Редьярд Киплинг - Ким

-- Аре! А с кем же мне еще говорить? Мать мальчика ни о чем не имела понятия, а отец... это было в холодные ночи.--"Молитесь богам",-- сказал он, воистину так, и, повернувшись на другой бок, захрапел.

-- Я дал ей талисман. Что может поделать старик? -Воздерживаться от действия -- благо, исключая тех случаев, когда стремишься приобрести заслугу.

-- Ах, чела, если ты отречешься от меня, я останусь один на свете.

-- Во всяком случае молочные зубы у него прорезались легко,-- сказала старуха.-- Но все жрецы на один лад.

Ким со строгостью кашлянул. Юноша не одобрял ее легкомыслия.

-- Не вовремя докучая мудрецу, навлечешь на себя беду. -У нас есть говорящая майна (скворец),-- отповедь сопровождалась памятным Киму постукиваньем усыпанного драгоценностями указательного пальца.-- Она гнездится над конюшнями и научилась подражать речи нашего домашнего жреца. Быть может, я не-достаточно почитаю своих гостей, но если бы вы видели, как он тыкал себя кулаками в животик, вздувшийся как созревшая тыква, и кричал: "Вот тут больно!", вы простили бы меня. Я наполовину склоняюсь к тому, чтобы взять лекарство у хакима. Он продает их дешево и сам толстеет от них, как бык Шивы. Мальчик не отказывался от лекарств, но я опасаюсь, не повредят ли они ребенку, потому что цвет склянок показался мне зловещим.

Пока она говорила все это, лама исчез во мраке, направляясь в приготовленную для него комнату. -- Ты, наверное, рассердила его,-- сказал Ким. -- Ну, нет. Он устал, а я, как всякая бабушка, позабыла об этом. (Никто кроме бабушки не должен воспитывать ребенка. Матери годятся лишь на то, чтобы рожать.) Завтра, когда он увидит, как вырос сын моей дочери, он напишет талисман. Тогда он сможет также высказать свое мнение о лекарствах нового хакима.

-- Что это за хаким, махарани?

-- Странник, как ты, но чрезвычайно трезвый бенгалец из Дакхи, знаток медицины. Он вылечил меня от тяжести в желудке, причиненной мясом, посредством маленькой пилюли, которая подействовала, как дьявол, сорвавшийся с цепи. Он странствует, торгуя хорошими дорогими лекарствами. У негой бумаги есть, напечатанные на ангрези, в которых написано, как он помог мужчинам с больной поясницей и немощным женщинам. Он живет здесь четыре дня, но услышав о том, что вы придете (во всем мире жрецы с хакимами, что тигры со змеями), он, надо полагать, спрятался.

Пока она, выпалив все это, переводила дух, дряхлый слуга, спокойно сидевший там, куда уже еле достигал свет факелов, пробормотал:

-- Этот дом стал скотным двором для всяких проходимцев и... жрецов. Не давайте мальчику столько еды... Но кто переспорит бабушку?-- Он почтительно возвысил голос.-- Сахиба, хаким спит после еды. Он в комнате позади голубятни.

Ким ощетинился, как фокстерьер на стойке. Смутить и переспорить обучавшегося в Калькутте бенгальца, говорливого дакхского продавца лекарств,-- вот настоящая игра. Не подобает, чтобы ламу, да и его самого отстранили ради такого человека. Киму были знакомы смешные объявления на плохом английском языке, которые печатались на последних страницах туземных газет. Воспитанники школы св. Ксаверия иногда приносили их с собой тайком и хихикали над ними, ибо язык благодарного пациента, перечисляющего симптомы своей болезни, обычно отличается необыкновенным простодушием и откровенностью.

Урия, ничего не имевший против того, чтобы стравить одного прихлебателя с другим, ускользнул по направлению к голубятне.

-- Да,-- сказал Ким со сдержанным презрением,-- немного подкрашенной воды да великое бесстыдство -- вот и весь их товар. Добыча их -- потерявшие здоровье князьки и обжоры-бенгальцы. Барыш приносят им дети... еще не рожденные. Старуха расхохоталась.

-- Не завидуй! Талисманы лучше, а? Я никогда этого не отрицала. Позаботься, чтобы твой святой написал мне хороший амулет наутро.

-- Только невежды отрицают,-- глухой, низкий голос загудел в темноте, и какая-то фигура, приблизившись, присела на корточки,-- только невежды отрицают действенность талисманов. Только невежды отрицают действенность лекарств.

-- Крыса нашла кусок куркумы и говорит: "Я открою бакалейную лавку",-- отпарировал Ким.

Словесный бой разгорался, и они заметили, что старуха замерла -- вся внимание.

-- Сын жреца знает только имя своей няньки да имена трех богов, но говорит: "Слушайте меня, не то я прокляну вас от имени трех миллионов Великих".-- Несомненно, невидимый человек держал одну-две стрелы в колчане. Он продолжал:-- Я только учу азбуке. Всей мудрости я научился у сахибов.

Сахибы никогда не стареют. Бывает, они уже дедушки, а все еще плящут и играют, как дети. Крепкая порода,-- пропищал голос из паланкина.

-- У меня также есть лекарства, которые замедляют биение крови в голове у разгоряченных и разгневанных людей. Есть у меня сина, отлично приготовленная в то время, когда месяц стоит в надлежащем Доме. Имеются желтые порошки... арплан из Китая, от которого человек молодеет и начинает изумлять свою семью; шафран из Кашмира и лучший салеп из Кабула. Много людей умерло раньше

-- Этому я охотно верю,-- вставил Ким.

-- ...чем они узнали о достоинствах моих снадобий. Моим больным я даю не простые чернила, которыми написан талисман,; но сильно действующие лекарства, которые сражаются с недугом.

-- И очень хорошо сражаются,-- вздохнула старуха.

Голос начал длиннейший рассказ о каких-то злоключениях и банкротстве, пересыпанный обильными воззваниями к правительству.

-- Ежели бы не моя судьба, которая всему помехой, я был бы на службе у правительства. Я имею диплом прославленной калькуттской школы, куда, быть может, поступит и сын этого дома.

-- Обязательно поступит. Если ублюдок нашего соседа за несколько лет успел сделаться П. И. (Первым в Искусствах -- она произнесла английские слова, которые так часто слышала), так почему гораздо более умным детям,-- например, некоторым знакомым мне,-- не получить награды в богатой Калькутте?

-- Никогда,-- начал голос,-- не видывал я такого ребенка. Родился он в благоприятный час и, если бы не эти колики, которые, увы, перейдя в черную холеру, способны погубить его, как голубя, ему предстоит долгая жизнь и можно ему позавидовать.

-- Хай май!-- воскликнула старуха.-- Хвалить детей -навлекать несчастье, не то я долго слушала бы эти речи. Но дом на задворках не охраняется, и даже в этих теплых краях есть мужчины и женщины, которых называть не стоит... Отец ребенка уехал, и мне приходится быть чаукидаром (сторожем) на старости лет! Вставайте! Поднимайте паланкин! Пусть хаким и молодой жрец решат между собой, что помогает лучше -- талисман или лекарства. Хо! Негодные люди, принесите табаку для гостей и... я пойду обойду усадьбу.

Паланкин поплыл прочь в сопровождении задуваемых ветром факелов и оравы собак. Двадцать деревень знали сахибу -- ее слабости, ее язык и ее широкую благотворительность. Двадцать деревень с незапамятных времен надували ее по привычке, но ни один человек ни за какие небесные дары не стал бы воровать или грабить в пределах ее поместий. Тем не менее она с большой торжественностью совершала свои обходы, шум которых был слышен на полпути к Масури.