Джон Голсуори - Конец главы

- Согласна, но у них есть характер и держатся они как джентльмены.

- По-моему, ты хочешь отдать Кита в Хэрроу просто потому, что там все разыгрывают из себя лордов, - усмехнулся Майкл.

Флер выпрямилась:

- Да, хочу. Я выбрала бы Итон, если бы это не было слишком уж откровенно. К тому же я не терплю светло-голубого.

- Ладно, - согласился Майкл. - Я все равно за свою школу, а выбор за тобой. Во всяком случае, школа, которая создала дядю Эдриена, меня устраивает.

- Никакая школа не могла создать дядю Эдриена, дорогой, - поправила Флер. - Он древен, как палеолит. Самая древняя кровь в жилах Кита - это кровь Черрелов, а я, как выразился бы Джек Масхем, намерена разводить именно такую породу. Кстати, помнишь, на свадьбе Клер он приглашал нас посетить его конский завод в Ройстоне. Я не прочь прокатиться. Джек образцовый экземпляр денди-спортсмена: божественные ботинки и неподражаемое умение владеть лицевыми мускулами.

Майкл кивнул:

- Джек словно вышел из рук не в меру усердного чеканщика: изображение стало таким рельефным, что под ним не видно самой монеты.

- Заблуждаешься, дорогой: на обратной стороне достаточно металла.

- Он - "настоящий саиб", - подтвердил Майкл. - Никак не могу решить, что это - почетное прозвище или бранная кличка. Черрелы - лучшие представители людей такого типа: с ними можно церемониться меньше, чем с Джеком. Но даже вблизи них я всегда чувствую, что "в небе и в земле сокрыто больше, чем снится их мудрости".

- Не всем дано божественное разумение.

Майкл пристально взглянул на жену, подавил желание сделать колкий намек и подхватил:

- Вот я, например, никак не могу уразуметь, где тот предел, за которым нет места пониманию и терпимости.

- В таких вещах вы уступаете нам, женщинам. Мы полагаемся на свои нервы и просто ждем, когда этот предел обозначится сам по себе. Бедняжки мужчины так не умеют. К счастью, в тебе много женского, Майкл. Поцелуй меня. Осторожней! Кокер всегда входит внезапно. Значит, решили: Кит поступает в Хэрроу.

- Если до тех пор Хэрроу еще не закроется.

- Не говори глупостей. Даже созвездия менее незыблемы, чем закрытые школы. Вспомни, как они процветали в прошлую войну.

- В следующую это уже не повторится.

- Значит, ее не должно быть.

- Пока существуют "настоящие саибы", войны не избежать.

- Не кажется ли тебе, мой дорогой, что наша верность союзным обязательствам и прочее была самой обыкновенной маскировкой? Мы попросту испугались превосходства Германии.

Майкл взъерошил себе волосы:

- Во всяком случае, я верно сказал, что в небе и в земле сокрыто больше, чем снится мудрости "настоящего саиба". Да и ситуации там бывают такие, до которых он не дорос.

Флер зевнула.

- Нам необходим новый обеденный сервиз, Майкл.

X

После обеда Майкл вышел из дома, не сказав, куда идет. После смерти тестя, когда он понял, что произошло у Флер с Джоном Форсайтом, его отношения с женой остались прежними, но с существенной, хотя с виду еле заметной, разницей: теперь Майкл был у себя дома не сконфуженным просителем, а человеком, свободным в своих поступках. Между ним и Флер не было сказано ни слова о том, что произошло уже почти четыре года тому назад, и никаких новых сомнений на ее счет у него не возникало. С неверностью было покончено навсегда. Майкл внешне остался таким же, как прежде, но внутренне освободился, и Флер это знала. Предостережение отца насчет истории с Уилфридом было излишним, - Майкл и так ничего бы не сказал жене: он верил в ее способность сохранить тайну, но сердцем чувствовал, что в деле такого свойства она не сможет оказать ему реальной поддержки.

Он шел пешком и размышлял: "Уилфрид влюблен. Следовательно, к десяти он должен быть уже дома, если только у него не начался приступ поэтической горячки. Однако даже в этом случае невозможно писать стихи на улице или в клубе, где сама обстановка преграждает путь потоку вдохновения". Майкл пересек Пэл-Мэл, пробрался сквозь лабиринт узких улочек, заселенных свободными от брачных уз представителями сильного пола, и вышел на Пикадилли, притихшую перед бурей театрального разъезда. Оттуда по боковой улице, где обосновались ангелы-хранители мужской половины человечества - портные, букмекеры, ростовщики, свернул на Корк-стрит. Было ровно десять, когда он остановился перед памятным ему домом. Напротив помещалась картинная галерея, где он впервые встретил Флер. Майкл с минуту постоял, - от наплыва минувших переживаний у него закружилась голова. В течение трех лет, пока нелепое увлечение Уилфрида его женой не разрушило их дружбу, он оставался его верным Ахатом. "Мы были прямо как Давид с Ионафаном", - подумал Майкл, подымаясь по лестнице, и былые чувства захлестнули его.

При виде Майкла аскетическое лицо оруженосца Стэка смягчилось.

- Мистер Монт? Рад видеть вас, сэр.

- Как поживаете, Стэк?

- Старею, конечно, а в остальном, благодарю вас, держусь. Мистер Дезерт дома.

Майкл снял шляпу и вошел.

Уилфрид, лежавший на диване в темном халате, приподнялся и сел:

- Хэлло!"

- Здравствуй, Уилфрид.

- Стэк, вина!

- Поздравляю, дружище!

- Знаешь, я ведь впервые встретил ее у тебя на свадьбе.

- Без малого десять лет назад. Ты похищаешь лучший цветок в нашем семейном саду, Уилфрид. Мы все влюблены в Динни.

- Не хочу говорить о ней, - тут слова бессильны.

- Привез новые стихи, старина?

- Да. Сборник завтра пойдет в печать. Издатель тот же. Помнишь мою первую книжку?

- Еще бы! Мой единственный успех.

- Эта лучше. В ней есть одна настоящая вещь.

Стэк возвратился с подносом.

- Хозяйничай сам, Майкл.

Майкл налил себе рюмку бренди, лишь слегка разбавив его. Затем сел и закурил.

- Когда женитесь?

- Брак зарегистрируем как можно скорее.

- А дальше куда?

- Динни хочет показать мне Англию. Поездим, пока погода солнечная.

- Собираешься назад в Сирию? Дезерт заерзал на подушках:

- Не знаю. Может быть, позднее. Динни решит.

Майкл уставился себе под ноги, - рядом с ними на персидский ковер упал пепел сигареты.

- Старина... - вымолвил он.

- Да?

- Знаешь ты птичку по имени Телфорд Юл?

- Фамилию слышал. Бульварный писака.

- Он недавно вернулся из Аравии и Судана и привез с собою сплетню.

Майкл не поднял глаз, но почувствовал, что Уилфрид выпрямился, хотя и не встал с дивана.

- Она касается тебя. История странная и прискорбная. Он считает, что тебя нужно поставить в известность.

- Ну? У Майкла вырвался невольный вздох.

- Буду краток. Бедуины говорят, что ты принял ислам под пистолетом. Ему рассказали это в Аравии, затем вторично в Ливийской пустыне. Сообщили все: имя шейха, название местности в Дарфуре, фамилию англичанина.

И снова Майкл, не поднимая глаз, почувствовал, что взгляд Уилфрида устремлен на собеседника и что лоб его покрылся испариной.