Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба В 2-х томах.

— Послушайте, — шепнул Сменгль, как только его друг вышел из комнаты, — сколько вы ему дали?

— Полсоверена, — сказал мистер Пиквик.

— Он чертовски приятный джентльмен, — сообщил мистер Сменгль, — дьявольски приятный. Другого такого я не знаю, но…

Тут мистер Сменгль запнулся и с сомнением покачал головой.

— Вы допускаете возможность, что он присвоит эти деньги? — осведомился мистер Пиквик.

— О нет! Заметьте — я этого не говорю, я подчеркиваю, что он чертовски приятный джентльмен, — сказал мистер Сменгль. — Но, пожалуй, если бы кто-нибудь сбегал вниз посмотреть, не сунул ли он случайно носа в кувшин или как-нибудь по ошибке не потерял денег, когда будет возвращаться сюда, это было бы неплохо. Эй, вы, сэр, сбегайте-ка вниз да присмотрите за джентльменом, слышите?

Эта просьба была адресована робкому нервному человечку, чья внешность свидетельствовала о большой бедности, который все время сидел съежившись на кровати, по-видимому ошеломленный новизной своего положения.

— Вы знаете, где столовая, — сказал Сменгль. — Сбегайте туда и скажите джентльмену, что вы пришли помочь ему нести кувшин. Или нет… постойте… вот что я вам скажу… я вам скажу, как мы его надуем, — сообщил Сменгль с лукавой миной.

— Как? — полюбопытствовал мистер Пиквик.

— Передайте ему, чтобы он истратил сдачу на сигары. Блестящая мысль! Бегите и скажите ему, слышите? Не пропадут! — обратился Сменгль к мистеру Пиквику. — Я их выкурю.

Этот маневр был столь остроумен и вдобавок проведен с таким невозмутимым спокойствием и хладнокровием, что мистер Пиквик не имел ни малейшего желания ему препятствовать, даже если бы это было в его власти.

Вскоре мистер Майвинс вернулся с хересом, который мистер Сменгль налил в две маленькие надтреснутые кружки, предварительно заметив, — имея в виду самого себя, — что джентльмен не должен привередничать при таких обстоятельствах и что он лично не считает для себя унизительным пить прямо из кувшина. В доказательство своей искренности он немедленно выпил половину залпом за здоровье всей компании.

Когда таким путем была достигнута полная гармония, мистер Сменгль начал занимать своих слушателей рассказом о различных романических похождениях, которым он время от времени предавался, включая в свой рассказ интересные анекдоты о чистокровной лошади и великолепной еврейке — обе отличались исключительной красотой и обеих домогались аристократы и дворяне Соединенного королевства.

Задолго до того, как закончилось сообщение этих занимательных подробностей из биографии джентльмена, мистер Майвинс улегся в постель и захрапел, предоставив робкому незнакомцу и мистеру Пиквику извлекать пользу из жизненного опыта мистера Сменгля.

Но и эти два упомянутых джентльмена получили меньше пользы от трогательных повествований, чем могли бы получить. Мистер Пиквик некоторое время пребывал в дремотном состоянии, как вдруг ему смутно почудилось, будто пьяный возобновил свои комические куплеты, а мистер Сменгль с помощью кувшина воды деликатно намекнул ему о нежелании присутствующих слушать пение. Затем мистер Пиквик опять погрузился в сон, неясно сознавая, что мистер Сменгль все еще рассказывает историю, суть коей, по-видимому, сводилась к детальному разъяснению вопроса о том, как он одновременно подделал расписку и поддел джентльмена.

На следующее утро, когда мистер Пиквик открыл глаза, первое, на чем они остановились, был Сэмюел Уэллер, который восседал на маленьком черном чемодане и, пребывая, по-видимому, в глубокой рассеянности, пристально смотрел на величавую фигуру бойкого мистера Сменгля, тогда как сам мистер Сменгль, полуодетый, сидел на своей кровати, занимаясь совершенно безнадежной попыткой заставить мистера Уэллера опустить глаза. Мы сказали совершенно безнадежной, ибо Сэм, одним взглядом окинув одновременно шапочку, башмаки, голову, лицо, ноги и бакенбарды мистера Сменгля, продолжал смотреть на него в упор, явно выражая живейшее удовольствие, но проявляя к чувствам мистера Сменгля не больше внимания, чем проявил бы, созерцая деревянную статую или набитое соломой чучело Гая Фокса [139].

— Ну, что? Узнаете меня теперь? — нахмурившись, спросил мистер Сменгль.

— Готов показать под присягой, — весело ответил Сэм.

— Не говорите дерзостей джентльмену, сэр, — сказал мистер Сменгль.

— Ни под каким видом, — отвечал Сэм. — Если вы мне сообщите, когда он проснется, я буду держать себя самым экстра-наилучшим образом.

Это замечание, включавшее туманный намек на то, что мистер Сменгль не джентльмен, разожгло его гнев.

— Майвинс! — с раздражением сказал мистер Сменгль.

— Что прикажете? — откликнулся этот джентльмен со своего ложа.

— Кто этот парень, черт бы его подрал?

— Ей-богу, об этом я вас должен спросить, — сказал мистер Майвинс, лениво выглядывая из-под одеяла. — Он здесь по какому-нибудь делу?

— Нет, — отвечал мистер Сменгль.

— Так спустите его с лестницы и скажите, чтобы не смел подниматься, пока я не приду и не попотчую его, — заявил мистер Майвинс.

Быстро дав такой совет, сей превосходный джентльмен погрузился в сон.

Судя по этим недвусмысленным симптомам, разговор грозил перейти «на личности», и мистер Пиквик счел своевременным вмешаться.

— Сэм! — сказал мистер Пиквик.

— Сэр? — откликнулся сей джентльмен.

— Ничего нового не случилось со вчерашнего дня?

— Особенного ничего, сэр, — отвечал Сэм, взглянув на бакенбарды мистера Сменгля. — Избыток спертого воздуха в тюрьме помог произрастанию сорной травы самого низкого сорта, но за исключением этого все обстоит благополучно.

— Я встану, — сказал мистер Пиквик. — Дайте мне чистое белье.

Какие бы враждебные замыслы ни лелеял мистер Сменгль, он быстро от них отвлекся при распаковке чемодана, содержимое которого, казалось, побудило его немедленно составить наилучшее мнение не только о мистере Пиквике, но и о Сэме, каковой был самым чистокровным оригиналом, стало быть как раз ему по душе, — об этом мистер Сменгль поспешил заявить достаточно громко, чтобы этот эксцентрический субъект мог услышать. Что же касается мистера Пиквика, то любовь, которой мистер Сменгль воспылал к нему, не знала границ.

— Не могу ли я что-нибудь для вас сделать, дорогой сэр? — осведомился Сменгль.

— Ничего, насколько мне известно. Очень вам признателен, — отвечал мистер Пиквик.

— Нет ли у вас белья, которое нужно отдать в стирку? Я знаю прекрасную прачку, которая два раза в неделю приходит за моим бельем, и… — ей-богу, какая чертовская удача!.. — как раз сегодня она должна зайти. Не уложить ли мне кое-что из этих вещей вместе с моим бельем? К чему упоминать о беспокойстве? Черт побери! Если один джентльмен, попавший в беду, не побеспокоится немного, чтобы помочь другому джентльмену, находящемуся в таком же положении, чего стоит человеческая природа!