Анхель Аранго - Кубинский рассказ XX века

ДОМИК НА ГОРЕ

В кавун своего пятидесятичетырехлетия садовник Эрнесто Энрикес — мастер своего дела, молчаливый вдовец, питавший склонность к литературе, — стал всерьез подумывать о том, что пора уходить от мирской суеты. Он решил объехать всю страну, чтобы отыскать в ней тихий уголок, где в полном покое можно будет провести остаток своих дней, наслаждаясь той жизнью, о которой столько мечтал в непрерывной череде осаждавших его повседневных забот.

Желанное уединение сеньор Энрикес жаждал обрести на лоне природы. Только в тишине и безлюдье вкусит он полное удовлетворение от звуков возвышающей душу музыки, чтения древних и современных классиков, созерцания красоты небес и вод, деревьев, цветов и животных; ничто не нарушит этого земного рая, на который каждое человеческое существо имеет законное право, завоеванное жизнью, полной труда и лишений. Находясь во власти овладевшей им мечты, сеньор Энрикес посвятил несколько лет собиранию библиотеки и дискотеки. В свое время он был не чужд живописи, так что у него оказался достаточный запас холстов, кистей и красок, чтобы на досуге целиком отдаться любимому делу художника-пейзажиста. Словом, у него было все, чем можно занять себя, выйдя на пенсию.

Итак, весь свой последний отпуск он потратил на разъезды по стране, проводя дни в долгих пеших прогулках, руководствуясь картами и советами местных жителей — знатоков уединенных, прекрасных уголков.

И вот, действуя столь разумно, сеньор Энрикес сумел отыскать восхитительное местечко. Радости его не было конца. Он и вправду натолкнулся на райскую обитель. К одинокой вершине, возвышающейся среди высоких гор, прилепился маленький красивый домик серого цвета, срубленный из отборных бревен, с крышей из пальмовых листьев; в нем было две комнаты, зала, просторная кухня и обзорная башенка, возвышавшаяся над едва различимыми в туманной дымке расселинами и долинами. В глубине дворика среди авокадовых, манговых и мамоновых деревьев, отбрасывающих фиолетовую тень, бил родник. Из-за деревьев выглядывала полная веселого воркования голубятня. А все это чудо окружал разросшийся сад, где в изобилии цвели дикие колокольчики, душистые белые и лиловые вьюнки, шиповник и жасмин.

От своей находки Энрикес пришел в полный восторг. С великими предосторожностями (один неверный шаг — и можно слететь в пропасть) он обошел дом, желая сполна насладиться открывшейся ему первозданной красотой. Домик стоял почти у самой вершины острого пика и до последнего момента своего трудного восхождения сеньор Энрикес сомневался, возможно ли такое? Узкая, заваленная камнями тропа то резко шла под уклон, то круто уходила вверх спиралью, словно тонкая, длинная змея. Лишь дойдя до самого верха, Энрикес наконец увидел домик, сверкавший в лучах горного солнца.

Еще раз все тщательно взвесив, он понял, что большего ему и желать нечего. Сеньор Энрикес отыскал владельца, старого крестьянина, и купил у него домик на вершине волшебной горы с прилегавшим к нему маленьким участком. Радостно спустился он вниз, радостно сошел в долину и вернулся в город к своим трудам, радостно дожидался времени выхода на пенсию.

Когда это время наступило, сеньор Энрикес почувствовал еще большую радость и сразу же принялся обживать свою новую обитель. Он перекрасил домик и, проявляя неведомые ему самому доселе дарования, установил электрический движок, чтобы могли работать первоклассные — купленные в рассрочку — проигрыватель и новенький холодильник.

Он наполнил домик гигантским количеством научных, философских и литературных трудов, которые ему до сих пор не удалось прочесть. Перевез туда свои холсты и краски, запас пищи, а также пачки бумаги, дабы запечатлевать на них свои мысли — плоды созерцательной, преисполненной высоких чувств жизни.

Первые дни он был очень занят: для каждой вещи следовало найти свое место и выработать распорядок дня. Каждое утро, насладившись гениальной музыкой, почитав титанов мировой поэзии, он уединялся в своем саду, для украшения которого привез семена растений, цветущих весной необыкновенными цветами. По вечерам, вдыхая их аромат, вслушиваясь в журчание льющегося белыми каскадами ручья, любуясь золотистыми облаками, до которых, казалось, можно достать рукой, он упивался своим счастьем. В конце концов он обрел то, о чем столько мечтал: мир, полное уединение, тишину. Никто не докучал ему.

Энрикес засадил огород и снял урожай зелени и овощей. Располагая достаточным временем, устроил пасеку. И целыми днями напролет внимал жужжанию пчел и воркованию голубей или свисту их крыльев в полете. Когда белоснежные стаи голубей вились над темными провалами и синими безднами, сеньор Энрикес думал о том, сколь совершенно можно устроить человеческое существование. Действительно, он погрузился в желанный мир искусства, красоты и покоя. Он был счастлив.

Так прошло несколько чарующих месяцев. К соседям он не ходил, тем более что жили они далеко. Лишь один раз спустился в долину за провизией, которую привез на муле.

Сад его был полон цветов и фруктов, пчел и голубей. Время свое Энрикес делил между чтением и рисованием пейзажей, которые не раз закрывал плывущий внизу туман.

Но вдруг сеньора Энрикеса поразила какая-то странная болезнь. В своем одиночестве, порою сам не отдавая себе отчета и дивясь звукам собственного голоса, он принимался беседовать с пчелами, голубями и ящерицами. Кроме того, ему стали являться видения: то у подножия горы какие-то люди пересекали долину и рассеивались клочьями тумана, то из низин поднимались всадники, приветственно размахивая шляпами, и внезапно таяли в воздухе.

Сеньор Энрикес понял, что теряет рассудок. Он нуждался в ближних, ему необходимо было видеть людей, говорить с ними. Он действительно обитал в раю, обрел земное совершенство, но он заболевал. Это стало яснее ясного, когда однажды, вглядываясь в лиловую пропасть, он услышал, как вьющаяся над его головой голубка внятно проворковала: «Возьми немного голубого кобальта, прибавь туда кармина и ты получишь нужный тон».

И тогда он спустился в долину. И отправился на ближайший хутор, находившийся в десяти километрах от его райского уголка. Там как раз шла кампания по ликвидации неграмотности, и сеньор Энрикес с удовольствием принялся обучать чтению и письму молодежь, детей и стариков, отдавая этому делу все свое время. С тех пор его перестали посещать видения, и он больше не слышал таинственных голосов.

Выбрав свободную минутку, он поднялся на гору и возвратился в долину с книгами и холстами, чтобы на досуге читать и заниматься живописью. Но вернулся он в глубокой печали, ибо был человеком великодушным и прекрасно понимал, что найденный им рай не должен пропадать втуне лишь потому, что он не может в нем жить.