Дж Данливи - Самый сумрачный сезон Сэмюэла С

- Мои волнения утихли.

- Ну а мои - встрепенулись. Меня воспитывали так, что я пукала, когда хотела. Но рыгаю я, по-моему, не так часто. Меня всегда интересовало, кто из моих подружек хоть раз пукал во время свидания. Ни одна не созналась. А я из-за этого дела потеряла четырех кавалеров, трое из них были очень перспективными. Можешь просто по-человечески себе представить: один маленький невинный пук и...

- И.

- И все.

- Возьми свою сдачу.

- Ой, да что ты, зачем.

- Возьми сдачу.

- Надо же, щепетильный какой.

- Есть определенные условия, при которых я беру деньги, и условия, при которых не беру.

- Ты меня поражаешь. Правда-правда.

Абигайль, опершись руками о край стола, рассеянно глядит в глаза Сэмюэла С. Ее неподвижная нижняя губа резко выделяется на лице. Вздернутый нос примостился между глаз, таких нежно-карих: она думает, что они заставят мои дрогнуть и я отведу взор. Дружелюбие в уголках ее губ. А глаза вспыхивают и опускаются.

- Ты смутил меня, Сэм. Раньше ни одному парню это не удавалось.

- Вот как.

- Ничего, если я попрошу тебя обращаться ко мне по имени. Ты ни разу не назвал меня Абигайль.

- Абигайль.

- Не просто так, а когда ты что-то говоришь. Черт. Вечно я попадаю в самые скверные ситуации.

Влага в глазах Абигайль. Она неуклюже делает два шага вперед. Поднимает руки к горлу. Пальцы расстегивают верхнюю пуговицу блузки. И следующую.

- Сэм, ты сказал, что я не гожусь в победительницы конкурса красоты от подбородка и выше. А как насчет от подбородка и ниже.

- Черт возьми.

- А вот здесь.

- У тебя все в порядке.

- А здесь, пониже. А повыше.

- В порядке.

- А теперь, как тебе все в комплексе. Ценная бандероль без упаковочки.

- Дай-ка я сяду.

- Сэм, мы все-таки этим займемся.

- Нет. Подожди. Ты забыла, что я говорил насчет женитьбы.

- Мы не должны сейчас об этом думать. Посмотри на меня от подбородка и ниже. Ну правда, как я тебе.

- Нечто.

- Правда.

- Чтобы вспоминать. В глубокой старости. И позже, на том свете.

- Вот уж никогда не ожидала, что у самого Сэма такое чувство юмора.

- С твоей стороны это тоже юмор. Так думать.

- Раздевайся, Сэм.

- И танцевать.

- А как же.

Тихие звуки нового мира, отгороженного ветхими малиновыми занавесками в этой комнате цвета морской волны. А над Веной нависает ночь. Между громадными одинокими призрачными тенями зданий улицы какого-то мягкого бежевато-серого цвета. Самое время прогуляться - ты укрыт от посторонних глаз. Фигуры исчезают с тротуаров, устремившись к своему супу, Bratwurst и ломтю хлеба. Продолжаешь идти, прислушиваясь к цоканью каблуков: остановишься - и можешь погибнуть прямо на месте. Без ритуальных услуг и оплакиваний. Тебя упакуют и отправят на хранение в глинистую почву Центрального кладбища с эпитафией:

Вообще-то

он был

неплохим парнем

Сэмюэл С. разделся. Сопровождая его в постель, Абигайль сообщила, что он совсем не волосатый. Он обхватил руками ее миниатюрное тело и стиснул. Она сказала: "Ты сильнее, чем я думала". Волосяной матрац заскрипел, когда Сэмюэл С. взгромоздился на нее: потом заскрипел вторично, когда она переместилась на него. И заглянула ему в глаза.

- Ты ничего не собираешься делать.

- Нет.

Абигайль медленно отодвигается от этого моржа. Вытягивается на спине, уставившись в потолок.

- Ты самый мерзкий вредитель на свете. Ты не знаешь, как это может подействовать на девушку.

- Знаю.

Абигайль отворачивается, полуприкрыв веками мерцающую черноту расширившихся зрачков. Чуть вздрагивают губы.

- Не можешь знать.

- Ты не знаешь, чем может для меня обернуться траханье без всяких перспектив на будущее.

Абигайль приподнимается на локтях. Ее глаза широко раскрыты. Едва заметно тряхнула головой, бледные груди закачались над смуглым животом.

- Я не могу выйти за тебя. Что будет делать такая девушка, как я, лет, скажем, через тридцать или сорок после твоей смерти. Но я могла бы пожить с тобой целых два месяца. И я не прочь варить кофе и делать все остальное. Елки-палки. Зачем я тебе все это говорю. Что ты о себе воображаешь. Как будто умеешь пернуть в си-бемоле или еще что-нибудь.

- Ты угадала.

Уши Абигайль навостряются. Сэмюэл С. приподнимает локтем одеяло и испускает виртуозную шестнадцатую.

- Ничего себе. Ты прямо камертон. Без дураков, это действительно был си-бемоль, Сэм. Ты, наверно, думаешь, что это шуточки, а на самом деле это потрясающе.

- Выходи за меня, и я дам тебе органный концерт.

- Не сомневаюсь, что ты это сможешь. Я верю тебе. Но почему же ты не можешь довольствоваться тем, что имеешь. Тем, что я предлагаю. Много ли ты видел тел красивее моего. Пока ты ходил за кофе, я сняла нижнее белье и смогла продемонстрировать все разом. Разве у меня не обалденное тело.

- Я балдею.

- Слушай, не думай, что я собираюсь остаться.

- Не думаю.

- Не останусь, не бойся.

- Для тебя это всего лишь туристический маршрут. Для меня - полный земли ковш парового экскаватора, который высыпается на мой гроб.

Абигайль садится на кровати, поджав ноги, опираясь на ладони. Каштановые волосы падают ей на щеки. Грудь с маленькими твердыми сосками тихо покачивается. Стоит одному из них слегка задеть твой глаз, как вся решимость улетучится.

- Сэм, послушай. Я буду откровенна. От меня требуют подписать контракт с неудачником, а ведь у меня в запасе есть еще три-четыре года, чтобы найти парня или мужика побогаче меня или такого, кто преуспевал бы не хуже моего папаши. Кроме того, мне нравится спать с разными. Правда, я не шучу. Может быть, они и не умеют использовать задний проход вместо тромбона, но мне очень любопытно встретиться и с другими инструментами. У некоторых мужчин они изогнуты вправо, у других - влево. Прямо удивительно: никогда не бывает двух одинаковых. А их конец всегда напоминает разные фрукты: у кого-то яблоко, у кого-то грушу, у тебя вот, например, вишню. Ничего себе вишенка. Я не шучу. Сами-то мужики этого не знают. Они думают, что унижают меня. Что ж, я их разочарую. У меня чисто научный, биологический интерес. Я могла бы им кое-что порассказать. Ну, слушай. Еще один семинар. Итак, твой смотрит строго по центру. Впервые такой вижу. Никогда не определишь кривизну и истинный размер, пока он не встал. Не пропадать же ему теперь даром. Ну как. Ха. Может, я поиграю на этой дудочке. Подую в ее маленькую дырочку.

- Нельзя отрицать, что ты можешь заставить его встать и запеть.

- Сэм, я проделала весь этот путь в Европу, чтобы хорошенько потрахаться.

- Я проделал весь этот путь в Европу, чтобы исцелиться.

- Разве я не могу исцелить тебя, Сэм.

- Я уже вывел из строя трех докторов, пытавшихся исцелить меня.

- А разве у меня не большая аппетитная грудь.