Экхаут Ван - Молчать нельзя

- Если я получу место Бишофа, то у меня будет случай посмотреть, сказал он. - Тогда я возьму тебя с собой. Надо же, как ты хороша! Я не могу ждать так долго, до самой ночи.

- А зачем тебе ждать ночи?- кокетливо спросила Хельга.

Перспектива присутствовать при истязании пятнадцати человек и при массовом удушении возбудила ее.

Она показала на кожаный диван у окна. Прижимаясь к лейтенанту еще крепче, она чувствовала, как он весь напрягся.

- Но облава... - прошептал он. - Потом...

- Может и подождать,- перебила она нетерпеливо и начала расстегивать блузку.

Партизаны с Бишофом ехали до тех пор, пока в лесу не затерялся санный путь. Генек велел шоферу остановить машину между деревьев. Ее замаскировали снегом, чтобы она не бросилась в глаза немцам, которые могли случайно появиться поблизости.

Дальше пошли пешком. Бишоф еле волочил ноги. Его шофер оказался более мужественным. "Этот сильнее своего хозяина",- подумал Генек. Но к шоферу у него не было особых претензий. Его можно было просто расстрелять.

Товарищи по отряду ждали их и встретили Бишофа с нескрываемой ненавистью.

Бишоф уставился на пять распятых трупов с пустыми глазницами, с искривленными в страшной усмешке ртами. Шофера начало тошнить, и он отвернулся. Бишофа бил озноб. Он чувствовал смертельную ненависть партизан и в страхе озирался вокруг.

- Ну, Бишоф, беги,- сказал Генек. - А я дам очередь тебе по ногам. Будет очень больно.

- Я не виноват,- еле шевелил губами Бишоф. - Я только выполнял приказы...

- Не выводи меня из себя, Бишоф,- прохрипел Генек. - Проклятый убийца, не выводи меня из терпения!

- Ты займешься им сейчас, Мордерца?- спросил один из партизан, полный жажды мести.

- Да! Но сначала уберите шофера. Разденьте его, чтобы не испортить форму. Да не тяните! Болвану и так уже не повезло, что он попал в шоферы к такому зверюге, как Бишоф,- сказал Генек.

Затем он подошел к Бишофу, взял его за руку и повел к развалившемуся охотничьему шалашу метрах в двухстах от места злодеяния. Но потом он раздумал, решив, что Бишофу будет полезно посмотреть, как расстреляют шофера. Он тогда окончательно убедится, что с ним не шутят.

У шофера было простое крестьянское лицо и, несмотря на ожесточенность, Генеку было немного жаль его, стоявшего босиком, в одном белье и стучавшего от холода зубами. На нем были смешные длинные шерстяные кальсоны и толстый свитер из белой шерсти, связанный, видимо, его матерью или невестой.

- Сожалею, старина,- сказал Генек.

- Дайте мне другую одежду и отпустите меня,- попросил шофер без всякой надежды. - Мне до чертиков надоело все это свинство. Я спрячусь где-нибудь.

- Ты знаешь лучше нас, что сразу же поднимешь шум, если мы тебя отпустим,- возразил Генек. - Тебе не повезло, парень. Ты не виноват, что Бишоф оказался такой мерзкой свиньей. Но как только я подумаю, что десятки тысяч поляков были убиты только потому, что они поляки, то твоя участь не кажется мне такой уж несправедливой. Можно иногда и шкопу умереть только потому, что он шкоп. Стреляйте, ребята, и цельтесь прямо в затылок.

Шофер побелел как стена и сильнее застучал зубами. Но он не возражал и не просил о пощаде. Он понимал, что это не поможет.

- Кончайте,- произнес он угрюмо.

Он встал на колени и резко вздрогнул, когда холодная сталь пистолета коснулась затылка.

Глухой звук выстрела прокатился по лесу. Труп упал в снег, который окрасился кровью. Генек смотрел на дрожавшего от страха Бишофа, отводившего взгляд от убитого.

- Смотри, мерзавец,- крикнул он ему. - Ты видел потоки польской крови. Она была такой же красной, как эта. От польской крови тебя не тошнило. Сейчас ты сможешь полюбоваться своей собственной. Она точно такая же, как иI польская. И вы, "сверхчеловеки", выглядите изнутри точно так же, как "грязные поляки". Только ваши души гораздо грязнее. А теперь пошли...

Шалаш был без окон. Свет проходил через небольшое отверстие, через которое раньше стреляли охотники. Косо висела дверь, и ветер продувал насквозь. Было очень холодно, на полу лежал снег.

В тесном шалаше Генек и Бишоф едва уместились. Остальные партизаны прильнули к амбразуре в напряженном ожидании. Они слышали о злодеяниях Бишофа, а сегодня видели распятых товарищей.

- Ты чувствуешь, Бишоф, как они жаждут твоей крови,- сказал Генек. Раньше они были обыкновенными людьми - крестьянами, батраками, рабочими. По вашей вине они стали кровожадными. Я сделаю так, как они хотят. И если ты не будешь отвечать, тебя ждет страшный конец.

- Спрашивай,- пролепетал Бишоф побелевшими губами.

- Где пятнадцать наших товарищей?

- Я не знаю, о ком идет речь,- заикаясь, произнес оберштурмфюрер.

- Плохое начало, Бишоф,- рассердился Генек и ударил его.

Тот отлетел назад и стукнулся о стенку так, что снаружи посыпался снег. Бишоф вытер рот ладонью и, увидев кровь, заплакал. Это привело Генека в ярость.

- Жалкий вонючий трус,- с ненавистью крикнул он и изо всей силы ударил его сапогом в грудь. - Ты издевался над сотнями наших, а когда пришла пора рассчитываться, завыл, как собака. Перестань ныть, черт тебя побери, не то возьмусь за сигареты и клещи по твоему примеру...

Он схватил Бишофа за грудь и поставил на ноги. Изо рта Бишофа текла кровь, он тяжело дышал.

- Где наши друзья, Бишоф? Не выводи меня из терпения. Иначе я испробую на тебе твои излюбленные методы.

- Что я могу сказать, когда сам ничего не знаю?- запричитал карлик.

Генек отступил на шаг назад и ударил его еще раз.

- Я выполнял приказы!- в страхе кричал Бишоф. Я не виноват!

- Вы все не виноваты,- сказал Генек и приготовился нанести Бишофу новый удар. Эсэсовец весь съежился и дрожал, как щенок. Это еще больше разозлило Генека. Он едва сдерживался от неодолимого желания растоптать этого зверя насмерть. Но он не имел права этого делать. Сначала нужно было добиться ответа.

- Где мои товарищи?- задыхаясь от гнева, закричал он.

- В тюрьме,- пробормотал Бишоф.

- В какой?

В каждом польском городе тюрем было несколько. Под них приспособили бывшие замки, фабрики и мастерские.

- На Краковской улице,- прошептал Бишоф. - Только не убивайте меня...

Краковская улица. Дело осложнялось. Генек надеялся, что его товарищи находятся под охраной в одном из зданий СС. А на Краковской улице была настоящая тюрьма, самая большая в городе. Там, наверное, не менее сотни немецких охранников. Да, будет не так-то просто...

- В каких камерах?- спросил Генек.

- Не знаю... Я приказал отправить их туда и собирался поехать сам, чтобы их... Я должен был поехать к ним для первого допроса... - уточнил он.

Заговорив о тюрьме, он еще острее почувствовал безнадежность своего положения и снова захныкал:

- Не убивайте меня, пожалуйста...