Чарльз Диккенс - Том 5. Жизнь и приключения Николаса Никльби

Это была сущая правда: на аппетит внимания не обращали.

— Все полезное для здоровья, что только может дать Йоркшир, сэр,— продолжал Сквирс,— все прекрасные нравственные правила, какие может внушить миссис Сквирс, все… короче говоря, все домашние удобства, какие только может пожелать мальчуган, все будет им предоставлено, мистер Снаули.

— Мне бы хотелось, чтобы сугубое внимание было уделено их нравственности,— сказал мистер Снаули.

— Я рад этому, сэр,— приосанившись, отозвался владелец школы.— Они попадут как раз в надлежащее место для усвоения нравственных правил, сэр.

— Вы сами человек высоконравственный,— сказал мистер Снаули.

— Надеюсь, сэр,— ответил Сквирс.

— Я имею удовольствие знать, что это так, сэр,— сказал мистер Снаули.— Я справлялся у одного из тех, кто вас рекомендовал, и он сказал, что вы благочестивы.

— Надеюсь, сэр, я имею к этому некоторую склонность,— ответил Сквирс.

— Надеюсь, что и я имею,— отозвался мистер Снаули.— Мне бы хотелось сказать вам несколько слов в соседнем отделении за перегородкой.

— Разумеется,— осклабился Сквирс.— Милые мои, поболтайте минутку-другую с вашим новым товарищем по играм. Это один из моих воспитанников, сэр. Фамилия его Беллинг; он из Таунтона, сэр.

— Вот как? — отозвался мистер Снаули, воззрившись на бедного мальчугана, словно тот был какой-то диковинкой.

— Он едет со мной завтра, сэр,— сказал Сквирс.— А сейчас он сидит на своих пожитках. Каждому мальчику, сэр, полагается захватить с собой два костюма, шесть рубашек, шесть пар носков, два ночных колпака, два носовых платка, две пары башмаков, две шляпы и бритву.

— Бритву! — воскликнул мистер Снаули, когда они перешли в соседнее отделение.— Зачем?

— Чтобы бриться,— ответил Сквирс, медленно и раздельно.

Ничего особенного не было в этих двух словах, но тон, каким они были произнесены, должен был привлечь внимание, так как владелец школы и его собеседник пристально смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а затем обменялись весьма многозначительной улыбкой. Снаули был человек елейного вида, с приплюснутым носом, одетый в темный костюм, а на ногах его были длинные черные гетры; физиономия его выражала величайшее смирение и святость; тем более примечательна была его улыбка без всякой явной причины.

— А до каких лет мальчики могут оставаться у вас в школе? — спросил он наконец.

— До тех пор, пока их друзья будут вносить плату каждые три месяца моему агенту в столице или до той поры, пока они не сбегут,— ответил Сквирс.— Давайте говорить начистоту; я вижу, что мы друг друга поймем. Что это за мальчики? Незаконнорожденные дети?

— Нет,— возразил Снаули, встретив взгляд единственного глаза владельца школы.— Вы ошибаетесь.

— Я думал, что незаконнорожденные,— хладнокровно сказал Сквирс.— У нас таких очень много. Вон и тот мальчик.

— Тот, что в соседнем отделении? — спросил Снаули. Сквирс утвердительно кивнул головой; его собеседник еще раз взглянул на мальчугана, сидящего на сундуке, и, отвернувшись с таким видом, словно был крайне разочарован его сходством с другими мальчиками, заявил, что ему бы это и в голову не пришло.

— Однако это так! — воскликнул Сквирс.— Но вернемся к вашим мальчикам. Вы хотели поговорить со мной?

— Да,— ответил Снаули.— Дело в том, что я им не отец, мистер Сквирс: я всего-навсего отчим.

— Ах, вот оно что! — воскликнул владелец школы.— Теперь сразу все объяснилось. Я удивлялся, какого черта вы хотите отправить их в Йоркшир. Ха-ха! О, теперь я понимаю!

— Я, видите ли, женился на их матери,— продолжал Снаули.— Держать мальчиков дома стоит дорого, а так как у нее есть маленькое состояние, находящееся в ее распоряжении, то я опасаюсь (женщины так неразумны, мистер Сквирс), как бы она не растратила деньги на них, что было бы, знаете ли, гибельно для этих детей.

— Понимаю ,— отозвался Сквирс, откидываясь на спинку стула и помахивая рукой.

— И это побудило меня,— заключил Снаули,— поместить их в какой-нибудь пансион, подальше, где не бывает никаких каникул — никаких нелепых приездов домой дважды в год, которые так нарушают равновесие детей,— и где они могли бы немножко закалиться, понимаете?

— Плата вносится вовремя, и никаких вопросов не будет,— сказал Сквирс, кивая головой.

— Совершенно верно,— подхватил тот.— Однако серьезное ли внимание уделяется нравственности?

— Серьезное,— сказал Сквирс.

— Полагаю, домой разрешается писать не слишком часто? — не без колебания спросил отчим.

— Вообще не разрешается, если не считать рождественского письма, в котором они сообщают, что никогда еще не были так счастливы, и выражают надежду, что за ними никогда не пришлют,— ответил Сквирс.

— Лучшего и пожелать нельзя,— потирая руки, сказал отчим.

— Теперь, когда мы друг друга поняли,— сказал Сквирс,— разрешите мне вас спросить, почитаете ли вы меня человеком добродетельным, примерным и порядочным в частной жизни и питаете ли глубочайшее доверие к моей неукоснительной честности, прямоте, религиозным принципам и дарованиям, поскольку я являюсь лицом, чей долг — брать на себя заботу о молодежи?

— Несомненно! — сказал отчим, отвечая на усмешку владельца школы.

— Может быть, вы не откажетесь это удостоверить, если я обращусь к вам за рекомендацией.

— Разумеется не откажусь.

— Вот что значит дело делать! Это мне по вкусу,— сказал Сквирс, беря перо.

Записав адрес мистера Снаули, владелец школы приступил к еще более приятному занятию — написал расписку в получении вперед платы за первые три месяца,— и едва успел он с этим покончить, как раздался голос, осведомляющийся, здесь ли мистер Сквирс.

— Здесь,— отозвался владелец школы.— Что нужно?

— Поговорить по делу, сэр,— сказал, входя в комнату, Ральф Никльби, за которым шел по пятам Николас.— Сегодня утром было помещено в газетах ваше объявление?

— Совершенно верно, сэр. Пожалуйста, пройдите сюда,— сказал Сквирс, который к тому времени вернулся в отделение кофейни, где был камин.— Не угодно ли присесть?

— Да, пожалуй,— ответил Ральф, согласуя слово с делом и кладя шляпу на стоявший перед ним стол.— Это мой племянник, сэр, мистер Николас Никльби.

— Как поживаете, сэр? — спросил Сквирс. Николас поклонился, сказал, что поживает очень хорошо, и, казалось, был весьма поражен наружностью владельца Дотбойс-Холла: так оно и было.

— Вероятно, вы меня узнаете? — сказал Ральф, пристально глядя на владельца школы.

— Кажется, сэр, вы в течение нескольких лет уплачивали мне небольшую сумму каждые полгода, когда я приезжал в город,— ответил Сквирс.

— Уплачивал,— отозвался Ральф.

— Вместо родителей мальчика, по фамилии Доркер, который, к несчастью…