Марсель Пруст - Сторона Германтов

Между тем, садясь за стол, принцесса Пармская вспомнила, что хотела пригласить в Оперу г-жу д’Эдикур, и, желая узнать, не вызовет ли это неудовольствия у герцогини Германтской, попыталась выведать ее отношение. Тут вошел г-н де Груши: поезд, на котором он ехал, сошел с рельс и час простоял на месте. Он, как мог, принес извинения. Если бы его жена была из Курвуазье, она бы умерла от стыда. Но г-жа де Груши не зря была из Германтов. Она перебила извинения мужа словами:

— Вижу, что опаздывать, даже по мелочам, вошло в вашей семье в традицию.

— Садитесь, Груши, перестаньте стесняться, — произнес герцог. — Идя в ногу со временем, я все же вынужден признать, что в битве под Ватерлоо было что-то хорошее, потому что она привела к реставрации Бурбонов, причем таким образом, что все в них разочаровались. Но вы, я вижу, истинный Нимрод [295] Нимрод — персонаж многих мифов и легенд; фигурирует в Библии, где о нем сказано: «сильный зверолов перед Господом» (Быт. 10: 9). !

— Да, я в самом деле добыл кое-что. Завтра позволю себе послать вам, герцогиня, дюжину фазанов.

В глазах герцогини Германтской промелькнула какая-то мысль. Она настояла, чтобы г-н де Груши ни в коем случае не трудился посылать ей фазанов.

— Пулен, — обратилась она к лакею-жениху, с которым я недавно перемолвился несколькими словами, выходя из зала Эльстира, — поезжайте за фазанами его сиятельства и привезите их немедленно, потому что вы же разрешите мне, Груши, оказать кое-кому любезность, не правда ли? Нам с Базеном не съесть вдвоем дюжину фазанов.

— Но вы получите их послезавтра, это будет достаточно скоро, — заметил г-н де Груши.

— Нет, я предпочитаю завтра, — возразила герцогиня.

Пулен побелел: срывалось его свидание с невестой. Герцогиня была довольна: это ее развлекло, она ценила проявления человеческих чувств.

— Я знаю, что у вас выходной, — сказала она Пулену, — так что вы просто поменяетесь с Жоржем: он возьмет выходной завтра, а послезавтра будет работать.

Но послезавтра невеста Пулена будет занята. Выходной ему был уже ни к чему. Как только Пулен вышел из столовой, все принялись хвалить герцогиню за то, что она так добра к своим людям.

— Я просто обращаюсь с ними так, как хотела бы, чтобы обращались со мной.

— Воистину! Они могут быть довольны своим местом.

— Место как место, ничего особенного. Но кажется, они ко мне неплохо относятся. Этот юноша иногда действует мне на нервы, потому что влюблен и считает своим долгом ходить с унылым видом.

В этот момент в зал вернулся Пулен.

— В самом деле, — заметил г-н де Груши, — он как будто не умеет улыбаться. С ними надо по-хорошему, но не слишком.

— Я, право же, не слишком жестока: за целый день ему придется всего-навсего съездить за вашими фазанами, а потом быть дома и ничего не делать, только съесть свою порцию.

— Многие были бы рады оказаться на его месте, — заметил г-н де Груши, ведь зависть слепа.

— Ориана, — вступила принцесса Пармская, — на днях у меня была с визитом ваша кузина д’Эдикур, она необыкновенная умница, порода Германтов, этим все сказано, но говорят, у нее злой язычок…

Герцог устремил на жену подчеркнуто изумленный взгляд. Герцогиня Германтская разразилась смехом. В конце концов принцесса обратила на это внимание.

— Но… вы со мной не согласны?.. — с тревогой осведомилась она.

— Ваше высочество слишком добры, обращая внимание на гримасы Базена. Ну же, Базен, перестаньте намекать, будто с нашей родней что-то не так.

— Он считает ее слишком недоброй? — поспешно спросила принцесса.

— Вовсе нет, — возразила герцогиня. — Не знаю, кто сказал вашему высочеству, что у нее злой язычок. Напротив, это добрейшее существо, она отроду ни о ком не говорила плохо и никому не причинила никакого зла.

— Ах вот как, — успокоившись, произнесла принцесса Пармская, — я тоже ничего такого не замечала. Но я же знаю, как часто бывает трудно удержаться от злословия тому, кто наделен остроумием…

— Ну, этого добра у нее немного.

— Остроумия? Немного? — изумилась принцесса.

— Помилуйте, Ориана, — жалобным голосом перебил герцог, бросая налево и направо смеющиеся взгляды, — вы же слышали, как принцесса сказала, что она выдающаяся умница.

— А это не так?

— Во всяком случае, толстуха она выдающаяся.

— Не слушайте его, сударыня, он лукавит; она глупа, как гусссыыыня, — нараспев изрекла звучным, хриплым голосом герцогиня Германтская; в ней французской старины было побольше, чем в герцоге, если только он не прилагал к тому особых усилий, и нередко она этим щеголяла, но совсем в другом роде, не так, как ее муж, напускавший на себя томный вид и словно красовавшийся в кружевном жабо, а на самом деле гораздо тоньше: у нее иной раз прорезывался почти крестьянский выговор с восхитительным терпким деревенским привкусом. — Но это добрейшее существо в мире. И я даже не знаю, достаточно ли просто сказать, что она глупа. В жизни не встречала подобной особы, это уже какая-то патология, она блаженненькая, дурочка, «умственно отсталая», как в мелодрамах или «Арлезианке» [296] …«умственно отсталая», как в мелодрамах или «Арлезианке»… — Имеется в виду драма Альфонса Доде (1872), написанная по одноименной новелле из сборника «Письма с моей мельницы». Младший брат главного героя — дурачок, умственно отсталый парень. . Когда она здесь, я всегда гадаю, не проснется ли в ней вдруг разум, это всегда немного страшно.

Принцесса была в восторге от услышанных выражений, но вердикт поверг ее в оторопь.

— Она, как и г-жа д’Эпине, цитировала мне ваше словцо про маркиза Позу. Это было прелестно, — пролепетала она.

Герцог Германтский пересказал мне остроту. Мне хотелось ему сказать, что его брат, утверждавший, будто незнаком со мной, ждет меня нынче вечером в одиннадцать. Но я не спросил у Робера, можно ли рассказывать об этом свидании, и, поскольку то, что г-н де Шарлюс мне его чуть не навязал, противоречило тому, что он говорил герцогине, я рассудил, что тактичнее будет умолчать о нашей договоренности. — «Маркиз Поза — это неплохо, — сказал герцог, — но госпожа д’Эдикур, вероятно, не пересказала вам другое, еще более удачное словцо, которым ему ответила Ориана на днях, когда он пригласил ее на обед».

— Нет! Расскажите!

— Ну, Базен, замолчите, во-первых, это было глупо, принцесса подумает, что я дурочка почище моей простофили-кузины. И потом, не знаю, почему я ее называю кузиной. Это кузина Базена. Она мне родня, конечно, но очень дальняя.

Принцесса Пармская так и ахнула при мысли, что могла бы подумать, будто герцогиня Германтская — дурочка, и стала пылко уверять, что ничто не в силах поколебать восхищения, которое та у нее вызывает.