Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба В 2-х томах.

Но мистер Уинкль не ждал его. Едва услышав страшную угрозу доблестного Даулера, он выскочил из портшеза с такой же быстротой, с какой вскочил в него, и, швырнув туфли на мостовую, обратился в бегство и помчался по изгибу Крессента, бешено преследуемый Даулером и сторожем. Он не дал себя догнать: когда он вторично обегал дугу Крессента, наружная дверь была открыта; он влетел, захлопнув ее перед носом Даулера, поднялся в свою спальню, запер дверь, загородив ее умывальником, комодом и столом, и уложил кое-какие необходимые вещи, приготовившись бежать с первым лучом рассвета.

Даулер подошел к запертой двери и клятвенно повторил в замочную скважину свое непреклонное решение перерезать на следующий день горло мистеру Уинклю. И когда в гостиной умолк гул многих голосов, среди которых ясно слышался голос мистера Пиквика, пытавшегося водворить мир, жильцы разошлись по своим спальням, и в доме снова наступила тишина. Не исключена возможность, что кто-нибудь задаст вопрос, где же был все это время мистер Уэллер? О том, где он был, мы сообщим в следующей главе.

— Мистер Уэллер, вам письмо, — сказала миссис Креддок утром этого чреватого событиями дня.

— Это очень странно, — отозвался Сэм, — боюсь, не случилось ли чего-нибудь, потому что я что-то не припоминаю, чтобы какой-нибудь джентльмен из моих знакомых был в состоянии написать письмо.

— Может быть, случилось что-нибудь необыкновенное, — заметила миссис Креддок.

— Должно быть, и в самом деле что-нибудь очень необыкновенное, раз оно заставило одного из моих друзей написать письмо, — ответил Сэм, раздумчиво покачивая головой. — Не иначе как натуральная конвульсия, как заметил молодой джентльмен, когда с ним случился припадок. Оно не может быть от папаши, — продолжал Сэм, рассматривая адрес. — Он, я знаю, всегда пишет печатными буквами, потому что учился писать по объявлениям, развешанным в конторе пассажирских карет. Это очень странная штука. Откуда могло бы появиться это-вот письмо?

Рассуждая таким образом, Сэм проделал то, что делают очень многие, когда не знают автора записки, — посмотрел на печать, посмотрел на лицевую сторону, потом на оборотную, потом сбоку, потом на адрес и, наконец, вспомнил о последнем средстве, находившемся в его распоряжении, — решил, что, пожалуй, нужно заглянуть внутрь и, таким образом, извлечь какое-нибудь указание.

— Написано на бумаге с золотым обрезом, — сказал Сэм, развертывая письмо, — и запечатано бронзовым сургучом, к которому приложен конец ключа. Ну, посмотрим!

И с очень серьезной физиономией мистер Уэллер медленно прочел следующее:

«Избранное общество служителей Бата свидетельствует свое почтение мистеру Уэллеру и просит его почтить своим обществом сегодня вечером дружеское сваре, состоящее из вареной бараньей ноги с обычным гарниром. Сваре будет на столе в половине десятого точно».

Это приглашение было вложено в другую записку, гласившую:

«Мистер Джон Смаукер, джентльмен, который имел удовольствие встретиться с мистером Уэллером в доме их общего знакомого, мистера Бентама, несколько дней назад, имеет честь препроводить при сем приглашение мистеру Уэллеру. Если мистер Уэллер навестит мистера Джона Смаукера в девять часов, мистер Джон Смаукер будет иметь удовольствие представить мистера Уэллера.

Конверт был адресован: (пробел) «Уэллеру, эсквайру, у мистера Пиквика»; а в скобках в левом углу было написано: «Черный ход» — в качестве инструкции письмоносцу.

— Да-а… — произнес Сэм. — Это довольно-таки важно сказано, я еще не слыхал, чтобы вареную баранью ногу называли «сваре». Интересно, как они называют жареную.

Однако, не теряя времени на обсуждение этого пункта, Сэм немедленно предстал перед лицом мистера Пиквика и попросил разрешения отлучиться на этот вечер, каковое разрешение было тотчас же дано. С этим разрешением и ключом от парадной двери Сэм Уэллер отправился в путь немного раньше назначенного часа и пошел не спеша к Квин-сквер, где немедленно по прибытии имел удовольствие узреть на небольшом расстоянии мистера Джона Смаукера, прислонившего свою напудренную голову к фонарному столбу и курившего сигару в янтарном мундштуке.

— Как поживаете, мистер Уэллер? — спросил мистер Джон Смаукер, грациозно приподнимая шляпу одной рукой и слегка помахивая другой со снисходительным видом. — Как поживаете, сэр?

— Недурно, поправляюсь, как полагается, — отвечал Сэм. — Ну, а вы как себя чувствуете, приятель?

— Так себе, — сказал мистер Джон Смаукер.

— А, вы работали слишком много! — заметил Сэм. — Вот этого я и боялся. Так, знаете ли, не годится, вы не должны уступать своему непреклонному духу.

— Тут дело не столько в этом, мистер Уэллер, — отозвался мистер Джон Смаукер, — сколько в плохом вине; кажется, слишком кутнул.

— О, вот оно что! — сказал Сэм. — Это очень тяжелая болезнь.

— Но каков соблазн, мистер Уэллер! — заметил мистер Джон Смаукер.

— Что и говорить, — отозвался Сэм.

— Брошен, знаете ли, в самый вихрь общества, мистер Уэллер, — сказал со вздохом мистер Джон Смаукер.

— В самом деле, это ужасно! — согласился Сэм.

— Но так всегда бывает, — сказал мистер Джон Смаукер. — Если судьба толкает вас к общественной жизни и общественному положению, вы должны ждать встречи с соблазнами, которых не знают другие люди, мистер Уэллер.

— Точь-в-точь то же самое говорил мой дядя, когда пошел по общественной линии, открыв питейное заведение, — заметил Сэм, — и прав был старый джентльмен, потому что он допился до смерти меньше чем в три месяца.

Мистер Джон Смаукер казался глубоко возмущенным этой параллелью, проведенной между ним и упомянутым покойным джентльменом; но так как лицо Сэма было невозмутимо, то он настроился на другой лад и снова стал приветливым.

— Пожалуй, нам не мешает отправиться в путь, — сказал мистер Смаукер, взглянув на медный аппарат, который пребывал на дне глубокого кармана для часов и был извлечен на поверхность посредством черного шнурка с медным ключом на конце.

— Пожалуй, не мешает, — ответил Сэм, — иначе они переварят сваре и испортят ее.

— Вы пили воды, мистер Уэллер? — осведомился его спутник, когда они шли по направлению к Хай-стрит.

— Один раз, — отвечал Сэм.

— Как вы их нашли, сэр?

— Я нашел, что они на редкость противные, — отозвался Сэм.

— Ах, вот что! — сказал мистер Джон Смаукер. — Может быть, вам не понравился кальцониевый привкус?