Джон Голсуори - Сага о Форсайдах

- Чудесно! "Преданные вам Дэнби и Уинтер". Вы не считаете, что появление этой книги в нашем издательстве - возмутительный пример непотизма?

- А что такое непотизм?

- Злоупотребление сыновней преданностью. Он никогда ни гроша не заработал своими книгами.

- Он очень изысканный писатель, мистер Монт.

- А мы за эту изысканность расплачиваемся. И всетаки он славный "Старый Барт"! Ну, вот пока и все. Идите завтракать, мисс Перрен, да как следует позавтракайте! У этой девушки и фигура необычайная, правда? Она очень тоненькая, но держится совсем прямо. Да, я все хотел вас спросить, мисс Перрен... Почему современные девицы всегда ходят как-то изогнувшись и вытянув шею вперед? Ведь не может быть, что они все так сложены?

Щеки секретарши зарделись.

- Конечно, причина есть, мистер Монт.

- А! Какая?

Щеки секретарши зарделись еще ярче.

- Я... я как-то не решаюсь...

- О, простите! Я спрошу жену. Только она-то держится очень прямо!

- Видите ли, в чем дело, мистер Монт: сейчас модно, чтобы... ну, сзади... ничего не было, а ведь это... и м... не так - вот они и стараются добиться такого вида, втягивая грудь и вытягивая шею. На модных картинках так рисуют, и манекенщицы всегда так ходят.

- Понятно, - сказал Майкл. - Спасибо, мисс Перрен! Очень мило, что вы объяснили. Дальше идти некуда, верно?

- Да, я сама совершенно не придерживаюсь этой моды.

- Нет, ничуть!

Секретарша опустила глаза и удалилась. Майкл сел к столу и стал рисовать на промокашке женский профиль. Но это была не Викторина...

Викторина, позавтракав, как всегда, чашкою кофе с булкой, поехала подземкой в Челси с письмом Майкла к Обри Грину. Правда, ее поход не увенчался успехом, но мистер Монт был очень добр, и Викторина повеселела.

У студии стоял, отпирая дверь, молодой человек - очень элегантный, в светло-сером спортивном костюме, весь какой-то скользящий, без шляпы, со светлыми, красиво зачесанными назад волосами и мягким голосом.

- Натурщица? - спросил он.

- Да, сэр. Вот, пожалуйста, у меня к вам записка от мистера Монта.

- От Майкла? Войдите.

Викторина прошла за ним. Комната почти вся светлозеленая - высокая комната с верхним светом и стропилами; стены сплошь увешаны рисунками и картинами, а часть картин как будто соскользнула на пол. На мольберте стояло изображение двух дам, с которых почти совсем соскользнули платья, - и Викторина смутилась. Она заметила, что глаза художника, светло-зеленые, как стены комнаты, скользят по ней внимательным взглядом.

- Вы будете позировать как угодно?

- Да, сэр, - машинально ответила Викторина.

- Снимите, пожалуйста, шляпу.

Викторина сняла шапочку и встряхнула волосами.

- О-о! - протянул художник. - Интересно!

Викторина не поняла, что ему интересно.

- Будьте добры, взойдите на помост!

Викторина нерешительно оглянулась. Улыбка словно скользнула по всему лицу художника, по лбу, по блестящим светлым волосам.

- Видно, это ваш первый опыт?

- Да, сэр.

- Тем лучше. - И он указал на маленькое возвышение.

Викторина села в черное дубовое кресло.

- Вам как будто холодно?

- Да, сэр.

Он подошел к шкафу и вернулся с двумя рюмками чегото коричневого.

- Выпейте Grand Marnier.

Она увидела, как он залпом проглотил ликер, и последовала его примеру. Ликер был сладкий, очень вкусный, у нее сразу перехватило дыхание.

- Возьмите папироску.

Викторина взяла папироску из его портсигара и сжала ее губами. Он дал ей прикурить. И снова улыбка скользнула по его лицу и спряталась в блестящих волосах.

- В себя тяните, - сказал он. - Где вы родились?

- В Пэтни, сэр.

- Это занятно! Вы только посидите минуточку спокойно. Это не так страшно, как рвать зуб, только дольше. Главное - старайтесь не заснуть.

- Хорошо, сэр.

Он взял большой лист бумаги и кусок чего-то черного и начал рисовать.

- Скажите, пожалуйста, мисс...

- Коллинз, сэр, Викторина Коллинз.

Она инстинктивно назвала свою девичью фамилию - ей это казалось более профессиональным.

- Вы сейчас без работы? - он остановился, и снова улыбка скользнула по его лицу. - Или у вас еще есть какоенибудь занятие?

- Сейчас нет, сэр. Я замужем, и больше ничего.

Некоторое время художник молчал. Было занятно следить, как он смотрит - и делает штрих. Сто взглядов - сто штрихов. Наконец он сказал:

- Чудесно! Теперь отдохнем. Само небо послало вас сюда, мисс Коллинз. Идите погрейтесь.

Викторина подошла к камину.

- Вы что-нибудь слышали об экспрессионизме?

- Нет, сэр.

- Понимаете, это значит обращать внимание на внешность, только поскольку она выражает внутреннее состояние. Вам это что-нибудь объясняет?

- Нет, сэр.

- Так. Кажется, вы сказали, что согласны, позировать... м-м... совсем?

Викторина смотрела на веселого, скользящего джентльмена.

Она не понимала, что он хочет сказать, но чувствовала что-то не совсем обычное.

- Как это "совсем", сэр?

- Совсем нагой.

- О-о! - она опустила глаза, потом посмотрела на соскользнувшие платья тех двух женщин. - Вот гак?

- Нет, вас я не стану изображать в кубистическом духе.

На впалых щеках Викторины загорелся слабый румянец. Она медленно проговорила:

- А за это больше платят?

- Да, почти вдвое - а то и больше. Но я вас не уговариваю, если не хотите. Вы можете подумать и сказать мне в следующий раз.

Она снова подняла глаза и сказала:

- Благодарю вас, сэр.

- Не стоит! Только, пожалуйста, не величайте меня "сэром".

Викторина улыбнулась. В первый раз художник увидел это функциональное явление на лице Викторины и оно произвело на него неожиданное впечатление.

- Ей-богу, - сказал он торопливо, - когда вы улыбаетесь, мисс Коллинз, я вижу вас импрессионистически. Если вы отдохнули, сядьте снова в кресло.

Викторина пошла на место.

Художник достал чистый лист бумаги.

- Вы можете думать о чем-нибудь таком, чтобы улыбаться?

Викторина отрицательно покачала головой. И это была правда.

- Ни о чем смешном не можете думать? Например, вы любите своего мужа?

- О да!

- Ну, попробуйте думать о нем.

Викторина попробовала, но могла себе представить только Тони, продающего шары.

- Нет, нет, так не годится, - сказал художник. - Не думайте о нем. Вы видели картину "Отдых фавна"?

- Нет, сэр.

- А вот у меня появилась мысль: "Отдых дриады". А насчет позирования вам, право, нечего смущаться. Это ведь совершенно безлично. Думайте об искусстве и пятнадцати шиллингах в день. Клянусь Нижинским! [18] Я уже вижу всю картину.

Он говорил, и его глаза скользили по ней взад и вперед, а карандаш скользил по бумаге. Какое-то брожение поднялось в душе Викторины. Пятнадцать шиллингов в день! Синие бабочки!

В комнате стояла глубокая тишина. Взгляд и рука художника скользили без остановки. Слабая улыбка осветила лицо Викторины: она подсчитывала, сколько можно заработать.