуляции оппозиции, Политбюро приняло решение зачитать «Письмо Ленина…» на XIII съезде. Его обсуждение проходило в делегациях региональных партийных организаций, и каждая из них должна была проголосовать за свою кандидатуру на главный пост в партии. В результате ни одной кандидатуры, кроме Сталина, предложено не было. Поразительно, но факт. Троцкий и его сторонники – делегаты – тоже голосовали «за». Тем не менее на Пленуме, избранном XIII съездом партии, Сталин подал в отставку, но ему было единогласно предложено оставаться на своем посту.