Редьярд Киплинг - Сказки Старой Англии

Затем пришли вести, что Максим разбил и отправил на смерть императора Галлии Грациана. Я снова попросил о помощи, решив, что теперь Максиму бояться нечего. Он отвечал: "Узнай, что я наконец свел счеты с этим щенком Грацианом. Ему можно было бы подарить жизнь, но он слишком уж запутался и совсем потерял голову, а это самое плохое, что может случиться с императором. Передай своему отцу, что я согласен ехать только на двух мулах, не буду претендовать на Рим и если Феодосий не сочтет своим долгом меня уничтожить, я останусь императором Галлии и Британии и тогда вы, дети мои, получите столько воинов, сколько вам нужно. Сейчас же я не могу послать ни одного..."

Максим не любил Феодосия, императора Рима. Это была его судьба, и это была его погибель. А Феодосий, насколько я знаю, был хорошим человеком.

Парнезий на мгновение замолчал, потом продолжал:

- Я ответил Максиму, что, хотя на Стене сейчас царит мир, я чувствовал бы себя спокойнее, имея побольше воинов и катапульт. В ответ он написал: "Вы должны пожить еще немного в тени моих побед, пока я не увижу, что намеревается делать Феодосий. Он может приветствовать меня как брата императора, но может и готовить против меня армию. В любом случае сейчас я не могу прислать ни одного человека".

- Он вечно повторял одно и то же! - воскликнула Юна.

- И это было правдой. Потому он и не приносил нам извинения за отказ. Как он и предсказывал, благодаря его победам у нас на Стене царило спокойствие еще очень долго. Пикты жирели не меньше, чем их овцы, пасущиеся на вереске, а все мои солдаты до единого научились отлично обращаться с оружием. Да, Стена выглядела мощной. Но я, я-то знал, насколько мы слабы. Я знал, что если даже ложный слух о поражении Максима доползет до Крылатых Шлемов, они могут взяться за нас всерьез, и тогда... тогда Стена должна пасть. О пиктах я не думал, но за эти годы я лучше узнал силу Крылатых Шлемов. Их число росло с каждым днем, у меня же солдат оставалось столько, сколько и было. Из самой Британии Максим тоже забрал гарнизоны, так что я чувствовал себя человеком, который стоит перед разломанным забором и гнилой палкой должен отогнать мчащихся на него быков.

Так, друзья мои, мы и жили на Стене, ожидая, ожидая, ожидая помощи, которую Максим так и не прислал.

Вскоре он сообщил, что собирает армию против Феодосия. Он писал: "Передай отцу, что судьба приказывает мне ехать на трех мулах сразу или же быть разорванным ими на куски. Я рассчитываю покончить с Феодосием за один год, раз и навсегда. Тогда ты, Парнезий, будешь править Британией, а Пертинакс, если пожелает, Галлией. Я бы очень хотел, чтобы вы сейчас были со мной и помогли бы формировать вспомогательные войска. И молю вас, не верьте ни единому слову о моей болезни. Мое старое тело немного расклеилось, но я вылечу его тем, что скоро въеду в Рим".

Пертинакс сказал: "С Максимом покончено. Он пишет как человек, давно потерявший всякую надежду. Я тоже давно потерял всякую надежду и поэтому могу понять его. А что он прибавляет в конце письма?"

"Скажи Пертинаксу, что я повидал его дядю, ныне умершего, дуумвира из Дивии, и он вполне честно отчитался за все деньги матери Пертинакса. А ее я отправил с надлежащим для матери героя эскортом в Никею [*52], где климат помягче".

"Вот тебе доказательство, - сказал Пертинакс. - От Никеи по морю недалеко до Рима. В случае войны там можно легко сесть на корабль и бежать в Рим. Да, видно Максим предвидит свою смерть и спешит исполнить одно за другим обещания. Но я рад, что он повидался с моим дядей".

"Ты думаешь, что все так плохо?" - спросил я.

"Я думаю то, что есть. Богам надоела игра, которую мы ведем против них. Феодосий уничтожит Максима. С ним кончено".

"Ты ему так и напишешь?" - спросил я.

"Сейчас увидишь, что я напишу, - ответил он, взял перо и написал письмо, веселое, как солнечный день, нежное, как письмо женщины, и полное шуток. Читая эти строки у него через плечо, я даже было успокоился и утешился, но потом я увидел его лицо!.. - Теперь, - сказал он, запечатывая письмо, - мы с тобой, брат мой, просто двое мертвецов. Пойдем в Храм".

Мы помолились богу Митре, так же как и много раз прежде. С того мгновения до следующей зимы мы жили в окружении дурных слухов, не исчезавших ни на один день.

Однажды утром мы поехали на восточный берег и там нашли полузамерзшего светловолосого мужчину, привязанного к выломанным из корабля доскам. Перевернув его на спину, мы по пряжке на ремне определили, что он был готом [*53] из восточного легиона. Вдруг он открыл глаза и воскликнул: "Он мертв! Я вез письма, но Крылатые Шлемы потопили корабль". Произнеся это, он умер на наших руках.

Мы не спрашивали, кого он имел в виду. Мы знали! Несмотря на хлесткий ветер со снегом, мы со всех ног бросились к центральной башне. Гунно, надеясь увидеть там Алло. Он ждал нас у конюшен и по нашим лицам понял, что мы уже все знаем.

"Это произошло в палатке на берегу моря, - начал он, запинаясь. Феодосий приказал обезглавить Максима. Он послал вам письмо, написанное в ожидании смерти, но Крылатые Шлемы напали на корабль и захватили его. Новость распространяется по нашей стране, как пламя пожара. Не вините меня! Я не могу больше сдерживать своих юношей!"

"Было бы хорошо, если бы мы могли сказать то же самое про своих, сказал Пертинакс, смеясь. - Но слава богу, убежать-то они не могут".

"Что вы будете делать? - спросил Алло. - Я принес приказ, вернее, послание от Крылатых Шлемов, чтобы вы со своими людьми присоединялись к ним и шли бы с ними на юг грабить Британию".

"Мне очень жаль, - ответил Пертинакс, - но мы здесь находимся как раз для того, чтобы этого не допустить".

"Если я вернусь с таким ответом, они меня убьют, - сказал Алло. - Я всегда обещал Крылатым Шлемам, что вы выступите, если Максим падет. Я... я не думал, что он может пасть".

"Увы, бедный варвар, - сказал Пертинакс, продолжая смеяться. - Ты продал нам слишком много хороших лошадей, чтобы вот так взять и отправить тебя обратно к твоим друзьям. Мы, пожалуй, тебя свяжем и не отпустим, хотя ты и посол".

"Да, это будет лучше всего", - согласился Алло, протягивая нам поводья. Мы связали его, но не сильно, ведь он был старик.

"Возможно, теперь Крылатые Шлемы придут тебя искать и мы выгадаем еще немного времени. Посмотри, как привычка тянуть время пристает к человеку!" - сказал Пертинакс, завязывая узел.

"Ты не прав, - ответил я. - Время может помочь. Если Максим писал письмо уже будучи под стражей, значит, корабль с письмом послал Феодосий. А если Феодосий послал корабль, он может послать и солдат".

"Но чем это поможет нам? - спросил Пертинакс. - Мы служим Максиму, не Феодосию. Даже если боги совершат чудо и Феодосий пришлет сюда с юга помощь и спасет Стену, мы с тобой можем рассчитывать лишь на одно: получить ту же смерть, что досталась Максиму".