Андре Моруа - Фиалки по средам [сборник рассказов]

— Нет, нет, — возразила Сабина, — Франсуаза права… Супругов надо разлучать… Так гораздо забавнее…

Она встала из-за стола. Антуану ничего другого не оставалось, как подняться и последовать за ней. Он успел бросить Франсуазе сердитый взгляд, который та не пожелала заметить.

«Мои опасения сбываются, — подумал он. — Теперь мне придётся провести добрых полчаса наедине с Сабиной… Только бы ей не вздумалось потребовать от меня объяснения, которого она ждёт вот уже десять лет! Неужели Франсуазе хочется, чтобы этот самодовольный министр ухаживал за ней?»

— Какой дивный запах! — произнесла Сабина Ламбэр-Леклерк.

— Это апельсиновые деревья… Навес, под которым мы сидели, тоже сплетен из ветвей апельсиновых и лимонных деревьев, глициний и роз… Но наши розы почти совсем одичали… Надо бы сделать прививку… Сюда, Сабина… Свернём на эту дорожку и спустимся вниз…

— А сами вы, Антуан, не одичали в своём уединении?

— Я? Да я всегда был дикарём… Вы что-нибудь различаете в темноте? Взгляните, по обе стороны бассейна растут цинерарии… При планировке сада в основу был положен контраст между тёмными, фиолетовыми или синими цветами и ярко-жёлтыми. Во всяком случае, такова была идея Франсуазы. А на этом склоне она задумала создать буйные заросли дрока, мастикового дерева, ракитника, царских кудрей.

— Я рада побыть с вами наедине, Антуан… Я очень люблю вашу жену, но как-никак мы с вами были когда-то большими друзьями до вашего знакомства с ней… Вы ещё помните об этом?

Осторожности ради он замедлил шаг, чтобы не оказаться слишком близко к ней:

— Ну, конечно же, Сабина, как я могу забыть?.. Нет, идите прямо, вперёд, сейчас будет мостик. Вот и монастырь. Что за цветы растут между плитами? Обыкновенные анютины глазки…

— Помните тот бал — мой первый бал? Вы отвезли меня домой на автомобиле вашего деда… Мои родители уже спали. Мы вошли в маленькую гостиную. Ни слова не говоря, вы привлекли меня к себе, и мы снова начали танцевать…

— Кажется, я даже поцеловал вас в тот вечер?

— Поцеловал!.. Мы целовались битый час!.. Это было чудесно… Вы стали героем моего романа…

— Наверно, я сильно разочаровал вас!

— Напротив, в начале войны вы совсем покорили меня своей доблестью. Вы держались великолепно… Я могла без запинки назвать все ваши награды. Я до сих пор помню их, могу перечислить хоть сейчас… Потом вы были ранены, а оправившись от ранения, обручились с Франсуазой Паскаль-Буше. Вот тогда, сказать по правде, я огорчилась… Да и как могло быть иначе?.. Ведь я так восхищалась вами… Услыхав, что вы женились на девушке, которую я хорошо знала по лицею Сен-Жан, — мы учились в одном классе, она была очень мила, но глуповата, простите меня, Антуан, — я удивилась и огорчилась за вас… И не я одна, весь город…

— Но отчего? Мы с Франсуазой люди одного круга и вполне подходим друг другу… Взгляните сюда, Сабина: видите вот тог утёс, весь в световых бликах? Это утёс Монако… Не наклоняйтесь слишком низко — терраса висит над морем… Осторожно, Сабина!

Он невольно придержал её за талию. Она молниеносно обернулась к нему и поцеловала прямо в губы.

— Будь что будет, Антуан! Уж очень мне этого хотелось! Трудно держаться на расстоянии от человека, который когда-то был тебе близок… Помните, как мы целовались на теннисном корте? О, я вижу, вы шокированы… Вы остались настоящим Кеснэ… Не сомневаюсь, что вы всегда были верным мужем…

— На редкость верным… Беспорочным…

— Это на протяжении десяти-то лет? Бедный Антуан!.. И вы счастливы?

— Совершенно счастлив.

— Если так, всё хорошо, милый Антуан. Вот только не пойму, отчего у вас такой несчастливый вид.

— С чего вы это взяли?

— Не знаю… Просто, чувствую в вас какую-то неудовлетворённость, раздражение, какую-то неприкаянность… Что бы вы там ни говорили, Антуан, всё же вы были настоящим Кеснэ из Пон-де-л'Эра, то есть человеком деятельным, привыкшим руководить людьми. А теперь вы живёте здесь, оставив любимое дело и своих друзей… Я знаю: вы всё принесли в жертву вкусам вашей жены… Но трудно себе представить, что вы никогда не жалеете об этом…

— Может быть, вначале я действительно немного тосковал… Но потом я нашёл себе другое занятие. Всю жизнь я питал пристрастие к истории… Теперь я занялся этой наукой всерьёз… Я даже написал несколько книг, которые имели некоторый успех.

— Некоторый, говорите вы? Ваши произведения имели огромный успех, Антуан, это замечательные работы… Особенно ваш труд о Людовике XI…

— Вы читали мои книги?

— Читала ли я их?! Да сотни раз! Во-первых, я тоже обожаю историю… А во-вторых, я искала в них вас, Антуан… Я по-прежнему интересуюсь всем, что имеет к вам отношение. И я считаю вас превосходным писателем… Нет, я нисколько не преувеличиваю… Признаться, меня даже удивило, что во время обеда Франсуаза ни единым словом не обмолвилась об этой стороне вашей жизни. Два-три раза мой муж пытался заговорить с вами о ваших книгах, но всякий раз Франсуаза прерывала его… Мне кажется, ей следовало бы гордиться вашим творчеством…

— О, да чем же тут гордиться… Но это верно, что Франсуаза не интересуется книгами такого рода… Она предпочитает романы… А главное, она и сама артистическая натура — как искусно она выбирает свои наряды, какой чудесный сад она разбила! Она сама наметила место для каждого цветка. С тех пор как кризис захватил и Пон-де-л'Эр, наши доходы сократились. Теперь Франсуаза вынуждена делать всё сама.

— Франсуаза делает всё сама! У Франсуазы столько вкуса! Забавнее всего, что вы действительно в это верите! Слишком уж вы скромны, Антуан… Я знала Франсуазу девушкой, тогда у неё было несравненно меньше вкуса, чем сейчас. Во всяком случае, как и всё семейство Паскаль-Буше, она питала неумеренное пристрастие к безделушкам и украшениям… Во всём этом была какая-то слащавая претенциозность… Это вы развили её вкус, открыв ей красоту простых и строгих линий… А главное — вы дали ей средства, позволяющие вести эту жизнь. Её сегодняшний наряд, безусловно, очарователен, но не забывайте, дорогой друг, что это платье от Скьяпарелли. Заказывая наряды у лучшего портного, не так уж трудно проявить вкус.

— Вы ошибаетесь, Сабина… Это платье Франсуаза сшила сама, ей помогала только служанка.

— Бросьте, Антуан, нас, женщин, не проведёшь!.. Эти вытачки, безупречное изящество складок… К тому же только у Скьяпарелли можно встретить подобный рисунок ткани, характерное смешение золотистых тонов с перваншем… А впрочем, всё это совсем неважно…

— Увы, это гораздо важнее, чем вы думаете, Сабина!.. Я ведь уже говорил вам, что мы сейчас крайне стеснены в средствах… Наши доходы не идут ни в какое сравнение с прежними… Пон-де-л'Эр больше ничего не даёт, и Бернар пишет, что так может продолжаться несколько лет… Книги мои расходятся довольно хорошо… Иногда я пишу также статьи… И всё же бедняжка Франсуаза не может позволить себе одеваться у первоклассных портных.