Анхель Аранго - Кубинский рассказ XX века

Не в силах пробиться через толпу гуляющих, Галурдо, сдерживая нетерпение, настойчиво повторял про себя: «Я сделаю решето из его шкуры». Он убьет Крисанто. Его власть оспаривать нельзя. Отчисления группе, которой он командовал, не поступали уже месяц, иной кары за это быть не может. Это самый явный признак того, что министр решил вести нечистую игру. Использовав до конца банду наемных убийц, Крисанто хотел теперь отделаться от них, да еще увернуться от выплаты обещанной суммы. Он перешел к другим методам. Но он ошибался, слишком крепкими были связывавшие их узы, чтобы министр мог выпутаться и остаться невредим. И тем более сейчас, когда в результате больших операций с сахаром золото рекой полилось в сундуки министра. Теперь у него новые компаньоны! Галурдо мрачно усмехнулся. «Новые компаньоны — и как раз тогда, когда пришло время пожинать плоды прошлых грабежей. Точно мы слепы. Крысиные уловки… да я дочиста спалю его нору». Галурдо спокойно стоял у края тротуара, дожидаясь, когда толпа поредеет. В прошлые разы завязывались стычки, ему осмеливались сопротивляться. На этот раз драки не будет. На этот раз… Незнакомый с угрызениями совести, Галурдо считал убийство делом вполне естественным. Не хорошим и не плохим. Просто естественным. Он поступал так, как считал нужным, не утруждая себя разными переживаниями. Совершая преступление, он бывал холоден и жесток. Он убивал жертву, как мясник на бойне убивает беззащитное животное. И сейчас он не хотел, чтобы с предателем рассчитались другие. Покончить с этим делом надлежало ему. В этот вечер его люди будут только помощниками, они прикроют отступление и расчистят дорогу назад… В толпе образовалась брешь, и Галурдо шагнул вперед. Его окатило красным: он попал в отблеск неоновой рекламы на углу. Невольно он взглянул на руки и улыбнулся.

«…В стиле рождественских открыток». Слова настойчиво и непроизвольно перекатывались в голове у Томаса, точно крутящаяся на месте граммофонная пластинка. Они приглушенно звучали в его ушах, как далекое эхо. Слова эти изрек Крисанто, многозначительно подмигнув. Томасу чудилось, будто он плавает среди облаков; голова кружилась, предметы расплывались и дрожали; он был тяжко пьян. Рождественская ночь с Крисанто и Биби, новой королевой притонов. Наконец-то он увидит ее сегодня. Он пришел сюда специально затем, чтобы встретиться с ней. Она — олицетворение греха, само имя ее источает соблазн; женщина высокого полета, с цепкой хваткой, честолюбивая и прекрасная; щедрая в любви, алчная в делах. Слухи приписывали ей активное участие в политических махинациях, и хозяева лучших домов столицы не осмеливались закрывать перед ней свои двери, опасаясь ее влияния. И Томас, задыхаясь от алкоголя, оставался здесь, в голубом свете ламп, среди голых женщин, не столько ради Крисанто, сколько затем, чтобы увидеть Биби, королеву притонов. «Мы отпразднуем успех твоей миссии кое-чем подходящим… — сказал ему министр, — в стиле рождественских открыток». Теперь, посреди этой сцены, Томас, ее отупевший участник, почти потеряв сознание, слышал, как эти слова непрерывно прокручивались в его мозгу, накладывались на силуэты голых фигур, шевелящихся по углам, а тем временем Крисанто — обвислые щеки, дряблый живот, — поддерживаемый Китаянкой, в приступе рвоты склонился со своего трона, откуда он руководил оргией. Внезапно раздались приглушенные звуки фокстрота, подстегнув женщин, и они задвигались, задергались в танце, заполнили всю комнату своими ритмичными движениями, точно большие морские животные в огромном аквариуме, затеявшие похотливую возню. Лежа на ковре, с головой уйдя в гулкий музыкальный туман, Томас закрыл глаза.

Сколько часов провел он на улице? Галурдо затруднился бы это определить, но теперь он был уже у цели. Он остановился, чтобы зажечь сигару и оглядеться. Было уже достаточно поздно, и толпа рассеялась; лишь время от времени на улице появлялись кучки пьяных и редкие прохожие. За его спиной раздался резкий свист: из дверей погребка выглянули знакомые лица. Оба сигнала совпали. Все шло хорошо. Группа опытных преступников работала слаженно, как всегда. Крепкий, грузный с виду, Галурдо решительно повернулся и вошел в зал. Один из его людей быстро и ловко взломал запор на двери, ведущей на лестницу. Галурдо медленно двинулся вверх по ступеням — спокойно, неумолимо, слегка наклонив голову. Он знал этот дом и прямиком направился в Синюю комнату. Стоя на страже у дверей, старая проститутка вполголоса читала молитву: «Пресвятая дева перед родами, в родах и после родов, во славу святой Гертруды, твоей любимой и желанной супруги, одиннадцати тысяч дев, святого Иосифа, святого Роке и святого Себастьяна, во славу всех святых, что окружают твой небесный трон, зажмите этот пользительный медальон во время молитвы и этот камень, что хранит от сглаза и помогает при родах, а его продают…»

Одним движением Галурдо швырнул старуху на пол.

Когда замолк дешевый треск музыки, Томас открыл глаза и уставился на Крисанто, который развалился среди подушек на своем троне-постели: заросший волосами торс, вздутый живот. Он управлял сценой, так красноречиво завершавшей его жизнь. Словно великий дирижер, взмахом руки и короткими фразами он указывал, что следует делать женщинам, заполнявшим Синюю комнату. С усмешкой ткнув пальцем в сторону Китаянки и толстухи с огромными бедрами, которая числилась в полицейских списках под именем Гусыни, он приказал:

— А ну-ка составьте нам картинку… рождественскую открытку… ведь у нас гость.

Томас все еще лежал на ковре, зачарованно следя, как играет свет на блестящей и гибкой спине Китаянки. Обе женщины послушно исполняли приказ Крисанто. Они казались выточенными из металла… Голос Крисанто отвлек его от этого зрелища. Теперь министр звал Биби, и она вплыла в комнату, словно настоящая королева. За ней следовал безбородый, женоподобный юноша. Оба были обнажены, оба улыбались. Томас оцепенел от изумления. Рядом с ним, голая, стояла… донья Исабель Кобос де Порсель, неизвестная звезда… И это — Биби, королева притонов, с тем же двусмысленным спутником, тут, в Синей комнате, она играет свою роль при дворе Крисанто… Пара смеялась, и смех был бесстыдным, точно нижнее белье, вывешенное в окне. Охваченный отвращением, Томас перевернулся на живот и спрятал лицо в ковер. Китаянка и Гусыня продолжали свои игры. По комнате, словно эпидемия, распространилось щекочущее беспокойство, и синие тени одна за другой потянулись в направлении странной пары; в конце концов образовалась огромная мерзкая куча. Крисанто поднялся со своего трона, спотыкаясь, двинулся туда же и упал посреди извивающихся тел.