Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба В 2-х томах.

Так говорил мистер Сменгль, бочком пробираясь как можно ближе к чемодану и бросая взгляды, выражающие самую пламенную и бескорыстную дружбу.

— Может быть, вам, любезнейший, нужно выколотить платье? — продолжал Сменгль.

— Не нужно, приятель, — отозвался Сэм, беря ответ на себя. — Если бы можно было кого-нибудь отколотить, не беспокоя слуг, это, пожалуй, было бы приятнее обеим сторонам, как сказал учитель, когда молодой джентльмен возражал против того, чтобы его высек дворецкий.

— И не найдется ничего, что можно было бы отослать в моей корзине в стирку? — спросил Сменгль, с обескураженным видом переводя взгляд с Сэма на мистера Пиквика.

— Решительно ничего, сэр, — отрезал Сэм. — Боюсь, что ваша корзина и без того набита доверху вашим собственным бельем.

Эта реплика сопровождалась таким выразительным взглядом, устремленным на ту часть туалета мистера Сменгля, которая обычно свидетельствует об искусстве прачек стирать джентльменское белье, что Сменглю оставалось только повернуться на каблуках и хотя бы на время отказаться от всяких притязаний на кошелек и гардероб мистера Пиквика. Поэтому он мрачно удалился во двор для игры в мяч, где позавтракал достаточно легко, но с пользой для здоровья — парой сигар, купленных накануне вечером.

Мистер Майвинс, который не курил и чей счет за мелкие продукты также спустился до конца доски и «перебрался» на другую сторону, остался в постели и, по его собственным словам, «решил закусить во сне».

Позавтракав в маленьком чулане рядом со столовой, который носил громкое название «кабинета» и временный обитатель коего пользовался, принимая во внимание ничтожную доплату, великим преимуществом подслушивать все разговоры в упомянутой столовой, мистер Пиквик послал мистера Уэллера с неотложными поручениями и отправился в комнату дежурного посоветоваться с мистером Рокером по вопросу о своем будущем помещении.

— Помещение? — переспросил этот джентльмен, заглянув в большую книгу. — Сколько угодно, мистер Пиквик. Ваш сожительский билетик будет в двадцать седьмом на третьем.

— О! — отозвался мистер Пиквик. — Как вы сказали, какой билетик?

— Ваш сожительский билетик, — повторил мистер Рокер. — Сообразили?

— Не совсем, — улыбаясь, ответил мистер Пиквик.

— Да ведь это ясно, как день, — сказал мистер Рокер. — Вы получите сожительский билет в двадцать седьмой номер на третьем этаже, и живущие в этой камере будут вашими сожителями.

— А сколько их? — нерешительно осведомился мистер Пиквик.

— Трое, — сообщил мистер Рокер.

Мистер Пиквик кашлянул.

— Один из них священник, — продолжал мистер Рокер, записывая что-то на клочке бумаги, — другой мясник.

— Как? — переспросил мистер Пиквик.

— Мясник, — повторил мистер Рокер, постукивая кончиком пера по конторке, чтобы излечить его от нежелания писать. — Каким он был когда-то молодчиной! Вы помните Тома Мартина, Недди? — добавил Рокер, обращаясь к другому стражу, который соскабливал грязь со своих башмаков складным ножом о двадцати пяти лезвиях.

— Еще бы я не помнил! — отозвался тот, к кому был обращен вопрос, делая ударение на личном местоимении.

— О, господи! — сказал мистер Рокер, медленно покачивая головой и рассеянно глядя прямо перед собой в зарешеченное окно; казалось, будто он любовно припоминал какую-то мирную сцену из ранней молодости. — Кажется мне, не дальше чем вчера он огрел грузчика возле пристани, в «Лисе под холмом». Я как сейчас его вижу: идет по Стренду между двух сторожей, малость протрезвился от синяков, над правым глазом уксусный пластырь, а этот миленький бульдог, который потом искусал мальчика, бежит за ним по пятам. Занятная штука — время, правда, Недди?

Джентльмен, к которому были обращены эти замечания, принадлежал, казалось, к разряду молчаливых и задумчивых и только повторил вопрос. Мистер Рокер, оборвав поэтически-меланхолическую нить размышлений, которым он предавался, вернулся к повседневной жизни и снова взялся за перо.

— Вам известно, кто третий джентльмен? — полюбопытствовал мистер Пиквик, не слишком очарованный описанием своих будущих сожителей.

— Кто такой этот Симпсон, Недди? — спросил мистер Рокер, обращаясь к своему приятелю.

— Какой Симпсон? — сказал Недди.

— Да тот, что в двадцать седьмом номере на третьем, с которым будет жить этот джентльмен.

— Ах, тот! — отозвался Недди. — Он, собственно, никто. Был лошадиным барышником, теперь шулер.

— Я так и думал! — подхватил мистер Рокер, закрывая книгу и вручая мистеру Пиквику клочок бумаги. — Вот билет, сэр.

Весьма озадаченный таким быстрым разрешением вопроса о своей особе, мистер Пиквик вернулся в тюрьму, размышляя о том, что ему делать. Убедившись, однако, что разумнее будет не предпринимать дальнейших шагов до встречи и беседы с тремя джентльменами — его предполагаемыми сожителями, он отправился прямо на третий этаж.

Проблуждав некоторое время по галерее и пытаясь разобрать при тусклом свете цифры на дверях, он, наконец, обратился за помощью к слуге, которого застал за его утренним занятием — собиранием оловянной посуды.

— Где номер двадцать седьмой, любезный? — спросил мистер Пиквик.

— Дальше, шестая дверь, — ответил слуга. — Там на двери нарисован мелом человек на виселице, с трубкой во рту.

Руководствуясь этим указанием, мистер Пиквик медленно пошел по галерее, пока не встретился с вышеупомянутым «портретом джентльмена», по чьей физиономии он постучал согнутым указательным пальцем — сначала осторожно, а потом громко. Повторив эту операцию несколько раз безуспешно, он решился открыть дверь и заглянуть. В камере был всего один человек, да и тот высунулся из окна ровно настолько, чтобы не потерять равновесия, и настойчиво старался плюнуть на шляпу своего друга, стоявшего внизу во дворе. Так как слова, кашель, чиханье, стук и все прочие обычные способы привлечь внимание не подействовали на этого субъекта, не замечавшего гостя, мистер Пиквик после некоторого колебания подошел к окну и тихонько дернул обитателя камеры за фалду.

Субъект с большим проворством отпрянул от окна — и, оглядев мистера Пиквика с головы до пят, грубо спросил, какого… черта… ему здесь нужно.

— Мне кажется, — сказал мистер Пиквик, взглянув на свой билет, — мне кажется, это номер двадцать седьмой на третьем?

— Ну так что же? — отозвался джентльмен.

— Я пришел сюда, потому что получил этот клочок бумаги, — сообщил мистер Пиквик.

— Покажите, — сказал джентльмен.

Мистер Пиквик повиновался.

— Рокер мог бы поместить вас с кем-нибудь другим, — сказал мистер Симпсон (он-то и был шулер) после паузы, выражавшей большое неудовольствие.