Джон Стейнбек - К востоку от Эдема

К знаменитому грабителю Джесси Джеймсу он не имеет никакого отношения. И запомни, Джо, если ты проболтаешься про книги, я тебя из дома выгоню. Потому что, если твоя мать узнает, сколько я за этот трактат заплатил, из дому придется уйти мне. Том подвел к нему оседланную лошадь.

— Отец, а можно после Джо я тоже почитаю?

— Можно. — Самюэл легко вскочил в седло. — Поехали, Ли.

Китаец хотел пустить лошадь в галоп, но Самюэл удержал его.

— Не волнуйся. Ли. Как правило, роды длятся гораздо дольше, чем ты думаешь. Сначала они ехали молча, потом Ли сказал:

— Жалко, вы потратились на книги. У меня этот трактат есть: сокращенный вариант в одном томе, издан как учебник. Я мог бы дать его вам почитать.

— У тебя он правда есть? А вообще у тебя много книг?

— Здесь не очень много, десятка три-четыре. Если вы что-нибудь не читали, берите, не стесняйтесь.

— Спасибо, Ли. Будь уверен, при первой возможности я на них взгляну. Между прочим, с моими сыновьями ты можешь разговаривать так же, как со мной. Джо, правда, немного легкомысленный, зато Том у меня толковый парень, и поговорить с тобой ему будет только полезно.

— Когда я мало знаю людей, мистер Гамильтон, мне очень трудно преодолеть барьер. Я робею. Но раз вы советуете, я попробую.

Подстегнув лошадей, они направили их к лощине, где стоял дом Трасков.

— Скажи, как ведет себя роженица? — спросил Самюэл.

— Вам лучше самому посмотреть и сделать собственные выводы. Знаете, когда человек одинок, как я, ему порой лезут в голову нелепые мысли, и все только полому, что он мало общается с другими людьми.

— Понимаю. Я, правда, общаюсь с людьми много, но в мыслях у меня сейчас тоже разброд. Хотя, может быть, несколько иного толка.

— Так вы думаете, это не просто мои фантазии?

— Я не знаю, о чем ты, но если тебе от этого будет легче, могу сказать, что миссис Траск вызывает у меня какое-то очень странное ощущение.

— Да, у меня тоже, и в этом, наверно, все дело.

Ли помолчал, потом улыбнулся.

— Сказать вам, куда завело меня мое воображение? С тех пор как я начал здесь работать, я все чаще вспоминаю китайские сказки, которые рассказывал мне отец. У нас, китайцев, в сказках действует множество разных духов и оборотней.

— Ты думаешь, она оборотень?

— Нет, конечно. Я все же, надеюсь, не так глуп, чтобы верить в подобную чепуху. Но что-то мне непонятно. Знаете, мистер Гамильтон, у слуги развивается особое чутье, и он очень остро ощущает обстановку и настроение в доме. А в этом доме что-то явно не так. Может, поэтому я и вспомнил про оборотней из отцовских сказок.

— А твой отец верил в оборотней?

— Нет, что вы. Просто он считал, что я обязан знать наш фольклор. В вашей западной цивилизации культура тоже вобрала в себя немало мифов.

— Объясни мне, что же тебя так встревожило? Я о сегодняшнем.

— Если бы вы со мной не поехали, я, наверно, попытался бы объяснить, — сказал Ли. — А так, лучше не буду. Может, я просто с ума схожу. Сами все увидите. Но у мистера Адама нервы, конечно, натянуты, как струна! того и гляди, сорвется.

— Хотя бы намекни, в чем дело. Это поможет мне быстрее разобраться. Что она такого сделала?

— Ничего. То-то и оно, что ничего. Я, мистер Гамильтон, присутствовал при родах и раньше, много раз, но такое вижу впервые.

— В каком смысле?

— Понимаете… в общем… у меня напрашивается только одно сравнение. Это гораздо больше похоже на отчаянный смертельный бой, чем на роды.

Они уже въехали в лощину и двигались в тени дубов.

— Что-то у меня на душе неспокойно, — сказал Самюэл. — Хочется думать, наш разговор тут ни при чем. День сегодня какой-то необычный, даже не знаю почему.

— Это оттого, что нет ветра, — объяснил Ли. — За весь месяц первый день нет ветра, — Да, действительно. Знаешь, меня сегодня занимало столько всего разного, что я и не заметил. Сначала мы нашли звезду, сокрытую в лоне земли, а сейчас готовимся принять из материнского лона свежеиспеченного человека. — Он поглядел сквозь ветви дубов на залитые желтым светом холмы. — Как чудесно родиться в такой день! Если светила и впрямь держат нити человеческих судеб, то сегодня в мир грядет человек с прекрасной судьбой. Кстати, Ли, если волнение Адама не притворство, он будет мне только мешать. Будь рядом, ладно? Вдруг мне что нибудь понадобится. Смотри-ка, плотники почему-то сидят под деревом и ничего не делают.

— Мистер Адам запретил им работать. Он боится, как бы стук молотков не потревожил его жену.

— Да, пожалуй, не отходи от меня далеко. Я думаю, Адам не притворяется. Он не понимает, что его жена сейчас в таком состоянии, что не услышит ни звука, даже если Господь Бог начнет отбивать на небе чечетку. Сидевшие под деревом рабочие помахали Самюэлу:

— Здравствуйте, мистер Гамильтон. Как семья, детки?

— Спасибо, все хорошо. Э-э, да никак это Кролик Холман? Где ты пропадал, Кролик?

— Ходил искать золото, мистер Гамильтон.

— Нашел что-нибудь?

— Да какое там, мистер Гамильтон! Мало того, что ничего не нашел, так еще и мула своего потерял. Они подъезжали к дому.

— Если у вас выдастся свободная минута, — торопливо сказал Ли, — я хочу вам кое-что показать.

— Что именно. Ли?

— Я пытаюсь перевести на английский кое-что из древней китайской поэзии. Не уверен, возможно ли это вообще. Вы посмотрите?

— С удовольствием, Ли. Для меня это будет настоящий праздник.

Белый каркасный дом Бордони застыл в глубокой, почти скорбной тишине, шторы на окнах были опущены. Самюэл спешился у крыльца, отвязал туго набитую переметную суму и передал поводья Ли. Потом постучался и, когда никто не ответил, вошел в дом. После заливавшего двор яркого света гостиная казалась погруженной в сумерки. Он заглянул в кухню, отдраенную китайцем до блеска. Высокий серый керамический кофейник посапывал на заднем бортике плиты. Самюэл легонько побарабанил пальцами в дверь спальни и переступил порог.

В комнату еле пробивался свет: поверх опущенных штор на окнах висели еще плотно подоткнутые по углам одеяла. Кэти лежала под пологом на широкой кровати, Адам сидел рядом с женой, зарывшись лицом в покрывало. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел перед собой невидящими глазами.

— Почему вы сидите в темноте? — мягко спросил Самюэл.

— Она так хочет, — хрипло ответил Адам. — От света у нее глаза болят.

Самюэл двинулся в глубь комнаты, и каждый шаг словно придавал ему уверенности.

— Без света нельзя, — сказал он. — А глаза она может закрыть. Если хочет, я завяжу ей глаза черным платком. — Он подошел к окну, взялся за конец одеяла, но еще не успел потянуть, как Адам бросился на него и схватил сзади за плечи.

— Не трогайте, — зло прохрипел он. — Ей от света плохо.