Гейвин Максвелл - Лети к своим собратьям, ворон

Из места её пребывания Эдаль можно было вывести во внешний мир тремя путями.

Один из них исключался из-за количества порушенных предметов, которые могла встретить любопытная и заинтересованная выдра, - это через давно заброшенную комнату, которая когда-то принадлежала Джимми и вела в вестибюль. Второй вёл прямо в вестибюль и оттуда на улицу. Третий - это новая калитка в деревянном заборе, которая вела к песчаным дюнам и которую Алан Макдиармид сделал за несколько дней до этого, в то время как я, так сказать, внутренне готовился к освобождению Эдаль.

Когда Эндрю расположился на нужном месте, и наступило время открыть калитку и позвать её выйти на улицу, мне вспомнилось, что говорили мне Малкольм и Паула Макдональд, когда Эдаль впервые появилась в Камусфеарне восемь долгих бурных лет тому назад.

- Пусть она сама подойдёт к вам, не навязывайтесь ей. Не обращайте на неё внимания, и она подружится с вами.

Так вот, я открыл калитку к дюнам и позвал её так, как звал когда-то давно:

"Уи-и-и, Ээ-даль, уи-и-и!"

В туннеле, защищавшем её спальное место от ветра, раздался топот ног, и она вдруг появилась рядом со мной. Но её гораздо больше заинтересовал механизм калитки, чем я сам. Она ощупала все петли калитки, снова вошла внутрь, чтобы осмотреть их под другим углом, затем занялась осмотром хозяйства вокруг дома.

Всё было для неё в новинку, всё нужно было обследовать с тщательностью и вниканием во все детали, как это делает инспектор страховой компании. Через несколько ярдов она набрела на сломанный "джип", стоявший в конце сарая. Она забралась на него и пробыла там довольно долго, ощупывая всё пальцами, как если бы ей надо было составить отчет о состоянии машины. Она вышла оттуда минут через пять, изящно по дамски чихнула (иногда она при этом прикрывала рот лапой) и взобралась на сиденье водителя. Она подёргала ручки, спустилась на пол, чтобы ощупать отверстия вокруг рычагов и педалей сцепления и тормоза, и вдруг очутилась стоя на сиденье шофера, взявшись за рулевое колесо и вглядываясь вдаль, как бы проверяя видимость. Она отошла от машины с таким выражением, которое можно было бы представить такими словами: "Объявите выговор тому, кто отвечает за неё" и отправилась дальше к перевернутой лодке, у которой во время зимнего шторма было сломано несколько планок.

Она скрылась под ней на несколько минут, и только иногда появлялись её пальцы, ощупывающие поломанные доски. Наконец она вышла оттуда, взобралась на лодку и прошлась по килю, пользуясь как пальцами, так и мордочкой, чтобы оценить ситуацию. Вновь убедившись, что кто-то тут напартачил, она оставила лодку в покое, пошла было за мной в сторону моря, но внезапно вернулась назад. Сам рабочий сарай, которого она ещё не видела, также потребовал тщательного осмотра.

Помимо разбросанного инструмента и всяческих деталей в сарае в это время находились две борзых гончих собаки: Дэрк и Хейзел. Они ожидали переезда в новый дом в графстве Пертшир (ибо несмотря на свою решимость частично обеспечить выдрам свободу, я, по сути дела, приехал в Камусфеарну, чтобы закрыть её как хозяйство, требующее наёмного труда) и по такому случаю их закрыли здесь. Ключ от сарая, как и остальные ключи, куда-то пропал, и поэтому нам пришлось запереть дверь металлическим уголком по диагонали, а на земле один его конец был укреплён двумя тяжёлыми камнями.

Эдаль это, очевидно, заинтриговало. Месяцы и годы она привыкала к запаху собак, и вот они были тут заперты, что было вызовом её изобретательности. Она занялась уголком, потянула его лапами и, убедившись, что он не поддаётся, перевернулась на спину и попыталась вытолкнуть его вниз. Убедившись, что из этого ничего не вышло, она несколько раз обошла вокруг строения и усердно занялась камнями, которые удерживали уголок. Я уже было встревожился, так как с отчаянием представил себе, что может случиться, если она выпустит собак. Я пошёл в сторону моря, и, к счастью, она последовала за мной, когда я позвал её.

Между ней и прибоем стояла громоздкая конструкция "Полярной звезды" на колёсной тележке, и она также потребовала длительного и подробного осмотра: оси, колёса, всё, что только может исследовать выдра, которой требуется всё досконально выяснить. Когда мы оставили "Полярную звезду" и вышли на открытое песчаное пространство прибоя, она шла рядом со мной, но практически игнорировала меня.

Она была занята своим делом и не признавала моего участия в нём. На мелководье, где глубина была около метра, она поохотилась на камбалу-миранду и поймала одну.

Она была откровенно счастлива, я больше не боялся за неё, и, думаю, что она уже не относилась ко мне с недоверием.

Но выводить обеих выдр (как я уже объяснял, им нельзя было давать встречаться) у нас не было возможности. Мы вновь оказались в том положении, какое было в 1959 году, когда мы наняли Терри Наткинза, чтобы он помогал Джимми Уатту ухаживать за выдрами. Я сам, очевидно, не мог прогуливать обоих зверьков и одновременно заниматься писательством. Эндрю продолжал настаивать на полном контакте с ними, и с учётом этого пожелания и разрешения его родителей попробовать, у нас не оставалось никакой логической альтернативы.

Короче говоря, дело обстояло так: если Эндрю сумеет достичь своей цели и установит доверительные отношения с обоими животными, то он не будет считать себя просто временным помощником в деле по закрытию Камусфеарны, а отправится с выдрами в Уобурн и будет там их опекуном, ответственным непосредственно передо мной. Такой план, который он от всей души приветствовал, если не считать, к сожалению, нереальной возможности остаться с выдрами в Камусфеарне навсегда, снял у меня с души большой груз. Это значило бы, что за ними будет ухаживать человек, которому я по настоящему доверяю, который их знает, понимает и любит, кто сумеет обращаться с ними, если они заболеют, так как посторонний человек может оказаться беспомощным в такой ситуации. К тому же, вновь обретённое после невероятно длительного перерыва общение с человеком не нужно будет прекращать, и я придавал этому особое значение, так как считал, что нынешнее прекрасное состояние обоих зверьков, хотя бы частично обусловлено психологическим омоложением.

Эндрю настолько увлёкся будущим выдр, что и сам этого толком не сознавал. Когда я выздоравливал у Ричарда и Джоан Фреров, то начал строить макет нового помещения для выдр в Уобурне, и, когда, наконец, вернулся в Камусфеарну, то привёз его с собой и ежедневно работал над ним. На этот макет я потратил буквально сотни человеко-часов, пытаясь совместить четыре почти несовместимые принципа: китайские декоративные мотивы, чтобы не пострадало общее впечатление от китайской молочной фермы, благополучие и удобство зверьков на выделенном им пространстве, удобства для их попечителя, так чтобы можно было чистить любой уголок без того, чтобы ползать на четвереньках, и, наконец, возможность обзора для публики с тем, чтобы огромные капитальные вложения, потраченные на этот величественный проект неистощимым оптимистом Майклом Александером, не пропали даром.